Постепенно светает настолько, что можно, наконец, сделать первые фотографии. Мы молча просматриваем окрестные склоны в бинокли. Ничего. Перекинувшись по рации парой фраз с другими участниками, решаем поменять позицию.

Сама охота по общему стилю здесь сильно отличается от традиционного российского о ней представления. Это, главным образом, разъезды в горах по гравийным (ни луж, ни грязи, ни колдобин!) дорогам, проложенным в разное время для вывоза древесины (лес окупает все!) среди нескончаемых вырубок, переговоры между машинами, периодические съезды в одно место (если удается отследить оленей) для попытки организовать загон.

Стрелять зверя из машины и с дороги нельзя. Поэтому, увидев оленей, охотник останавливает машину, выскакивает из нее на пару шагов на обочину, выцеливает добычу (в этом штате — только самца!) через оптический прицел...

Многие наши охотники, услышав такое, скептически усомнятся — об охоте ли вообще идет речь? Меня с самого утра посетила такая же мысль, но, подумав, я нашел этому объяснение.

Во-первых, в этом, как и во многом другом, и проявляются различия между Россией и Америкой, между нами и ними, между нашими традициями и привычками. Даже такая «автомобильная» охота по сравнению с комфортабельной повседневной американской жизнью создает много трудностей и утомляет, оказываясь приключением и испытанием.

Во-вторых, в Америке так охотятся не все. Некоторые (их безусловное меньшинство) все же предпочитают топтать на охоте землю собственными ногами, продираясь через дебри и добывая трофей потом и тяжелым трудом. Хороший пример тому — самый юный из нашей команды — водитель идущей перед нами «тойоты», двадцатилетний Джон, которого Андрей в глаза зовет Джон Джоныч (сын преуспевающего юриста, которого тоже зовут Джон).

На одном участке дороги он, передав руль напарнику, выскакивает из машины и, оговорив план действий, вприпрыжку пускается вверх по крутому склону, чтобы прочесать рощу наверху. Через час Джон спускается к назначенному месту, ничего не найдя и абсолютно взмыленный. Сразу видно, что этот юноша, хоть пока и горяч, но в целом молодец — умеет упираться.

На совершенно неразумной скорости (весьма необычное лихачество для повышенно аккуратных на дорогах американцев, несомненно, связанное с охотничьим запалом) наша вновь собравшаяся кавалькада несется к очередному выбранному для просмотра месту.

Вдруг передняя машина резко тормозит, и охотники выскакивают из нее с винтовками наизготовку. Олени. По краю вырубки, всего метрах в ста от нас идет группа из двух самцов и шести самок. Двигаются животные медленно, и, на мой непрофессиональный взгляд, выглядит все это как на стрелковом стенде. Выстрелов нет — самцы закрыты самками, но через секунду девятимиллиметровый «ремингтон» хлестко рявкает, выплевывая сизую струю выхлопа — и один из самцов, дернувшись и нелепо выгнув шею, с подкошенными ногами рушится в кусты. Боб попал.

Накануне вечером, проверив фотоаппараты, бинокль, диктофон и прочее полевое снаряжение, я сел за компьютер посмотреть, что у нас есть по оленям и оленьей охоте в Интернете. Всемирная компьютерная сеть, превратившая весь мир не то в одну огромную деревню, не то в рынок-толкучку (где, как на заборе, каждый вывешивает какое угодно объявление), основательно освоена охотниками и охотничьими организациями.

Здесь можно найти все: плотность популяций животных и количество добытых зверей в разных регионах; спутниковую карту погоды на данный момент и описания охотничьих домиков и отелей; каталоги охотничьего снаряжения (по которым прямо с экрана компьютера можно заказать то, что вам требуется); восторженные рассказы об охотничьих приключениях (подчас даже в стихах) с фотографиями удачливых авторов. Всего так много и все такое яркое, что невольно тянет отключиться от этого информационного великолепия и открыть неброскую традиционную книжку, где говорится об одном из самых распространенных и популярных объектов охоты в этом регионе США. Об оленях.

