– Уважаемые господа! Может быть, есть еще желающие выйти к нам на сцену со своей загадкой? – громко спросил ассистент. – Не бойтесь и не стесняйтесь! Загадывайте любые мысли и пожелания! Прошу вас, смелее!

И вдруг в зале поднялся Эйнштейн и стал медленно пробираться к проходу. Зрители смотрели на него, и по рядам поползли перешептывания, многие начали оборачиваться. Все отчетливее слышалось:

– Эйнштейн... Неужели это Эйнштейн?.. Это сам Альберт Эйнштейн! Все газеты пишут о каком-то его колоссальном научном открытии! Но он такой молодой. Неужели тот самый? Да, да, он самый. Знаменитый физик? Да, да, знаменитый физик!

Раздались хлопки, сначала редкие, одиночные, но с каждой секундой их становилось все больше и больше, и наконец загремели аплодисменты. Раздались выкрики:

– Господину Эйнштейну ура!

Эйнштейн поднялся на сцену – он выглядел явно смущенным, – поднял руку, призывая к тишине. Зал долго не мог успокоиться. Альберт Эйнштейн подошел к Вольфу и протянул руку. Они поздоровались. Эйнштейн громко сказал:

– У меня есть одно желание. Можете приступать к делу.

– Сам знаменитый господин Эйнштейн изъявил желание быть участником телепатического опыта Вольфа Мессинга! – подхватил ассистент. – Как вы понимаете, господа, господин Эйнштейн никак не может быть подставным лицом!

Медленно стихали хлопки, зрители взволнованно ерзали в креслах, не спуская взгляда с Вольфа Мессинга. Тот тоже смотрел в зал и молчал. Пауза затянулась.

Эйнштейн все так же весело глядел на Вольфа, потом улыбнулся, словно подбадривал его.

– Чтобы выполнить ваше желание, мне нужно пройти в зал, – наконец нарушил молчание Вольф.

– Извольте, – улыбнулся Эйнштейн. – Разве я вам запрещаю?

Вольф спустился по ступенькам в зал и решительно пошел по проходу между креслами. Зрители с удвоенным любопытством следили за ним, сидевшие впереди поворачивали назад головы.

Мессинг дошел до седьмого ряда и стал пробираться вдоль кресел, то и дело приговаривая:

– Простите, пожалуйста, позвольте пройти... Простите великодушно, разрешите пройти...

Зрители вставали, освобождая проход и переглядываясь. Вольф добрался почти до середины ряда, остановился перед Зигмундом Фрейдом и уставился на него пронзительным взглядом черных глаз. Под этим пронизывающим взглядом Фрейду даже стало как-то не по себе.

– Я вынужден попросить вас, господин Фрейд, достать из левого кармана вашего пиджака носовой платок.

– Извольте... – Фрейд достал из левого кармана белый платок и подал его Вольфу.

Тот взял платок, аккуратно сложил его и проговорил:

– Благодарю вас. Кроме того, у вас есть золотые часы-луковица фирмы “Лонжин” на золотой цепочке. Вы не дадите их мне?

Зрители, затаив дыхание, следили за происходящим. Дамы, сидевшие вдали, не отрывали от глаз лорнетов.

– Извольте... – Глаза Фрейда расширились от удивления, он достал из кармашка жилетки часы-луковицу, отстегнул цепочку и протянул Вольфу.

– Благодарю вас, господин Фрейд. – Мессинг взял часы и добавил: – Кроме этого, господин Эйнштейн просил передать вам “Ку-ку!”

– Что? – не понял Фрейд.

– Господин Эйнштейн просил передать вам “Ку-ку!”. Что это обозначает, я не знаю.

– Ну что ж, я тоже благодарю вас, – усмехнулся Фрейд.

Вольф поклонился и стал медленно пробираться вдоль кресел обратно к проходу. По залу прокатились смешки, перешептывания. Зрители спрашивал у тех, кто был поближе :

– Что он сказал?

– Ку-ку.

– Что такое “ку-ку”?

– Это Эйнштейн мысленно приказал Мессингу передать Фрейду.

– А этого господина зовут Фрейд?

– Ну да, это Зигмунд Фрейд.

– Тот самый знаменитый врач-психоаналитик?

– Ну да!

– Черт знает что! Он-то здесь что делает?

Потом Вольф прошел к сцене, поднялся по ступенькам и подошел к Эйнштейну. Он протянул ему платок и часы и громко сказал:

– Это и было вашим желанием, господин Эйнштейн?

