— Возможно, — сказал Карбенко. — И это будет трагедией для всех нас, — добавил он задумчиво.

— Пойдемте отсюда, — сказал Стэнтингтон, выводя Карбенко наружу. По дороге он пробурчал Нортону: — Не трогайте тут ничего. Я пришлю сюда людей, они что-нибудь сделают.

Вернувшись наверх, Стэнтингтон велел начальнику оперативного отдела послать всех, кто был в здании, вниз в комнату архивов, чтобы они нашли хоть что-нибудь относительно проекта «Омега».

— Вы имеете в виду всех, кто имеет доступ к сверхсекретной документации? — уточнил начальник оперативного отдела.

Стэнтингтон покачал головой.

— Я сказал всех, и я имел в виду всех. Даже если какой-нибудь мелкий служащий и не имеет доступа, почему он должен быть единственным в стране человеком, который не знает наших тайн? Поторопитесь, мы ждем.

Полчаса Стэнтингтон и Карбенко провели в кабинете адмирала, храня гробовое молчание. Затем раздался стук в дверь, и Стэнтингтон впустил начальника оперативного отдела. При виде Василия Карбенко, сидящего напротив директорского стола, брови вошедшего удивленно приподнялись.

— Я могу подождать, — произнес он.

— Не беспокойтесь, — сказал Стэнтингтон. — Василий знает все наши секреты. Ну как, выяснили что-нибудь на счет проекта «Омега»?

— Во всей комнате мы нашли только одни документ, в котором упоминается проект «Омега». Это личное досье.

— И что там говорится?

— Говорится там только то, что проект «Омега» — это план действий на случай победы русских в атомной войне. Это все, что там есть.

— Чье это досье? — спросил адмирал.

Начальник оперативного отдела взглянул на Стэнтингтона и показал глазами на Карбенко.

— Могу ли я говорить, сэр?

— Давайте, — разрешил Стэнтингтон.

— Это наш бывший сотрудник, теперь уже уволенный. Он, очевидно, как-то связан с этим планом.

— И как зовут этого бывшего сотрудника?

— Харолд В. Смит. Сейчас он живет в городе Рай, штат Нью-Йорк, и руководит санаторием для душевнобольных под названием «Фолкрофт».

— Благодарю вас, — сказал Стэнтингтон.

Когда подчиненный вышел, адмирал повернулся к Карбенко и протянул перед собой руки с раскрытыми ладонями.

— Видите, Василий? Мы знаем об этом не больше вас.

— Как бы то ни было, проект «Омега» убил нашего посла, — сказал Карбенко. — Это может быть расценено как акт агрессии. Вы, конечно, собираетесь связаться с этим доктором Смитом?

— Конечно.

Телефон на столе Стэнтингтона зазвонил. Он поднял трубку, затем передал ее русскому.

— Это вас.

— Карбенко у телефона! — Русский молча слушал, и Стэнтингтон видел, как его красное загорелое лицо постепенно бледнело. — Понятно. Благодарю вас.

Он вернул трубку директору ЦРУ.

— Звонили из моего офиса, — сказал он спокойно. — Наш посол в Париже только что заколот булочником, одним из ваших агентов. Это опять проект «Омега»

Стэнтингтон уронил телефон на пол.

Когда Василий Карбенко ушел, адмирал Стэнтингтон велел секретарше выяснить номер телефона санатория Фолкрофт в городе Рай, штат Нью-Йорк. Вскоре она сообщила ему по интеркому, что дозвонилась до доктора Смита.

Стэнтингтон поднял трубку.

— Алло! — сказал он.

— Алло, — ответил женский голос.

— Доктор Смит у себя?

— Смотря кто звонит, — сказала женщина. — Вы кто?

— Я адмирал Уингэйт Стэнтингтон, и мне...

— Что вам нужно?

— Вот чего мне не нужно, так это тратить время на беседы с секретаршей. Пожалуйста, соедините меня с доктором Смитом.

— Его нет на месте.

— Где он? — спросил Стэнтингтон. — У меня важное дело.

— Я его отправила поиграть в гольф. Это тоже важно.

— Едва ли, — сказал Стэнтингтон. — Пусть он немедленно перезвонит мне и затем явится лично.

— Он слишком занят. Придется вам к нему явиться.

— Как же! Мисс, я директор ЦРУ.

