Ага, подошли и к арийцам

Тяжёлые дни - это факт!

Бегут в беспорядке мальтийцы,

Одетые все кое-как.

Кто шапкой, кто кепкой накрытый,

Кто с женским платком на плечах,

Избиты, побиты, разбиты

Согнулся ариец, зачах!

Ты что же, фашистик ты прусский,

Задумал весь мир покорить?

Народ наш прославленный русский

В безличных рабов превратить?

Не вышло, не выйдет вовеки,

Вас били - и снова побьём!

Гранатой, "катюшей", "андрюшей"

Мы вас в порошок изотрём!

Олег прочитал эти стихи мне, дяде Коле, бабушке.

Мы все весело посмеялись.

А бабушка сказала:

- Ох, Олежек, я вижу, ты на все руки мастер!

Но молодогвардейцы, конечно, не были только наблюдателями отступления врага. Принятые и напечатанные ночью сводки Совинформбюро днём уже были расклеены на стенах и столбах в Краснодоне, в ближайших рабочих посёлках и хуторах.

Гитлеровцы кричали в газетах и по радио, что никакого отступления нет, что их войска после победных боев на Волге идут на отдых, а сводки Информбюро говорили об окружении и разгроме немцев, приводили цифры, факты. Кому было верить? Уж ясно - не врагам. Вшивые, с тряпьём на голове, бегущие наперегонки, немецкие солдаты не были похожи на победителей.

Фашисты объявили по городу о большой денежной награде тому, кто поймает распространителей таинственных листовок.

Не помогло и это: как будто в насмешку, листовки появлялись всё в большем количестве. Их жадно читали, содержание их передавали из уст в уста, они бодрили, поддерживали настроение у измученных людей, помогали организовывать отпор врагу.

Враги бесились. Гестапо и полиция никак не могли напасть на след ребят. Единственное, что было в их силах, - это жестоко расправляться с арестованными. Им-то фашисты и мстили за своё поражение на фронте: зверски мучили, убивали, грабили.

Выглядело это так: немцы на машинах подъезжали к какому-нибудь дому, выбирая тот, где можно было больше взять, врывались в комнаты и самих хозяев заставляли перетаскивать вещи в машины. Забирали всё, оставались одни голые стены.

Некоторые женщины плакали, умоляя хоть что-нибудь оставить для ребятишек, другие покорно молчали. И тех и других фашисты избивали кулаками или нагайками. Не щадили ни стариков, ни детей.

Всё награбленное делили меж собой жандармские офицеры, потом укладывали в посылки и отправляли в Германию.

А в это время штаб борьбы и сопротивления не прекращал работу. Каждый день приходили ребята - отчитываться штабу о выполнении боевых заданий и получать новые.

Из посёлка Краснодон пришли Коля Сумской и Саша Шищенко и с жаром рассказали, что 22 декабря они обезоружили и убили трёх немецких солдат. Из Изварина и Герасимовки явились ребята просить оружия... Всё нетерпеливее ждали ребята того дня, когда от тайной борьбы можно будет перейти к открытому вооружённому выступлению...

"РАЗВЕ МОЖНО ТАКИХ РЕБЯТ НЕ ЛЮБИТЬ?"

Олег часто говорил:

- С нашими ребятами не страшно ни в огонь, ни в воду! Только подумайте: сколько заданий штаб ни давал - да и каких! - и все выполнены. Прямо удивительно всё складывается!

Разволнуется Олег, начнёт припоминать лучшие черты в характере своих товарищей и до тех пор не успокоится, пока и мы не разделим его восторг. Или подойдёт ко мне, заглянет в глаза:

- Я всё время думаю: наверно, мы ещё очень мало сделали, а? Прямо не спится от этих мыслей.

Отойдёт от меня, тихо сядет к столу и начнёт быстро-быстро писать. Я уж знала - стихи.

Я любила смотреть на сына, когда он писал стихи. Лицо у него бывало в это время такое, как будто он разговаривал с кем-то далёким и совсем не замечал нас.

Трогательна была дружба, с которой молодогвардейцы протянули друг другу руки на смерть и победу. Она была прекрасна. Пусть комсомольская эта дружба послужит примером для наших пионеров, для всей нашей молодёжи. И пусть знает наша молодёжь: дружба сама собой не приходит, право на неё нужно завоевать.

