– Так точно, виноват, товарищ капитан.

– Документы!

У нашего капитана тоже черные перчатки. А где же их, коричневые, возьмешь? Офицеру перчатки не выдаются, потому что промышленность не выпускает коричневые. Офицеру на перчатки деньги выдаются, мол, купи сам, но купить их негде. Повторяю, что советская промышленность коричневых не выпускает. Кто в Германии служил, тот себе на всю жизнь пар двадцать накупил. А кто не служил, того патрули ловят.

Перед заступлением на дежурство всем офицерам полковник Еремеев под расписку лично выдал по паре кожаных коричневых перчаток на время, поносить. Но перчатки эти были настолько заношены, изорваны и велики, что офицеру в них просто неприлично ходить. Оттого, наш капитан их немедленно снял и аккуратно спрятал в карманы – не приведи Господи, потерять!..

– Так отчего же вы, товарищ лейтенант, форму нарушаете? Или приказ министра обороны вас не касается?

– Виноват.

– Идите!

– Есть.

Фамилия лейтенанта красуется в нашей статистике. Придет время лейтенанту в академию поступать, глянут большие начальники в личное дело, мать честная, 100 раз за один только год остановлен патрулями и все время за одно и то же нарушение! Да он же неисправимый! Сажать таких надо!! А вы – в академию! Думать надо!!

– Товарищ старший лейтенант, вы нарушаете форму одежды! У вас перчатки черные. Или приказ министра обороны не читали? А почему же нарушаете? Умышленно? Из любви к нарушениям?

Капитан снимает свою черную перчатку и записывает фамилию старшего лейтенанта в черный список.

До смены 2 часа 17 минут. В черном списке 61 нарушитель. В темноте, явно не замечая нас, мурлыкая что-то под нос, бредет явно хмельной артиллерист. А наш капитан его вроде и не замечает.

– Разрешите, товарищ капитан, бога войны прихватить?

– О, нет, пусть живет, он 62-й. И запомни, Витя, план должен быть всегда перевыполнен, но с минимальным превышением. Это закон всей нашей жизни. Понимать пора: «Нормы научно обоснованы и неоднократно проверены жизнью». Пойдем мы же в патруль через пару месяцев, а нам и дадут наловить не 60, а 65, а то и все 70. А пойди их 70 налови. И современные нормы оттого и существуют, что находились балбесы вроде тебя, все перевыполнить старались, а их же, этих балбесов, патрули теперь по городу ловят. То-то.

Счастливец артиллерист, так и не заметив нас, бредет неизвестно куда. Если все патрули на его маршруте уже выполнили и слегка перевыполнили план, то может он пьяный преспокойненько идти через весь город. По всем центральным улицам, расстегнутый, грязный, с нахальным хмельным взором.

Число пьяных и подвыпивших солдат, курсантов, сержантов между тем продолжает нарастать. Большинство из них давно поняли преимущества плановой системы и таились где-то до вечера. Чувствуется, контроль ослаб почти одновременно сразу во всех районах города. Все патрули спешили пораньше выполнить план, чтобы гарантировать себя от «большого круга», а теперь все изменилось. Наиболее опытные проходимцы и алкаши используют «разрядку напряженности» в своих далеко не благородных целях. С 24.00 все они, даже самые пьяные, прижмут хвосты, ибо знают, что на маршрут выходят самые глупые, самые неудачливые патрули, которым дня не хватает наловить кого попало.

Несмотря на возросший поток настоящих нарушителей, пьяных и хулиганистых, делать нам решительно нечего. Мы сидим на скамейке парка под голыми еще ивами. Капитан дает консультацию по тактике германских танковых войск. Выпускные экзамены не за горами.

– Тактика, братцы мои, вещь сложнейшая. Когда нашим генералам говоришь, что тактика сложнее шахмат, они смеются, не верят. А чего же тут смеяться? Шахматы – самая грубая, самая поверхностная модель боя двух армий, причем армий примитивнейших. А в остальном все как на войне: король беспомощный и неповоротливый, но его потеря означает полное поражение. Король – это точное олицетворение штабов, громоздких и малоподвижных, уничтожил их, вот тебе и мат. Под ферзем я понимаю разведку, во всей ширине этого понятия, разведку всемогущую и всесокрушающую, способную действовать самостоятельно и молниеносно, ломая все планы противника. Конь, слон и ладья в комментариях не нуждаются. Тут сходство очень большое. Особенно в действиях кавалерии. Вспомните Бородинское сражение, рейд кавалерии Уварова и Платова в тыл Бонапарту. «Ход конем», не только по содержанию, но и по форме, гляньте только на карту! И никого русская кавалерия не рубила в не гнала, а только появилась в тылу и все. Но Бонапарт при ее появлении воздержался от того, чтобы направить в бой свою гвардию. Это во многом и решило судьбу сражения и России. Вот вам и ход конем.

