— Ого! А где они?

— В России. Я им отсылаю… Вот и пришли!

Село было небольшим и располагалось с правой стороны дороги. Центральным и наиболее сохранившимся зданием здесь был сельсовет, который теперь полностью принадлежал почти легендарному Сидоровичу.

— Раньше у него другая берлога была, помельче этой, — сообщил Вася, — Сидорович вообще всех переживет. Он даже в апреле 86-го никуда не уезжал. После первого взрыва бегал от ментов, от солдат; второй пересидел в подвале. А в девятом году собрал вокруг себя бомжей, они и трудились на него за тушенку, что он на каком-то складе нашел. Деловой человек!

— Так он кто по национальности-то? — не поняла Яна.

— А хрен знает. Может, и белорус. Сидорович — это фамилия.

— А там что? — указала девушка на здание поменьше.

— Бар. Называется «У погибшего сталкера». Тоже, кстати, Сидоровичу принадлежит.

Когда они вошли, многоголосый гомон прекратился, как в дешевом голливудском фильме. Множество лиц молодых и старых, пьяных и не очень, небритых и наглых, усталых и заинтересованных уставились в первую очередь на Яну. Пару мгновений девушка была в замешательстве и даже материнский подарок — кулон из непонятного материала — завибрировал, но неуверенно, и почти сразу успокоился. Яна за это время успела окинуть бар взглядом и ничего особенно не обнаружила. Кроме, разве что, двух девиц, что находились возле стойки и смотрели на нее с явным вызовом. Одеты они были в синевато-серый камуфляж и вооружены подержанными укоротами[2].

— Леха! Братан! Ну, наконец-то! — заорал вдруг кто-то страшным хриплым голосом, и Яна сразу увидела его обладателя. Из-за ближайшего к бару столика поднялся кошмарного вида двухметровый детина лет тридцати пяти, со сломанным носом и недельной щетиной. Распахнув руки в объятиях, он ринулся к ним.

— Здорово, Кулек! — ответил Лешка.

— Здорово, бродяга! — прогудел Кулек, по пути пожимая руку Васе и небрежно бросая ему: — Как дед?

— Нормально, — отмахнулся сталкер, — Он всех нас переживет!

— Это точно! — согласился Кулек и остановил взгляд на Яне, расплылся в широченной улыбке: — А это кто такая загадочная?!

— Это моя напарница, — пискнул Лешка.

— Ты кто такая, красавица? Меня Володя зовут! А как тебя?

— Яна, — ответила девушка. Кулек ее не напрягал.

— Очень рад познакомиться, Яна! — Володя потряс ее руку, которую, между прочим, держал очень нежно, — Все, Яна, ничего не бойся, ты под нашей защитой!

— Я и не боюсь… — пробормотала Яна, обескураженная его напором.

— Так, Яна, мы тебя в обиду не дадим! По стенке размажу! Всем ясно?! — Володя обернулся с весьма грозным видом, и многие лица уткнулись в свои тарелки и стаканы, что, разумеется, не ушло от внимания девушки. Видимо Кулька тут побаивались. Вася качнул головой и вздохнул.

— Пошли к нам за стол! — Кулек потянул Яну и Лешку за собой, по пути объясняя: — Вон Лебедь сидит! Но он уже пьяный… А это Мирон. Он, между прочим, родом из Бобруйска!

— Да ты всем-то не рассказывай, — усмехнулся толстощекий парень добродушного вида. Одет он был в настоящий, хотя и видавший виды сталкерский комбинезон. Яна читала про такие в Интернете. Эти костюмы изготавливали народные умельцы в самой Зоне или в Приграничье. Они защищали от пуль, радиации и укусов мелких хищников лучше, чем обычная куртка с вшитыми металлическими пластинами. У Кулька и Лебедя были точно такие же, но чуть новее. Кстати из всех троих только Мирон и Вася смотрелись настоящими сталкерами, в меру опытными и в меру серьезными.

— О, здорово, Вася… — Лебедь приподнял над столом голову, — Как дед?

— Да нормально, — сказал Вася.

— Тебе подстричься не мешало бы, — заметил Лебедь и икнул.

— Им обоим с Мироном не мешало бы подстричься! — произнес Кулек, освобождая самое чистое и удобное место за столом — посреди широкой лавки, — Садись сюда, Яна!

— Не садись, а присаживайся, — исправил Лебедь и снова икнул. Выглядел он ровесником Мирону и Лешке, — Это кто?

— Алексей, — протянул руку Лешка.

— Александр, — протянул руку Мирон, хихикая.

— Царь, очень приятно, — пошутил Вася.

