— На этом он бы не заработал и на кусок хлеба, — пробормотал Римо.

— Много морей пересек Унг и наконец явился к японскому тирану и предложил свою помощь для защиты от врагов. Тиран слышал о Великом Ванге, и так как перед ним был его наследник, он принял помощь. Ибо как раз прошлой ночью была предпринята попытка убить тирана во сне, и японец понимал, что находится в смертельной опасности. Но он все еще не знал, кто из врагов пытается убить его. Ибо был знатный род на севере и род на юге, род на востоке и род...

— На западе?

— Да, — сказал Чиун. — Ты уже слышал эту историю?

— Нет.

— Тогда молчи. Ибо был знатный род на севере и род на юге, род на востоке и род на западе, и японский тиран не знал, который из них собирается убить его, ибо все имели повод ненавидеть его беззаконие и безжалостное правление.

И Унг заговорил с тираном стихами: «Когда быки забор ломают, зерно украсть и кролик может».

Много часов размышлял тиран над этими строками. А когда понял, что имел в виду Унг, то стал искать среди приближенных того, кто мог желать смерти тирана, чтобы занять его место.

И все больше и больше подозревал он своего старшего сына, который был злобен и жесток. И вот ночью послал он Унга убить старшего сына, и сына не стало. Но чуть позже той же ночью была совершена попытка убить тирана во сне, и только быстрое вмешательство Мастера Унга спасло японцу жизнь.

Тиран огорчился, что несправедливо подозревал старшего сына. Подумав еще немного, он понял, что виною всему был его второй сын, еще более злобный и жестокий, чем первый. И он послал Унга убить второго сына.

Но затем произошло еще одно покушение на жизнь тирана, и оно завершилось бы успехом, если бы в самый последний миг не подоспел Унг.

Так и продолжалось. Одного за другим Унг уничтожил всех сыновей тирана. Если бы эти семеро юношей сели на трон отца, они были бы еще более свирепы, чем он, и еще более жестоки к своим соседям.

И когда было покончено с седьмым, и последним, сыном, тиран и Унг встретились в огромном дворцовом зале.

И тиран произнес: «Мы избавились от моих сыновей, от всех до единого. Опасность устранена, и мне опять ничто не угрожает».

— Это был скорее вопрос, чем утверждение, Римо, ибо японцы коварны, и их вопросы на самом деле — утверждение, а утверждение — вопросы.

Но Унг отвели «Еще нет. Одна опасность осталась». — Что же это? — спросил тиран. — «Мастер Синанджу», — сказал Унг и быстро и искусно убил тирана.

— Потому что видишь ли, Римо, таков был уговор Унга с четырьмя князьями, чьи земли окружали владения виновника всех бед. Князья хотели жить в мире и спокойствии, а для этого вместе с тираном должны были погибнуть и его кровожадные сыновья. И вот таким образом Унг предпочел выполнить должное. Ночные нападения на тирана тоже были делом рук Великого Унга.

Чиун замолчал, все еще глядя в иллюминатор на левое крыло самолета.

— Итак?.. — сказал Римо.

— Итак? Что «итак»? — спросил Чиун.

— Что означает эта байка?

— Разве это не очевидно?

— Очевидно только то, что Мастера Синанджу всегда были бесчестными людьми, которым нельзя доверять, — сказал Римо.

— Ты, как всегда, ничего не понял, — вздохнул Чиун. — Иногда я не знаю, чего ради мучаюсь. Мораль этой истории в том, что трудно защититься от убийцы, когда неизвестно, кто он.

— Черт возьми, Чиун, в этом нет ничего нового! И так ясно, как тяжело будет защитить посла, не зная ничего об убийце.

— Больше ничего ты в этой истории не видишь? — спросил Чиун.

— Черт, конечно, ничего.

— У нее есть еще одна мораль, — заметил Чиун.

— А именно?

— Опасность не предупреждает о своем приходе сигналом трубы. И чем ближе она, тем тише ее шаги.

Римо задумался.

— Кто станет защищаться от защитника? — предположил он.

— Правильно, — сказал Чиун, вновь поворачиваясь к иллюминатору.

— Папочка! — позвал Римо.

— Да, сын мой?

— От этой истории дурно пахнет.

