Кое-как справившись с головокружением, Яна поднялась на ноги и оперлась о бетонные плиты, стопка которых была у нее под боком. Мутным взглядом девушка повела вокруг себя и всего в нескольких метрах обнаружила огромные ржавые цистерны размеров с частный дом, между которыми покоился подбитый Ми-24. Он был слева от Яны, а по правую сторону девушка имела честь наблюдать остановившуюся колонну военной техники, причем остановилась она здесь уже очень давно, застыв прямо посреди проезжей части. Четыре БТР-а и две «шишиги» растянулись по дороге… напротив саркофага! Стрелка оказалась прямо под его мрачными стенами! И все это тонуло в небольшой синеватой дымке, что означало зараженность радиацией, намного превышающей норму! Яна была совершенно не защищена от нее — разве может отсутствие одежды защитить?

Перед саркофагом аномалий практически не было, зато разнообразных артефактов, порталов и брошенной техники имелось в избытке. Также Яна увидела несколько полностью проржавевших и почти рассыпавшихся желтых строительных вагончиков и квадратных контейнеров из-под каких-то объемных грузов. Над всем этим гордо возвышались два подъемных крана — большой у стены саркофага, и маленький — посреди «стройплощадки», где оказалась Яна и где было наибольшее скопление «окон». А над стрелой того крана, что стоял ближе к ЧАЭС, виднелась вытяжная труба энергоблока, грозно нацелившаяся в пока еще серое небо и внушающая страх, близкий к суеверному.

Слабое шевеление под остовом ГАЗ-66 заставило Стрелку оторваться от столь угнетающих мыслей, присмотреться и поднять «шмелемет» — так Яна назвала свое странное оружие.

Под днищем грузовика прятался молодой с виду телепат-чернобылец. Его жалобное скуление доносилось отсюда даже сквозь шум поднимающегося урагана. В ту же минуту из ближайшего светящегося портала выплюнуло средних размеров крабосвина, который не удержался на ногах и покатился по земле, как колобок, в итоге напоровшись на ржавую арматуру и нанизавшись на нее. Металл проткнул существо насквозь, и оно начало кричать так громко, что Яна от жалости пристрелила его.

Сразу вслед за этим по бетону рядом чиркнула пуля, и спустя мгновение донесся сухой звук выстрела. Стрелка упала за плиты, очень неудачно подвернула ногу, разбила левое колено и замычала от боли. После этого ее вдруг вырвало чем-то едким, и все это сопровождалось пульсирующим набатом в голове.

— Ну, суки, я вам устрою! — процедила Стрелка, отплевывая горькую жидкость и высовывая морду «шмелемета» из-за плит, — Нате вам пока моих пчел!..

Она, не глядя, выпустила в сторону ЧАЭС всю обойму, в которой, наконец, смогла насчитать свое любимое число «8». Достали «шмели» снайпера или нет, было непонятно. Во всяком случае, из своей винтовки он больше не стрелял. Не исключено, что он вообще спрятался от выброса вместе с другими сектантами. Его судьба Яну совершенно не интересовала. Она отлично помнила уроки одного из своих учителей: если снайпер захочет узнать, попала ли его пуля в цель, то следующую схватит сам. Яна не задумывалась над объективностью этого суждения, просто принимала как постулат. Ведь раз так говорили люди, прошедшие войну, значит, эти правила помогли им выжить и — победить! Такие правила следовало не проверять, а сразу брать на вооружение без каких-либо доказательств и разъяснений.

Только сейчас Яна заметила, что прямо напротив нее находится приоткрытая дверь! Она находилась у самого угла здания, под сломанной металлической лестницей, что вела на крышу; до нее можно было добежать, и имелась возможность по пути спрятаться от снайпера за бетонным забором, который «Г»-образно шел вдоль всех стены энергоблока и прилегающего к нему длинного машзала, и забор этот огораживал всю территорию «стройплощадки». Яна осторожно осмотрела кран и саркофаг через щели между плитами. Снайпер спрятался на десятиметровой квадратной пристройке недалеко от крана.