В видавшем виды полевом определителе с раздавленными между страницами комарами читаю, что эту лесную часть Северной Америки населяют три вида оленей, из которых один — благородный олень — крупный, а белохвостый и чернохвостый — мелкие, похожие на наших косуль. Американский благородный олень (Cervus canadensis), называемый индейцами «вапити», по-существу, не отличается от нашего изюбра.

Это крупный зверь весом до 450 кг и с рогами, рекордные размеры которых достигают почти двух метров. Ареал этого вида включает лесной Северо-Запад США и лесистые пространства Скалистых гор. Мелкие олени: белохвостый (Odocoileus virginianus) и чернохвостый (О. hemionus, прозванный за свою длинноухость «олень-мул») более обычны и распространены в США на большей части территории страны. Во многих парках и лесных массивах эти олени свободно выходят к человеку (браконьеров им опасаться не приходится, их просто нет) и кажутся полудомашними животными.

Благородный олень — гораздо более серьезный и скрыгый зверь, лишь в отдельных, уже десятилетия заповедных местах попадающийся на глаза.

Наш первый олень небольшой, с полуметровыми шилообразными рогами («шильник»), но это уже добыча. Особого внимания, однако, она не привлекает. Прямо на месте ему распарывают брюхо, и все внутренности просто выбрасываются под куст — американцы не едят из дичины ничего кроме мяса. Каждый, кто хоть однажды ел правильно приготовленную оленью печенку или язык, может лишь сострадательно усмехнуться, но таковы реалии.

Я же, наблюдая происходящее, думаю о том, что в азиатских культурах (Монголия, Китай) от добытого благородного оленя используется абсолютно все. И связано это не с дефицитом продуктов, а с особыми целебными свойствами органов этого животного, много веков, как известно, используемых восточной медициной. Еще одно свидетельство различий внимательно задумывающегося надо всем Востока и стремительно несущегося вперед (?) Запада.

Даже отрешаясь от сугубо медицинского аспекта (насколько силен собственно целебный эффект), признаюсь, что так называемые «примитивные» культуры с их практичностью мне, несомненно, более симпатичны, нежели изощренный в своем комфорте и достатке Запад. И северные народности Чукотки и Аляски, и американские индейцы, и маньчжурские охотники стояли в своей культуре гораздо ближе нас к тому, что «цивилизованный» мир именует сегодня «устойчивым развитием», подразумевающим наиболее эффективное использование природных ресурсов с одновременной их охраной...

Философия и быт всех «примитивных» народностей испокон веков основывались на исконном понимании того, что и Человек, и все окружающее его как в материальной, так и в духовной сферах, — это неразрывные в своем единстве и взаимосвязи Части Целого. На пороге XXI века мы теоретизируем на этот счет, объясняя недостижимую для нас парадигму гармонии и баланса полной былой зависимостью малых народностей от природы. Мы часто делаем это с менторской позиции не очень умного учителя, обсуждающего ученика, и при этом наивно полагаем, что наш сегодняшний мир от природы менее зависим... Размышления мои, однако, прерывает новый, неожиданный поворот разговора моих спутников.

Охота только началась, это первое утро, а каждый охотник имеет право добыть за двухнедельный сезон лишь одного зверя. Значит, одна лицензия сейчас должна быть закрыта, выводя одного члена команды из игры. Кто-то вспоминает, что недавно у Андрея в гостях был его русский друг из Канады, купивший лицензию на рыбалку и охоту на год вперед и уехавший назад в Канаду, не использовав ее. Искушение настолько велико, что присутствующие не в силах оторваться от обсуждения открывшегося шанса, в то время как сам Андрей посмеивается про себя над происходящим — он без проблем готов отдать в общее дело свободную лицензию «уехавшей души», но ни он, ни я не верим, что наши возбужденные охотой напарники пойдут на эту в общем-то небольшую нечестность. Слишком уж не похоже это на американцев, добросовестно и свято следующих закону. Однако понаблюдать происходящее интересно. Опять аналогия с нашими реалиями.