Самому Ивану Никаноровичу инженер Дуплов тоже казался в какой-то степени человеком со странностями. Он любил, например, переодевшись в рабочий комбинезон, работать у станка, как обыкновенный токарь. Мастер помнил случай, когда однажды во время испытания машина застряла в болоте и ее вытащили оттуда такой грязной, что на нее даже противно было смотреть, а инженер вооружился лопатой и принялся очищать грязь вместе с чернорабочими. Подобные действия Дуплов почему-то называл "отдыхом", уверяя всех, что голова лучше всего отдыхает во время физического труда.

Вот и в истории с Бурыкиным инженер поступал как-то странно. По мнению Ивана Никаноровича, ему не следовало даже обращать внимания на такой пустяк, как недомыслие ученика ремесленного училища. Известно, что время такого человека, как Александр Андреевич Дуплов, стоит дорого! А он чуть ли не четверть часа расспрашивает про какого-то там Семена Бурыкина и при этом что-то прикидывает в уме.

Потом, вызвав к себе в кабинет провинившегося мальчика, инженер поступил странно! Вместо того, чтобы помочь ему, мастеру, и отчитать Семена, инженер молчал. И наконец - оставил зачем-то Семена Бурыкина у себя. О чем они там говорили после ухода мастера?

Все эти мысли проносились в голове Ивана Никаноровича, когда он с изумлением смотрел на верстак Семена. На видном месте, рядом с рихтовальной доской, находился чертеж злополучной детали, из-за которой вчера разгорелась вся эта история. Но не чертеж удивлял старого мастера. Дело в том, что на нем лежала и сама деталь, изготовленная на этот раз точно и аккуратно...

Вскоре еще одно обстоятельство обеспокоило Ивана Никаноровича. Все рабочие находились на своих местах, а Семена не было.

Не появился Семен и тогда, когда гулко пронесся под застекленной крышей механического цеха серебристый звон часов, отсчитывающих восемь ударов, а вслед за этим зажужжали электромоторы, загудели станки и весь цех наполнился сложной гармонией звуков.

Глава седьмая

Когда Семен возвратился к шагающему тягачу, инженер Дуплов и математик Чугунцев были настолько увлечены разговором, что, казалось, совершенно не обратили внимания на его приход. Медленно прохаживаясь возле машины, они о чем-то горячо спорили. Инженер говорил с увлечением, громким голосом. Речь Чугунцева была удивительно ровной. Ни одной фразы, ни одного слова он не произносил тоном выше или ниже. Лицо его при этом все время оставалось сухим и недовольным. Произнося слово "машина", Чугунцев слишком долго тянул букву "а" и делал ударение на букве "и", выговаривая ее очень явственно. "

Несимпатичный какой-то, - решил про себя Семен. - И почему он беспрерывно сыплет какими-то мудреными словами?"

- Коэффициент сцепления гусениц при идентичной почве, - говорил математик, - независимо от эластичного прогиба всегда равнозначен модулю упругости, который мы с вами...

- Подождите! Подождите! Прошу прошения... - вдруг спохватился инженер. Семен! Подойди поближе!

Семен покосился на математика и сделал два шага к машине.

- Семен! Тебе приходилось лазить по рвам и оврагам? - спросил Дуплов. Представь себе степь или поле, сплошь изрытое рвами. Ты идешь по этому полю и тянешь за собой маленькую тележку с каким-нибудь грузом, не слишком тяжелым, таким, что и на руки его можно взять. Если нужно перейти поле поскорее, что ты предпочтешь: тащить груз в тележке через овраги и рытвины или перемахнуть с ним, взвалив его на спину?

- На спину, конечно. С тележкой только намучаешься. Если бы по дороге, тогда другое дело, - ответил Семен, не задумываясь.

- Александр Андреевич! Это несерьезно... - монотонно проговорил математик, покачивая головой, что, по-видимому, должно было окрашивать его фразы оттенком укоризны. - Гусеница - это не колесо. Условный угол между касательной и окружностью...

