— Мне их подарили, — сказал Чиун, — и я счел неудобным отказываться.

Римо поднял последнюю находку.

— А откуда пепельница с надписью «Чинзано»?

Чиун обернулся, и на лице его отразилось легкое недоумение.

— Пепельницы не помню. Она, случайно, не твоя? Ты, часом, не провозил контрабандой свое барахло вместе с моими сокровищами?

Римо снова повернулся к телеэкрану и сказал:

— А я-то никак не мог понять, чем набиты твои сундуки. Оказывается, все эти годы я таскал с собой мелочную лавку.

— Я не могу найти контракт, — объявил наконец Чиун, — а стало быть, я лишен возможности разорвать его и удалиться от дел. Дело в том, что для меня слово чести — святыня, чего никак нельзя сказать ни о тебе, ни об этом сумасшедшем Смите.

— Да, да, — сочувственно покивал головой Римо.

— Тем не менее я должен принять меры, чтобы положить конец этим безобразиям. Смит должен увеличить жалованье Синанджу и впредь посылать настоящие записи настоящих сериалов.

— Будет тебе, папочка. Синанджу получает от нас столько денег, что можно покрыть кровлей из платины ваши хибары.

— Золотом, а не платиной, — поправил Чиун. — Они платят нам золотом. И в недостаточных количествах. Нам никогда не хватает. Ты не помнишь страшное бедствие, которое посетило нашу маленькую деревеньку несколько лет назад?

— Вам платят в количествах, вполне достаточных, — возразил Римо, зная, что его возражение не помешает Чиуну в тысячный раз пересказать легенду о Синанджу, маленькой рыбацкой деревушке в Корее, жителям которой приходилось выступать в роли наемных убийц, чтобы побороть нищету, заставлявшую их топить детей в бухте, так как они не имели возможности прокормить их.

Из столетия в столетие Мастера из Синанджу преуспевали в своем ремесле. Во всяком случае, с финансами у них было неплохо. А лучше всех шли дела у Чиуна, нынешнего Мастера. Даже несмотря на инфляцию.

— Достаточно или недостаточно, — закончил Чиун, — но небеса все те же, моря все те же, и Синанджу остается такой же, какой была всегда.

Римо попытался подавить зевоту и сказал:

— Хорошо. Отлично. Можно, я немножко посплю? В ближайшее время Смитти выйдет с нами на связь. А пока надо отдохнуть.

— Да, сын мой. Можешь поспать. Как только мы примем меры, чтобы оградить других от пагубного воздействия этой «Мери Хартман, Мери Хартман».

— Мы? — откликнулся Римо уже с кровати. — А, собственно, почему мы?

— Мне нужен ты, — пояснил Чиун, — потому что требуется грубая физическая сила. — Чиун подошел к письменному столу, выдвинул ящик и вытащил оттуда бумагу и ручку. — Я хочу знать, кто несет ответственность за появление «Мери Хартман, Мери Хартман», — сказал он.

— Думаю, что это Норман Лир, Норман Лир, — отозвался Римо.

Чиун кивнул и сказал:

— Я слышал об этом человеке. Он приложил немало усилий, чтобы погубить американское телевидение. — Чиун взял бумагу, ручку и, подойдя к Римо, положил и то и другое ему на живот. — Сейчас я продиктую письмо, — сказал он.

Римо издал звук, похожий на рычание, а Чиун опустился на коврик в позе лотоса.

— Ты готов? — спросил Мастер Синанджу.

— Готов, — буркнул Римо.

Чиун прикрыл глаза и положил ладони на колени.

— Дорогой Норман Лир, Норман Лир, — произнес он. — Берегись! Подпись: Чиун.

Римо выждал паузу, затем спросил:

— "Искренне Ваш" добавлять не будем?

— Я завтра проверю, все ли там верно, а потом ты его отправишь, — сказал Чиун и, сидя с прямой спиной на соломенном коврике, погрузился в первую стадию сна.

Зазвонил телефон. Римо задумался, не ему ли звонят. Слишком много телефонных звонков раздавалось ночью. Римо слышал их через стены. Он также слышал, как пробирается где-то между стен мышь, совершая марш-бросок по внутренностям здания. За мышкой никто не гнался, потому что других звуков Римо не услышал.