— Это ничего, он все равно вас примет. Надеюсь, вы не заблудитесь по пути. Когда я была в ЦРУ, никого там не встречала, кто бы мог куда-нибудь попасть и не заблудиться по пути.

— Вы? Работали в ЦРУ?

— Ага, — сказала Руби Гонзалес. — И я была там у вас лучше всех. Так что сказать доктору, когда вы приедете?

— Я не собираюсь приезжать. Он приедет ко мне.

— Нет, приедете вы, — сказала Руби и повесила трубку.

Она подождала немного, затем, тихо насвистывая, стала набирать номер телефона в Вестпорте, штат Коннектикут.

Конечно, проблемы тут никакой не было. Стэнтингтон понимал, что ему достаточно послать нескольких агентов в Фолкрофт, или на площадку для гольфа, или где там еще обретается этот доктор Смит. Они заберут его с собой в Вашингтон, а если не захочет поехать добровольно, что ж, это тоже можно будет уладить без проблем.

Только вот...

Только вот закон при этом пострадает. Такие вещи не вполне соответствуют духу нового ЦРУ, которое поручено создать ему, Стэнтингтону.

Он решил, что для подобных действий нужен зеленый свет, и желательно с самого верха. Если законы и будут нарушены, то приказ об этом должен исходить от президента. Стэнтингтон был новичком в Вашингтоне, он всю жизнь провел на флоте и прекрасно знал, как присваивают чужую славу при раздаче наград и как дают под зад тому, чье время настало. И теперь безошибочный инстинкт подсказывал ему единственный способ защитить себя от удара: подставить под удар вместе с собой и президента. Пусть вы с ним вместе ходили в школу и тянули на службе одну лямку, только так можно быть уверенным в его поддержке.

Адмиралу Уингэйту Стэнтингтону никогда не приходило в голову, что Вашингтон знавал и другие времена. Времена, когда люди, ответственные за благополучие и безопасность государства, просто делали дело, а не тратили все свое время, оглядываясь по сторонам в поисках недоброжелателей.

Всю дорогу в Вашингтон в ушах адмирала звучали слова бывшего директора ЦРУ: «Однажды они поменяют правила посреди игры. Тебе дадут под зад, как и мне. Я приберегу для тебя местечко на парах».

Да, так он сказал. Тогда это было не больше, чем угроза, а теперь как бы не обернулось пророчеством. Всего несколько дней после назначения, а уже надо принимать такие решения: либо пан, либо пропал. Он внезапно ощутил к своему предшественнику что-то вроде симпатии.

Президент ожидал его в Овальном кабинете, и Стэнтингтон сразу вздохнул свободней, увидев знакомую сутулую фигуру в пуловере и рубашке с открытым воротом. Роли странным образом поменялись: Стэнтингтон прежде президента поступил в Военно-морскую академию, и потом, на службе, стал командиром его подразделения. Юноша всегда смотрел на него как на командира и наставника.

А теперь вот он стоит перед ним, президент и главнокомандующий — и Стэнтингтон чувствует облегчение оттого, что может взвалить на него груз своих проблем. Все-таки этот кабинет обладает почти мистической властью. У Стэнтингтона не было детей, но он именно так представлял себе чувство, с которым они рассказывают родителям о своих бедах. Что-то вроде: «Ну уж теперь-то есть кому все уладить».

— Как дела, Кэп? — негромко, как всегда, спросил президент. — Садитесь.

— Все в порядке, — сказал Стэнтингтон, удобно располагаясь в кресле напротив стола из красного дерева.

— Итак, кто убил всех этих русских? — спросил президент.

— Вы уже знаете об этом?

— Мне сообщили из госдепартамента. Я полагаю, вы здесь именно поэтому.

Президент сделал небольшую паузу, и Стэнтингтон кивнул головой.

— Господин президент, я не совсем представляю, как вам это объяснить.

— Вы попробуйте.

Президент откинулся на спинку кресла. Кончиками пальцев обеих рук он сжимал желтый деревянный карандаш.

— Вы хотите знать, кто убил всех этих русских? Возможно, мы сами.

Президент резко подался вперед и выронил карандаш. Оставленный без внимания, карандаш покатился по полу.

— Как это мы?

Стэнтингтон поднял руки, словно защищаясь от невидимого врага, и коротко рассказал президенту об утреннем визите Василия Карбенко и о том, что случилось с послами.