— А почему не сейчас?

Она вышла из комнаты. Я быстро просмотрел возможные потайные места — под розоватым овальным ковриком из овчины, под матрацем, на верхней полке в нише и под стопками белья в шкафу. Протряхнул несколько книг. Из «Португальских сонетов» вылетел листок. Я поднял его с коврика. Это была половина тетрадного листа в линейку, на котором черными чернилами было каллиграфически выведено:

"Слушай, птица, ты сердце мое

Своим пеньем лишила покоя.

Может, лучше острым ножом

Я мгновенно его успокою?"

Стоя в дверях, миссис Себастьян пристально наблюдала за мной.

— Как я погляжу, вы стараетесь вовсю, мистер Арчер. Что там такое?

— Стишок. По-моему, его сочинил Дэви.

Она выхватила у меня листок и пробежала его глазами.

— По-моему, полная бессмыслица.

— А по-моему — нет. — Я в свою очередь выхватил листок у нее и спрятал его в бумажник. — Хэйди придет?

— Да, немного погодя. Она завтракает.

— Хорошо. Какие-нибудь письма от Дэви у вас есть?

— Нет, разумеется.

— Мне пришло в голову, что он, возможно, писал Сэнди. Хотел бы я знать, не его ли рукой написано стихотворение.

— Не имею ни малейшего представления.

— Готов спорить, что — его. У вас есть фото Дэви?

— Откуда у меня может быть его фото?

— Из того же самого места, откуда вы извлекли дневник дочери.

— Вряд ли вам нужно постоянно попрекать меня этим.

— И не думаю попрекать. Просто хочется почитать его. Это могло бы здорово помочь.

Она в очередной раз погрузилась в состояние нерешительной задумчивости, вперив взор в невидимую точку у меня над головой.

— Где находится дневник, миссис Себастьян?

— Его больше не существует, — размеренно проговорила она, тщательно подбирая слова. — Я уничтожила его.

Что она лжет, я понял сразу и даже не попытался скрыть этого.

— И как же именно?

— Сжевала и проглотила, если вас так интересует. А сейчас прошу меня извинить. Ужасно разболелась голова.

Она подождала, пока я выйду из комнаты, после чего закрыла дверь и заперла ее. Накладной замок был новым.

— Чья мысль поставить замок?

— Вообще-то самой Сэнди. В последние месяцы она стремилась к большей уединенности. К большей, чем ей предоставлялась.

Она прошла в другую спальню, затворив за собой дверь. Себастьяна я обнаружил в кухне, где он пил кофе. Он уже побрился, умылся, причесал свои вьющиеся каштановые волосы, повязал галстук, надел пиджак, а в глазах у него засветился проблеск надежды.

— Хотите еще кофе?

— Нет, спасибо, — я сел рядом, достав из кармана черную записную книжечку. — Вы можете описать, как выглядит Дави?

— По-моему, как самый отъявленный молодой негодяй.

— Негодяи тоже бывают всевозможных очертаний и форм. Какого он роста, примерно?

— Приблизительно — моего. В обуви я шести футов[2].

— Вес?

— На вид крупный, может, фунтов двести[3].

— Атлетического сложения?

— Пожалуй, да. — В голосе его послышались вызывающие нотки. — Но я бы с ним справился.

— Ничуть не сомневаюсь. Опишите его внешность.

— На вид не особенно отталкивающий. И еще такой характерный угрюмый взгляд, как у всех у них.

— До или после того, как вы пригрозили застрелить его?

Себастьян привстал.

— Послушайте, если вы настроены против меня, за что тогда мы вам платим?

— За это, — ответил я, — и еще за массу таких же утомительных вопросов. Разве это моя мысль — проводить время в столь приятной обстановке?

— И не моя тоже.

— Нет, но исходит она от вас. Какого цвета у него волосы?

— Он блондин.

— Длинные?

— Короткие. В тюрьме, наверное, остригли.

— Глаза голубые?

— Кажется, да.

— На лице есть какая-нибудь растительность?

— Нет.

— Как он был одет?

— Обыкновенно. Джинсы в обтяжку низко на бедрах, линялая голубая рубашка, ботинки.

— Как он говорит?