В ночи раздавалось немало разных звуков. Полной тишины не бывает. Для Римо вот уже десять лет не существовало такого понятия, как тишина. Любители мяса и воины спят, отключив мозги. Но это не сон, а потеря сознания. Настоящий сон дает отдых голове и телу, позволяет быть в курсе того, что происходит вокруг. Такой сон отключает сознание не более, чем отключает дыхание. Да и зачем такое отключение?

Первобытные люди, возможно, так и спали. Но их потомки устроены по-другому. Большинство из них спят как бревна. Но, как учил Чиун, позволять себе такой сон означало просто-напросто умереть раньше срока. А потому Римо слышал во сне все, что происходило вокруг. Это все равно как слышать музыку за стеной. Он слышал все, но не принимал участия. Итак, зазвонил телефон. И когда Римо понял, что он звонит слишком громко, а стало быть, не за стеной, а в этой комнате, то встал и снял трубку.

Поднося трубку к уху, услышал, как забормотал Чиун:

— Неужели этот чертов телефон должен звонить час, прежде чем ты пошевелишься?

— Спокойствие, папочка, — отозвался Римо. — Алло! — рявкнул он в трубку.

— Это я, — услышал он едкий голос, от которого у него зачесались барабанные перепонки.

— Поздравляю, Смитти! Вы хотите пожелать мне спокойной ночи?

Доктор Харолд Смит был явно разочарован.

— Я звоню достаточно рано, и ваша ирония неуместна.

— Отдел иронии фирмы КЮРЕ работает круглосуточно. Звоните завтра в то же время — и результат будет точно такой же.

— Хватит, — перебил Римо Смит. — Ну, что, вы навели порядок в купле-продаже известного вам товара?

— Надеюсь.

— Где коммерсант?

— Не важно. Главное, работа сделана.

— Отлично, у меня для вас новое задание.

— Что на этот раз? — осведомился Римо. Опять поспать не удастся. — Ну, кого надо пристукнуть?

— Это не телефонный разговор, — отрезал Смит — Встречаемся через двадцать минут в кафе на улице с северной стороны отеля.

Раздался щелчок, потом в трубке послышались гудки, в которых, Римо был готов поклясться на Библии, слышался отчетливый французский акцент.

— Это звонил безумный лунатик Смит? — осведомился Чиун, по-прежнему сидевший на коврике в позе лотоса.

— Кто еще может звонить в такое время?

— Отлично. Мне с ним надо поговорить.

— Если так, то почему же ты не снял трубку?

— Потому что это дело обслуживающего персонала, — сказал Чиун. — Ты отправил?

— Что именно?

— Мое послание Норману Лиру, Норману Лиру, — пояснил Чиун.

— Папочка, но я только что встал.

— На тебя нельзя ни в чем положиться! Тебе следовало уже давно отослать письмо. Тот, кто ждет, прождет целую вечность.

— "Кто рано ложится и рано встает здоровье, богатство и ум сбережет", как гласит пословица! Кстати где тут север?

Харолд Смит, директор КЮРЕ, сидел в бистро меж весело чирикающих, пестро одетых французов, словно сыч на приеме с коктейлями.

Когда Римо опустился на стул напротив Смита, то заметил, что тот был одет в серый костюм и черный жилет. И еще на нем был действовавший Римо на нервы дартмутский галстук. Шли годы, кто-то умирал, кто-то продолжал жить себе припеваючи, но Харолд Смит и его костюм не менялись.

Чиун занял позицию за соседним, таким же белым, столиком, который, к счастью, не был никем занят, и Чиуну не пришлось заниматься принудительной эвакуацией. Посетители косились на странное трио, а один молодой человек счел, что Чиун — звезда азиатской эстрады, прибывшая в Париж на рок-концерт.

Официанты, впрочем, уже видели трио раньше. Тот, что постарше, в костюме двадцатилетней давности, смахивал на продюсера. Худой, в черной тенниске походил на режиссера. Кореец сидел за столом с таким видом, словно ему принадлежал весь ресторан. Поэтому он скорее всего был актером, приглашенным на роль Чарли Чэна или Фу Манчу, а может, и кого-то другого. Короче, это приехала очередная идиотская американская съемочная группа.

— Привет, Смитти, — сказал Римо. — Что стряслось и почему нужно было непременно меня будить?

— Римо! — сказал Смит вместо приветствия. — Чиун!