— Когда ты приехал?— спросил Кросс.

— Около половины девятого. Полиция явилась че­рез минуту-другую. А ты куда запропастился?

— Я совершенно запутался в этом проклятом тума­не. Долго рассказывать. Подумать только — если бы я приехал вовремя, этого могло бы не случиться. Слы­шишь — хлопнула дверь. Это, наверно, инспектор.

На улице послышались голоса, затем инспектор во­шел в гостиную.

— Привет, лейтенант,— дружески сказал он Джек­сону.

— Эти господа — ближайшие родственники,— сооб­щил ему Джексон: — Джеффри Холлисон — сын уби­того. Артур Кросс — племянник убитого.

Инспектор Джемс кивнул. Лицо его было серьезно. Ему было лет пятьдесят. Он был широк в плечах, в во­лосах у него пробивалась седина. Из-под густых бровей глядели внимательные серые глаза. Он был совсем не похож на стереотип бездушного полицейского.

— Вы, я полагаю, потрясены случившимся,—заго­ворил Джемс, снимая пальто.— Прежде чем подвергнуть вас всем сопутствующим неприятным процеду­рам, позвольте выразить вам искреннее соболезнование.

— Спасибо, инспектор,— ответил Джеффри.— Я на­деюсь, что вы найдете убийцу.

— Мы постараемся,— сказал Джемс.— Извините, мне надо осмотреть место преступления. Ничего не трогали, лейтенант?

— Почти ничего, сэр. Я введу вас в курс дела.

Он вышел вслед за Джемсом и закрыл за собой дверь.

— Не могу в это поверить,— сказал Кросс.— Чтобы такое случилось с нами! Как ты думаешь, кто это мог сделать? Вор? Что-нибудь украдено?

— Не похоже,— безразлично отозвался Джеффри.— Господи, какая нелепость! Кому понадобилось убивать старика? Он сроду мухи не обидел.

— Я тоже не обижал тех бандитов, которые отоб­рали у меня машину.

Джеффри хмыкнул.

За дверью опять послышались голоса. Джеффри выг­лянул в прихожую. Двое полицейских положили тело на носилки и направились к выходу. Третий принес ведро и тряпку и принялся отмывать пол. Через нес­колько минут скорая помощь отъехала. Джемс и Джек­сон вернулись в гостиную.

Джемс сел на стул.

— Что ж, господа,— сказал он,— неприятная исто­рия. Пока у нас почти нет улик. Мы знаем только, что кто-то пришел, убил мистера Холлисона ударом тупого инструмента по голове, позвонил врачу и исчез. Ору­дия убийства на месте нет, отпечатков пальцев, кото­рые могли бы нам помочь,— тоже. В доме ничего не тронуто.

— И на телефоне нет отпечатков пальцев?— спросил Кросс.

Инспектор вздохнул.

— На телефоне, конечно, полно смазанных отпечат­ков. Их, наверно, оставили все, кто здесь жил или бы­вал, а также девушка, которая вызывала полицию. Есть и отпечатки перчаток. Это уже убийца.

— А по этим отпечаткам ничего нельзя узнать?— спросил Кросс.

— Боюсь, что нет,— ответил инспектор.

— Когда это случилось?

— Мисс Уитворд говорит, что ей позвонили вскоре

после восьми. Когда она пришла, дверь была приот­крыта, тело лежало в прихожей. Мистер Холлисон, ви­димо, сам открыл дверь убийце — замок не сломан. Что ж, господа, положитесь на меня. Не беспокойтесь — мы свое дело знаем. Теперь, если вы не возражаете, я хо­тел бы задать вам несколько вопросов.

— Задавайте,— сказал Джеффри.— Мы ничуть не возражаем.

— Сначала обычный вопрос: у вашего отца были враги? Знаете вы хоть что-нибудь, что могло бы нам помочь?

— Я уверен, что у него не было врагов,— сказал Джеффри.— У таких, как он, врагов не бывает. Это был милейший человек — добрый, отзывчивый, хорошо об­ращался с рабочими. По-моему, его все любили.

— Вы тоже так считаете, мистер Кросс?

— Я совершенно с этим согласен. За те шесть месяцев, что я с ним работаю после демобилизации, я ни разу не слышал, чтобы он сказал кому-нибудь хоть од­но резкое слово.

— Я так понимаю, вы жили здесь с ним, мистер Холлисон? И еще есть домоправительница, да?

— Да. Миссис Армстронг. Она должна скоро вер­нуться. В четверг у нее выходной. Она с ума сойдет от горя.