Современный бой, – продолжал капитан, – в тысячи раз сложнее шахмат. Если на шахматной доске смоделировать маленькую современную армию, то количество фигур с самыми разнообразными возможностями резко увеличится. Чем-то придется обозначить танки, противотанковые ракеты, противотанковую артиллерию, и артиллерию вообще, авиацию истребительную, штурмовую, бомбардировочную, стратегическую, транспортную, вертолеты, всего не перечислишь… И все это нуждается в едином замысле, в единой воле, в теснейшем взаимодействии. Наша беда и главное отличие от германцев в том, что мы привыкли считать слонов да пешек, абсолютно не придавая внимания вопросам их грамотного использования. А между тем германцы войну против нас начали, имея всего-навсего три тысячи танков против наших двадцати четырех тысяч. Мы сейчас много всяких версий выдвигаем, только главного признать не хотим, того, что германская тактика была куда более гибкой. Попомните мои слова – случится что-либо на Ближнем Востоке, разделают они нас под орех, на количественное и качественное превосходство они хрен положат. Что толку в том, что у тебя три ферзя, если ты в шахматы играть не умеешь? А наши советники играть не умеют – это факт, посмотрите только на начальника кафедры полковника Солоухина, он только что из Сирии вернулся…

– От чего же все это идет? – не удержался я.

Капитан смерил меня долгим взглядом и изрек:

– От системы.

Ответ был явно непонятен нам, и он добавил:

– Во-первых, выдвигаются начальники по политическому критерию, выбирают не из тех, кто умеет играть или хочет этому научиться, а тех, кто идеологически подкован; во-вторых, наша система нуждается в отчетах, рапортах и достижениях. На том стоит. Рапорты об уничтожении тысяч германских танков и самолетов в первые дни войны были настолько фальшивыми и неубедительными, что политическое руководство страны перешло к показателям территориальным, как наиболее убедительным. От этого родились штурмы городов и высот. Но вы попробуйте в шахматной игре стремиться не к уничтожению вражеской армии, а к захвату его территории, несмотря на потери. Что из этого выйдет? То же, что у нас на войне вышло. Победили мы только оттого, что миллионы своих пешек не жалели. Если наш Генеральный штаб и военные советники вздумают захватить территорию Израиля, вместо того чтобы сначала уничтожить его армию, нам это очень дорого обойдется. Мат евреи нам, конечно, не поставят, но уничтожение Израиля будет стоить очень дорого при такой тактике. Но хуже всего, если, не дай Бог, столкнемся мы с Китаем, тут уже и пешки не помогут нам, у них все равно больше.

Капитан сплюнул и в сердцах пнул консервную банку кончиком лакированного сапога. Та загромыхала по темной аллее под ноги порядочно выпившему саперу, пристающему к молоденькой девушке. Молчаливая борьба в темноте, видимо, напомнила капитану о том, что мы еще в патруле, он зевнул и резко сменил тему разговора:

– Гвардии курсант Суворов, ваши выводы о нашей сегодняшней патрульной службе, только быстро!

Я немного опешил.

– Обстановку танковый командир должен оценивать мгновенно. Ну… Выводы!

– Э… Много мы наловили нарушителей… Э… Подняли дисциплину… Э… Благодаря вам… – попробовал я неуклюже вплести подхалимаж…

– А ни хрена-то ты, Витя, будущий лейтенант, не соображаешь, или не хочешь соображать… или хитришь. Слушай, только между нами: в плановом полностью хозяйстве и террор может быть только плановым, то есть совершенно идиотским и неэффективным, это во-первых. Во-вторых, работали мы сегодня методом второй пятилетки, то есть методом 37-го и 38-го годов, с той лишь разницей, что арестантов не сажали и не расстреливали. В-третьих, если сегодня дадут команду вторую пятилетку повторить, то не только ГБ, но и все люди, которые называются обыкновенными советскими, ринутся эту команду выполнять, так уж мы надрессированы и всегда к этому готовы. А в-четвертых… ничем мы с тобой, Витюха, от тех кровавых пятилеток не застрахованы… Абсолютно ничем… Дадут завтра команду, и все начнется сначала – Берии, Ежовы, НКВД и прочее… Просто у нас сейчас в генеральных секретарях слизнячок сидит… Пока… А что, как завтра его сменят? Ну ладно, не расстраивайся, пошли… Наша служба на сегодня окончена.