Однажды, возвращаясь поздней ночью тайными тропинками с конспиративной сходки у Нины Иванцовой, Олег вдруг прижался к забору и замер: за ним следили.

Было отчётливо слышно, как снег скрипел под ногами преследователей. Как только Олег остановился, затихли и те. Бежать такой светлой ночью было бессмысленно. Оставалось одно: идти своей дорогой. Олег тронулся, и сейчас же раздался скрип снега у него за спиной. Олег нагнулся, будто бы завязать ботинок. Шаги позади стихли.

Но Олег уже успел разглядеть тёмные фигуры преследователей меж домами.

"Пойду к ним навстречу, - решил Олег. - В крайнем случае, отсижу ночь в полиции. Иначе проследят до дому".

Он круто обернулся и пошёл назад. Видя, что они открыты, преследователи ждали, когда Олег подойдёт. Руки у них были в карманах. И вдруг...

- Толя!

Это был Толя Попов, а с ним - Сеня Остапенко и Володя Осьмухин. Они молча стояли и неловко улыбались.

- Ребята, вы?! Вот не ожидал... Зачем идёте за мной? - спросил удивлённый Олег.

Толя ответил, не вынимая руки из кармана - там был наган:

- Зачем, зачем... Стало быть, так нужно, раз идём. Ну, мало ли что может случиться...

С гордостью рассказывал мне об этом Олег. Он сжал кулаки и тряхнул головой:

- Разве можно таких ребят не любить? Как же можно с ними не верить в победу? Мама, знай: я у них в долгу не останусь. За всё отплачу!

Вскоре такой случай представился.

Как-то раз я пошла за водой к водонапорной колонке. Вижу, навстречу идёт Олег с Васей Левашовым. Был морозец, медленно падал снежок. Щёки ребят раскраснелись, снежинки облепили их воротники, шапки. Они улыбались мне.

Я тогда подумала: какие они славные и красивые, наши дети!

Олег предупредил меня, что сегодня у Нины Иванцовой будет совещание очень важные вопросы, закончат поздно. Все заночуют на квартире у Нины. Я подавила вздох. Опять ночь без сна, в тревоге. Улыбнулась им, и мы простились.

По дороге к Нине Олег и Вася зашли за Володей Осьмухиным и Серёжей Левашовым. Дальше они пошли вместе.

Вечерело. Снег падал всё гуще. Как раз в это время через Краснодон гитлеровцы гнали партию военнопленных. Место ночной стоянки в Краснодоне немцы быстро обнесли колючей проволокой, поставили часовых.

Ребята в темноте сначала натолкнулись на эту проволоку, а затем услышали окрик немецкого часового:

- Стой!

Коверкая русские слова, немец приказал ребятам войти под проволоку, подождать коменданта. Утром, мол, всё выяснится: кто они такие и зачем бродят около лагеря. Это было равносильно смерти. Конечно, утром бы ребят не выпустили и погнали бы вместе с военнопленными.

Времени терять было нельзя. Не успел немец закрыть рот, как Олег ударом кулака в скулу оглушил его. Володя Осьмухин и Серёжа Левашов навалились на него, схватили за горло. Винтовка выпала из рук фашиста. Вася Левашов подхватил эту винтовку и с размаху всадил штык...

Всё это было совершено мгновенно и без единого крика. Ребята пустились наутёк. Стоит ли говорить, что винтовку они прихватили с собой! Через полминуты они услышали выстрелы и крики немцев. Ребята спрятали винтовку в подвал, и снег замёл их следы.

Как ни в чём не бывало они вовремя явились на совещание. Никто в тот вечер так и не узнал, что произошло возле колючей проволоки.

Совещание и на самом деле кончилось поздно. Мать Нины уложила ребят на лавках, на полу. Олега и Серёжу Тюленина уложила на своей кровати. Долго шептались друзья.

СЕРЁЖА ВЫХОДИТ ИЗ "ОКРУЖЕНИЯ"

Теперь и слепому было видно: немцам крепко досталось от Красной Армии. Скорый разгром их был неизбежен. Но, несмотря на эту великую радость, молодогвардейцы не размагничивались, не ослабляли своей дисциплины.

Как и раньше, когда враг был ещё в полной силе, так и теперь всеми строго соблюдалась боевая дисциплина. И тут, как и во всём, ребята старались подражать Красной Армии.