— Короче, вы не знаете ничего, что могло бы объяс­нить эту трагедию. Могу я положиться на ваше слово? Никаких тайн, денежных затруднений — ничего тако­го? Никаких секретов?

Джеффри покачал головой.

— Я бы охотно вам помог, инспектор, если б мог, но его жизнь была, как открытая книга. Я убежден, что если бы у него были денежные затруднения, я бы о них знал. Мы были очень близки. Это был необыкновенно жизнелюбивый человек. Он почти всегда был весел, у него было отличное здоровье, он был абсолютно нор­мален во всех отношениях.

— Никаких неожиданных посетителей, ничего, что показалось бы вам странным?

— Ничего!

— Он когда-нибудь уезжал из Лондона?

— Последнее время нет. Во время войны он, кажет­ся, уезжал по делам, но, насколько мне известно, в этих поездках не было ничего необычного.

— А ему не приходило писем, от которых бы он расстраивался, мистер Холлисон? Может быть, у него было что-нибудь в прошлом — в личной жизни? Прос­тите, но к сожалению я вынужден задавать интимные вопросы.

— Тут я вам не могу помочь, инспектор,— твердо сказал Джеффри.— Насколько мне известно, ничего та­кого вообще не было. Я всегда считал, что он очень дружно жил с моей матерью, оплакивал ее смерть и хранил верность ее памяти, Вся его жизнь была как на ладони.

— Ну что ж,— сказал Джемс,— тем хуже для нас, Тем труднее. Вы конечно знаете, что в таких случаях мы прежде всего стараемся узнать, кому нужна эта смерть. Если у человека была запутанная жизнь, могут обнаружиться разного рода скрытые мотивы. Тут же... Однако продолжим. Что вы думаете о возможности кражи? Лейтенант говорит, что он просил вас посмот­реть, все ли на месте. Вы уверены, что ничего не пропало?

— Во всяком случае, ничего ценного, а то бы я заме­тил. От матери остались кое-какие драгоценности — он берег их для моей будущей жены. Они на месте — в шкатулке у него в комнате. В его письменном столе не рылись, его одежда висит в шкафу в полном поряд­ке — все как обычно. Вы сами видите, инспектор, что мы жили в достатке, но не в роскоши. Отец не поку­пал произведений искусства или чего-нибудь в этом роде. Его интересы были сосредоточены на фабрике и на яхте — у нас на реке стоит моторная яхта. Он ни­чего не коллекционировал — ни изделий из серебра, ни картин. Вряд ли его могли убить из-за тех несколь­ких фунтов, что были у него в карманах.

— Нет, его убили не из-за этого. Деньги в карманах остались нетронутыми.

— И вот еще что,— сказал Джеффри, которого осе­нила новая мысль.— Как мог вор, человек, не знако­мый с обстановкой в доме, рассчитывать на то, что отец будет дома один?

— Он мог как-нибудь узнать порядки, заведенные в доме,— предположил инспектор, но в голосе у него не было убежденности.— Или увидеть, как уходит мис­сис Армстронг, и решить, что ему не помешают.

— А зачем случайный убийца будет звонить вра­чу?— спросил Джеффри.

— Зачем вообще это делать?— отозвался инспектор. Наступило молчание.— И случайный убийца не станет надевать перчатки. Разве что он уже сидел в тюрьме и знает, что его отпечатки пальцев хранятся в Скотланд Ярде?

— А по-моему, инспектор,— заявил Джеффри,— те­ория «случайного убийства» не лезет ни в какие ворота. Вы, наверно, и сами в нее не верите?

— Об этом пока рано говорить, мистер Холлисон, Расскажите мне о миссис Армстронг.

— Боже правый!—воскликнул Кросс.— Неужели вы и ее подозреваете?

— Мистер Кросс,— жестко сказал Джемс,— пожа­луйста, выкиньте из головы представление, что каждый, о ком я буду спрашивать, подозревается в убийстве. Мне нужно знать все, что имеет отношение к этому делу. Следующий будет мистер Холлисон, а потом я возьмусь за вас. С каких пор служит здесь миссис Арм­стронг?

— Бог знает как давно,— сказал Джеффри.— Лет двадцать пять, наверное. Уверяю вас, что она достойная женщина. Когда умерла моя мать, она пришла по нашему объявлению. До этого она работала в больнице или в доме престарелых — во всяком случае, в высшей степени достойном заведении. Она посвятила себя ухо­ду за отцом. Его смерть будет для нее страшным уда­ром. Кроме того, она весь вечер была у сестры — она всегда ездит к ней по четвергам, так уж повелось. У нее, конечно, будет полное алиби.