Выброс тем временем надвигался, а дверь оставалась открытой. Да и стрелять снайпер мог не по Яне, а по крабосвину — так, во всяком случае, Стрелке хотелось верить. Еще раз выглянув и не получив пулю в лоб, Яна подумала, что в который раз играет с судьбой, но, возможно, это был единственный шанс, Яна, не раздумывая, бросилась туда со всех ног, почему-то думая, что может не успеть.

Так и оказалось — на полпути в темном проходе появился другой монолитовец, в противогазе и «калашом» в руках, и даже не стал стрелять в девушку, а просто захлопнул дверь почти перед ее носом, а шмели из ее жуко-пистолета ударились о металл двери и отрикошетили назад в Яну!

От новой боли девушка упала на спину прямо между забором, на виду всех возможных снайперов и отключилась! Однако в сознание пришла быстро — буквально через минуту.

Яна открыла глаза, посмотрела на кипящие облака над головой и вздохнула, понимая всю безвыходность своего положения. Девушка, на которой из одежды осталась лишь полуразорванное белье, находилась в эпицентре выброса — самого смертоносного и таинственного явления Зоны!

«Будь что будет. Поздняк метаться! — решила Яна, закрывая глаза. Но тут же мысленно пригрозила: — Если выживу — не поздоровится всем!»

Она постаралась успокоиться и восстановить дыхание. А также провести хотя бы поверхностный анализ полученных повреждений.

Кроме ужасно болевшей головы и саднящих локтей, коленок и вообще всех открытых участком тела, наибольшую неприятность доставляли места, куда попали отрикошетившие «шмели». Кожа там болела так, как будто ее прижгли сигаретой и на месте попаданий начинали наливаться огромные синяки. Такие травмы Яна уже однажды получала, когда ее обстреляли из травматического пистолета какие-то кавказцы, в машину которых она садиться отказалась, причем сделала это в нарочито грубой и вызывающей форме. Синяки проходили у нее долго, но и кавказцы заплатили за это сполна — Яна запомнила номер их автомобиля и пожаловалась Вове-Славянину. Вова со знанием дела и снисходительной улыбкой осмотрел потерпевшую, приласкал ее и утешил. А на следующий день справедливо покарал выродков, которым нравилось делать похабные предложения русским женщинам! Машину с хачами нашли далеко за городом, под мостом, где она была сожжена вместе с теми, кто в ней любил кататься, заниматься «съемом» и палить из травматика. Причем перед сожжением метким стрелкам перебили монтировкой конечности. Яны, правда, при расправе не было, о чем она сильно жалела — она хотела лично пересчитать стрелявшему зубы. Хотя ей повезло и без этого в отличие от тех русских девушек, которых «гости» силой или обманом затаскивали в свои авто!

Вспомнив последствия той стрельбы, Яна с сожалением отметила, что и теперь — если, конечно, она после выброса останется жива — синяки будут проходить долго.

Гул, похожий на сирену, разнесся вдруг над саркофагом и окрестностями. Яна открыла глаза и посмотрела на небо, которое вообще стало черным и прорезалось тысячами молний. Поднявшийся ветер подхватил с земли тучи пыли, «жгучего пуха» и мусора, унося их куда-то к границам Зоны. А затем ударила первая волна аномальной энергии. Подобно радиации, она пронизывала насквозь не успевшие найти укрытие живые существа, изменяя некоторые из них до неузнаваемости, даруя им что-то или же отнимая.

Вторая волна была огненной. Она подчищала Зону от погибшей биомассы и подобно первой волне будто бы имела зачатки интеллекта — нельзя было объяснить и спрогнозировать ее избирательность.

Третья, электроимпульсная волна сотрясла Зону, расходясь концентрическими кругами от ЧАЭС к периферии. Затем были световые и шумовые волны, иного рода пространственные и температурные возмущения, повторялись первые, смешивались друг с другом, рождали новые. Эпицентр всего этого хаоса был здесь, возле небольшой точки диаметром около двух километров, в которых находился и энергоблок, и часть Припяти. Яна потеряла счет ударам, потому что воспринимала исходящие от них жару, холод, головокружение и боль совершенно апатично. Ее беспокоило лишь время, когда к ней придет смерть.