Было мокро и холодно, когда Римо с Чиуном забрались в такси в самом центре Лондона. Вода стекала по лорду Нельсону, чья статуя, казавшаяся в темноте черной, возвышалась над черными каменными львами Трафальгарской площади.

— Сколько возьмете до русского посольства? — спросил Римо у водителя, чье лицо было усыпано бородавками, а голову украшала пропитанная потом хлопчатобумажная кепка.

Посольство находилось на Дин-стрит, всего в десяти кварталах отсюда, но водитель распознал американский акцент.

— Четыре фунта, парень, — сказал он.

— Отвезите-ка меня в Скотленд-Ярд, — потребовал Римо, — в Управление по борьбе с таксистами-мошенниками.

— Ладно, приятель, два фунта, и ни пенни меньше. Дешевле в такой гнусный вечер тебя никто не повезет.

— О'кей, — сказал Римо. — Поехали.

Чтобы отработать полученные деньги, таксист свернул к Лейчестер-сквер и, миновав Ковент-Гарден, вернулся на Дин-стрит.

— Приехали, парень, — объявил таксист, остановившись перед трехэтажным кирпичным зданием на тихой улице, мощеной булыжником. Целая гроздь водосточных труб свисала со стены здания, а с крыши, уставившись в темное вечернее небо, неуклюже торчала телевизионная антенна.

— Подожди-ка минуту, Чиун, — сказал Римо. — И вы тоже, — добавил он, обращаясь к водителю.

Римо выскочил из машины и поднялся по трем кирпичным ступенькам к парадной двери. Ручку старомодного звонка нужно было крутить, и Римо три раза повернул ее до отказа, подняв внутри страшный трезвон.

Дверь открыл человек в пиджачной паре.

— Здесь находится резиденция посла? — спросил Римо.

— Совершенно верно.

Человек говорил на безукоризненном английском, но легкий акцент выдавал его континентальное происхождение.

— Я хочу поговорить с ним, — сказал Римо.

— Прошу прощения, сэр, его нет дома.

Подняв правую руку, Римо сжал левое ухо собеседника большим и указательным пальцем.

— Так, и где же он?

Через приоткрытую дверь он видел людей, сидящих в креслах в прихожей. Люди были вооружены, по их неестественным позам было видно, что им мешают пистолеты в наплечных кобурах.

Человек скривился от боли.

— Он в летнем загородном доме в Уотербери, сэр. Прошу вас, отпустите.

Римо продолжал сжимать его ухо.

— Где-где?

— В летнем загородном доме в Уотербери. Он останется там еще на неделю.

— О'кей, — сказал Римо и разжал пальцы.

— Не хотите ли оставить послание, сэр? — спросил дворецкий, потирая ухо ладонью.

— Не надо никаких посланий, — сказал Римо. — Я навещу его, когда он вернется.

Римо вернулся к такси и забрался внутрь. Дверь посольства быстро захлопнулась.

— Езжай до угла, Джеймс, — велел он и наклонился к Чиуну: — Все в порядке, он здесь.

— Как ты это узнал?

— Я не так уж сильно сжал его ухо, чтобы он тут же раскололся, — объяснил Римо. — Он сказал мне как раз то, что и собирался сказать. А если они посылают людей в Уотербери, где бы это ни было, ясно, что посол прячется здесь. Особенно если учесть, что внутри полно вооруженного народа.

На углу, где улица, поворачивая налево, постепенно спускалась к Грейтер Мальборо-стрит, Римо с Чиуном вылезли из машины.

Римо дал таксисту пять американских долларов.

— Это где-то около трех фунтов, — сказал он ему. — Через двенадцать часов при вашей обычной инфляции они превратятся в пять фунтов. Через неделю вы сможете купить на них дом.

Отъезжая, таксист пробормотал:

— А через месяц я куплю на них бомбу и вставлю ее тебе в задницу, янки!

Возвращаясь вместе с Римо к дому посла по скользкой от дождя улице, Чиун спросил:

— Мы, случаем, не поблизости от Лондонского моста?

— Нет.

— А где он?

— Наверное, в Аризоне. Кто-то купил его и увез в Аризону.

— А реку он тоже купил?

— Не говори глупостей. Конечно же, нет.

— А зачем ему понадобилось покупать мост и увозить его в Аризону? — спросил Чиун.