— Открывая рот. — Неприязнь Себастьяна ко мне проявлялась все ярче.

— Грамотная или безграмотная речь? Уверен в себе или нет?

— Я слишком мало его слышал, чтобы определить. Он был сумасшедший. И я тоже.

— Ваше впечатление о нем в целом?

— Подонок. Опасный подонок. — Он сделал быстрое движение, как-то странно повернувшись ко мне, и уставился на меня широко раскрытыми глазами, словно это я обозвал его такими словами. — Послушайте, мне нужно на службу. У нас важное заседание: обсуждение плана работы на будущий финансовый год. А затем я обедаю с мистером Хэккетом.

Прежде чем он ушел, я попросил его описать машину дочери. Это была двухдверная «дарт» модели прошлого года, светло-зеленого цвета, зарегистрированная на его имя. Он был против того, чтобы я подавал официальную заявку в отделение по розыску угнанных машин. Я также ничего не должен был сообщать в полицию.

— Вы даже не представляете себе, как это связано с моей профессией, — пояснил он. — Мне приходится делать вид, что решительно ничего не произошло. Если хоть что-нибудь всплывет, я автоматически пойду на дно. Когда имеешь дело с выдачей ссуд, надежность — это краеугольный камень, как и вообще в финансовых делах.

За ворота он выехал в новеньком «олдсмобиле», который, согласно корешкам в его чековой книжке, обходился ему в сто двадцать долларов ежемесячно.

Несколько минут спустя я открыл входную дверь и впустил в дом Хэйди Генслер. Она оказалась опрятным чистеньким подростком, соломенные волосы спадали ей на узенькие плечи. Косметики на лице я не разглядел. В руке она держала школьную сумку с книгами.

Взгляд ее светло-голубых глаз неуверенно перебегал с места на место.

— Вы и есть тот самый человек, с которым меня просили поговорить?

Я ответил утвердительно.

— Меня зовут Арчер. Входите, мисс Генслер.

Она посмотрела мимо меня внутрь дома.

— Все в порядке?

Из своей комнаты показалась миссис Себастьян. На ней было розовое летнее воздушное платье.

— Проходи, Хэйди, милочка, не бойся. Хорошо, что ты пришла. — Но материнских ноток в ее голосе не прозвучало.

Войдя, Хэйди замялась в прихожей. Ей было явно не по себе.

— Что-нибудь с Сэнди?

— Мы не знаем, дорогая. Приведу тебе только факты, но хочу, чтобы ты обещала мне ни в коем случае не рассказывать об этом ни в школе, ни дома.

— Не буду. Я никогда не рассказывала.

— Что ты имеешь в виду, дорогая, «никогда не рассказывала»?

Хэйди прикусила губу.

— Я имею... Ничего не имею в виду.

Миссис Себастьян стала надвигаться на нее, словно розовая птица, вытянув вперед заостренную темноволосую голову.

— Ты знала, что происходит у нее с этим парнем?

— Я не могла не знать.

— И ничего не сообщила нам. Ничего не скажешь, по-дружески поступила.

Девочка готова была расплакаться.

— Но ведь Сэнди же моя подруга.

— Вот и хорошо. Прекрасно. Значит, ты поможешь нам вернуть ее домой целой и невредимой, правда?

Девочка кивнула и спросила:

— Она сбежала с Дэви Спэннером?

— Прежде чем я отвечу тебе, помни, что ты обещала никому ничего не рассказывать.

Я решил вмешаться:

— Вряд ли в этом есть надобность, миссис Себастьян. И, кроме того, будет лучше, если вопросы буду задавать я.

Она повернулась ко мне.

— А откуда я знаю, что вы будете держать язык за зубами?

— Знать этого вы не можете. Вы не владеете ситуацией. Она уже вышла из-под контроля. Так почему бы вам не оставить нас с Хэйди вдвоем и не предоставить заниматься этим делом мне?

Однако оставить нас вдвоем миссис Себастьян не пожелала. Казалось, что своим яростным взглядом она испепелит меня. Но мне было все равно. Судя по тому, как оборачивалось дело, обзавестись друзьями в ходе его расследования или особо разжиться деньгами мне было явно не суждено.