– Совершенно верно, господин Мессинг, – вы исполнили мое желание с потрясающей точностью. Мне остается только развести руками. – Эйнштейн улыбнулся, забирая часы и платок. Потом повернулся к залу, посмотрел в сторону Фрейда и помахал рукой с зажатыми в ней предметами: – Не беспокойся, Зигмунд, все у меня.

Зал грохнул от смеха и разразился аплодисментами. Вольф кланялся и блестящими от счастья глазами смотрел в зал. Франтоватый молодой человек в клетчатом костюме старался хлопать громче всех.

– Ваши опыты замечательны, – перекрывая шум аплодисментов, сказал Эйнштейн. – Вы не согласились бы прийти ко мне в гости? Буду с нетерпением ждать. – И он протянул Вольфу визитку.

– Благодарю вас. – Вольф взял карточку и долго жал Эйнштейну руку.

Доктор Абель смотрел из-за кулис на Вольфа Мессинга и Эйштейна, и глаза его наполнялись слезами от счастья и гордости за мальчика. Одна из них медленно поползла по щеке. Доктор достал платок, утер глаза и громко высморкался.

...А франтоватый молодой человек в клетчатом сером костюме продолжал хлопать и глядеть на сцену, на Вольфа Мессинга, и по лицу его блуждала хищная улыбка.

Берлин, 1914 год

Они сидели в кабинете Эйнштейна – доктор Фрейд, доктор Абель, Вольф Мессинг и сам Эйнштейн. Фрейд был, как всегда, в черном сюртуке, жестко накрахмаленный воротник подпирал худую, жилистую, уже в морщинах шею. На Эйнштейне – белая рубашка с расстегнутым воротом и наброшенный на плечи толстый шерстяной свитер.

Стены кабинета великого физика представляли собой сплошные стеллажи, плотно заставленные книгами. Письменный стол завален бумагами и научными журналами.

Еще один стол находился у окна, и на нем расположились чашки с чаем, пузатый заварной чайник, дольки лимона в большой вазе, сахарница. За этим столом пили чай и беседовали.

– А недавно получаю я письмо от одного пожилого еврея из Польши, – улыбаясь, весело рассказывал Эйнштейн. – “Господин Эйнштейн, что вы там пишете о теории относительности? Это же проще пареной репы, это же у нас в местечке все знают с молодых лет. Неужели из-за такой ерунды можно стать знаменитым и богатым? Такие сумасшедшие деньги! Я бы на вашем месте постыдился брать такие деньги за подобное шарлатанство. Не лучше ли раздать их бедным?”

Все расхохотались, и Эйнштейн тоже.

– А я думаю, этот человек, написавший тебе письмо, тысячу раз прав, – насмешливо сказал Фрейд. – Твою теорию относительности ни пощупать, ни, тем более, увидеть нельзя. А вот покажи ему то, что вытворяет господин Мессинг, – он же с ума сойдет. Он падет ниц, как древний египтянин пред великим жрецом бога Ра.

– Я могу вам сказать, господин Эйнштейн, – глядя на молодого ученого, произнес Вольф, – что в двадцать первом году ваша научная деятельность будет отмечена очень высокой международной наградой....

– В двадцать первом? – весело переспросил Эйнштейн. – М-м-м... очень долго ждать. Вы не могли бы, юноша, устроить это дельце побыстрее? – И Эйнштейн засмеялся.

– Он намекает тебе, что ты получишь Нобелевскую премию, – ехидно произнес Фрейд. – Только могу тебя заверить, что ни черта ты не получишь.

– Это почему же? – обиделся Эйнштейн.

– Потому что в двадцать первом Нобелевскую премию получу я, – сказал Фрейд, и оба разом захохотали.

Вольф вежливо улыбнулся и сказал:

– Я говорю вам правду, господин Эйнштейн.

– Я готов пасть ниц перед господином Мессингом, – улыбнулся Эйнштейн. – И я согласен: моя теория относительности чистой воды шарлатанство в сравнении с вашими гипнозами и телепатиями. Натуральное колдовство! Знаете, что я думаю, дорогой Вольф? Просто необходимо создать лабораторию... да-да, специальную лабораторию по изучению ваших необычайных способностей. Чтобы там работали самые разные специалисты: врачи, гипнотизеры, парапсихологи... и даже маги, колдуны и прочее, прочее... Вас надо изучать, господин Мессинг. Вы сами-то знаете, кто вы? Откуда у вас это? Как это в вас работает?