Лебедь тоже протянул руку и Кулек, весь занятый ухаживанием за Яной, вложил туда грязную тарелку.

— Александр — это я! — обиженно сказал Лебедь и снова икнул.

— Сейчас я горячего закажу! — сказал Кулек.

— Ты Александр второй, а я Александр первый! — сказал Мирон, улыбаясь.

Яна тоже улыбнулась, отметив, что Мирон с Васей действительно являются обладателями густых шевелюр.

— Подстилка стриженная! — донеслось от стойки.

Яна уже знала, к кому обращено это высказывание. Она бросила на девицу презрительный взгляд.

— А на тебя и слепой пес не посмотрит, мышь! — громко ответила она обидчице.

Маленькая плотная девица рванулась, было, к ней, но ее придержала подруга — высокая и какая-то сухая, со сломанным носом и со шрамом во всю щеку.

— Не трогай ее, Трава! — осадила она маленькую и посмотрела на Яну, — А ты прикуси язык, пока тебе его не вырвали!

— Как бы ты свой не проглотила! — Яна вскочила на ноги, — Подраться хочешь?

— Эй, девочки, тише! Вы че?! — замахал руками Кулек, заслоняя собой Яну, — Тихий вечер, а вы ругаться!..

Он шагнул к стойке, обнял обеих девиц за плечи и попытался прижать к себе. Высокая со шрамом скинула его руку.

— Володя, отстань ты! И так тошно!..

— Это мои друзья! — сказал Кулек ей, — Спица, ты не бузи! И ты тоже, Трава, чего задираешься?

— Таким здесь не место! — отрезала Спица.

— А каким место? — воскликнул Кулек, — Тебе какое дело? Ехай в свою Ригу, вообще, чего сюда приперлась?

— Вова, не шуми, — откуда-то возник бармен — мужчина лет сорока пяти, черноглазый и худощавый, — Чего-нибудь еще заказывать будешь?

— Да, Холод, тащи самое лучшее! — ответил Вова и чмокнул Траву в лоб. Та, сморщившись, оттолкнула его, — Давай одну поджарку из говядины, еще два кабанчика… Двойных! И три салата. Сейчас закусим по-человечески! Лебедь, охраняй Яну!

Лебедь хотел что-то сказать, но икнул. Девицы у стойки ухмыльнулись и отодвинулись к дальнему ее краю. Вася закурил и предложил сигарету Лешке, который ковырялся в рюкзаке.

— Тут харчи дороже, чем в Москве, — сообщил Лебедь, пытаясь сфокусировать взгляд и поэтому глядя Яне куда-то в район шеи, — …де-фицит!

— Но здесь еще можно живую еду попробовать, а не консервы, — сказал Вася.

— И не местную, — многозначительно добавил Мирон.

— Выпьешь? — Лебедь показал Яне подозрительного вида бутылку с криво наклеенной этикеткой, которая гордо гласила, что находящаяся внутри жидкость именуется «Казаки».

— Паленка голимая, — оценил Лешка, махнув рукой, — Настоящие киевские «Казаки» с электронным акцизом.

От стойки донеслось шипение Травы. Яна покосилась на нее и подумала, что еще немного и она запустит в ее сторону по крайней мере тарелкой, которую Лебедь «на автомате» до сих пор держал в руке.

— Леха, помоги! — заорал Кулек.

Лешка метнулся к стойке и через минуту вернулся с широким подносом, заставленным снедью. Следом Кулек тащил пиво «Киевское» и несколько банок вездесущей «Балтики-9».

— Это для Лебедя. Он любит, — объяснил он Васе.

Яна с подозрением оглядела серые куски мяса с прожилками сала, и Лешка поспешил переставить тарелку.

— Тебе вот это, — сказал он, — Обычная говядина.

— Кабанчик местный! — ткнул пальцем Кулек в подозрительную тарелку, — Ты, Леха, зря все время отказываешься!

— Ну что, выпьешь? — повторил Лебедь, слегка толкая Яну локтем.

— Конечно! Давай, наливай! — ответил Кулек, разрывая мясо руками и обжигаясь, — Сука, горячее!.. Ну, Холод!..

— Мы синьку с собой привезли! Наша, черноземская! — объявил Лешка, доставая «Златославную» и разливая ее по стаканам.

Кулек встрепенулся и заулыбался, отчего Вася вздрогнул.

— Ни фига, откуда вы ее пёрли! Такая водка здесь редкость! — оценил Кулек, засовывая в рот целый кусок местного деликатеса, — Зашибись! Не хохлятская, чтоб им дровами топить!..