- Понимаю вас, Леонид Карпович, с полуслова! Но вы, конечно, согласитесь, что любую гусеницу на тракторе или тягаче можно уподобить колесу большого размера. По проходимости маленькая гусеница заменит огромное колесо, но даже огромная гусеница не может сравниться по проходимости с шагающим устройством. Высокопроходимые машины будущего должны быть шагающими.

- Бывают тракторы с такими широченными гусеницами, что просто... во-о-о! решил вмешаться Семен, показывая руками размер гусениц.

- Подожди, мальчик. Нехорошо вмешиваться в разговор взрослых, когда тебя не просят, - спокойным голосом проговорил Леонид Карпович.

Улыбка сползла с лица Семена. Он в одно мгновение пережил глубочайшее разочарование. Казалось, инженер дал ему повод считать себя почти равным среди равных. И вдруг ему напомнили, что он всего-навсего "мальчик". Семен решил, что более неприятного человека, чем этот сухой математик, не может быть на свете.

Спор между тем продолжался. Много Семен не мог понять, но общее представление о характере разногласий он все-таки получил. Приблизительно оно сводилось к следующему.

Особое конструкторское бюро разрабатывает машину для передвижения по песку, по болотам, по полю, изрытому оврагами и рвами. Проходимость этой машины должна быть больше, чем у гусеничного трактора. У нее четыре ноги с широчайшими металлическими ступнями, которые она передвигает наподобие животного, и ей не страшны никакие неровности на земле. Зачем нужна такая машина, судить было трудно. Но Семен сам догадался: прежде всего, чтобы переносить всякие груды через болота и пески. Ведь такая машина очень пригодится на стройках каналов и при осушении болот!

Конечно, Семен знал о шагающих экскаваторах, которые работают на великих стройках коммунизма. Но из статей в научно-популярном журнале ему было известно, что у шагающего экскаватора только две "ноги". С их помощью экскаватор приподнимается над землей, передвигается на несколько метров вперед и снова ложится на "брюхо". И так шаг за шагом. Машина же, о которой спорили Дуплов и Чугунцев, по-видимому, построена на другом принципе. Она "ходит" в буквальном смысле этого слова. Ходит, подражая движениям четвероногого животного...

Разговор шел о причинах каких-то неполадок, выявленных при испытаниях. Математик связывал неполадки с принципиальными особенностями механизма и, как понял Семен, считал идею создания подобной машины не особенно удачной. Инженер же, наоборот, доказывал, что дело в каком-то просчете во время конструирования. Оба то и дело подходили к механизму, нагибались, чтобы удобнее было заглянуть под машину, что-то записывали в блокноты и снова начинали спорить.

Поглощенные своими вычислениями, они не заметили, как на полянку пришел человек в кожаном шлеме. Семен с любопытством смотрел на человека, который показался ему похожим на танкиста. Заметив, что увлеченные спором инженер и математик не обращают на него никакого внимания, пришедший сказал:

- Здравствуйте. Явился точно в назначенное время.

- Чудесно! - обрадовался инженер. - Прошу вас сесть на коня и прогарцевать на нем. Только, пожалуйста, как можно ближе от нас!

Семен сообразил, что это водитель. И действительно, человек в кожаном шлеме быстро забрался на машину. В следующую минуту раздалось жужжание стартера, как у грузовика, когда его заводят, затем приглушенный шум мотора.

- Присматривайся, Семен, как будут передвигаться ноги. Не заметишь ли чего-нибудь такого... Одним словом, мне интересно знать твое мнение, послышался голос Дуплова.

Семен хотел было спросить, что именно "такое" он должен заметить, но было уже поздно. Машина зашагала, плавно опуская и поднимая свои широченные ступни.

Удивительное это было зрелище! Теперь, когда машина бежала, делая круги по полянке, она еще больше напоминала животное, но какое именно, сообразить было трудно. Стальные, поблескивающие на солнце ноги изгибались на шарнирах, ступни бесшумно выпрямлялись, скользили вперед и уверенно опускались на землю. Равномерное движение ног было каким-то своеобразным. Его нельзя было сравнить с работой ног какого-либо известного животного. Это были особые, экономные и скупые движения, математически рассчитанные человеком.