– Мой отец был хорошим человеком, – говорила Мария. – Адвокатом. Он помогал беднякам и защищал политических, от которых отказывались другие юристы. Однажды ночью, мне тогда едва исполнилось тринадцать, к нам пришли люди из тайной полиции Батисты. До полицейского управления отца не довезли. Нам сообщили, что его застрелили при попытке к бегству.

– Я не оправдываю режим Батисты, – вставил Мэннинг. – И ни один нормальный человек, начиная с президента США, не сделает этого.

– А позже той же ночью они вернулись, чтобы обыскать дом и найти какие-то бумаги, – продолжала Мария. – Шестеро увели мою мать в сад. Солдат, которого оставили сторожить меня, забрался в бар и, когда напился как следует, изнасиловал меня.

Ее голос дрогнул, но Мэннинг не обратил на это внимания. Закрыв глаза, он боролся с душевной болью, которую ощущал почти физически. Его душил спазм в горле. Гарри, пошатываясь, добрел до столика, налил в бокал холодной воды и залпом выпил.

Когда он повернулся, на лице Марии мелькнуло что-то вроде сочувствия.

– Это уже не имеет значения, Гарри. И было очень давно.

Он покачал головой.

– Такие вещи происходят и сейчас. Неужели ты думаешь, что нынешняя тайная полиция действует иначе, чем люди Батисты? Кастро сохранил все самое мерзкое, что расцвело при старом режиме, и добавил кое-что свое.

Мария вскочила с кресла, ее лицо вспыхнуло от гнева.

– Не смей говорить так. Я не позволю. Я была с Фиделем в те дни, когда он прятался в горах. Он великий человек.

– Что ж, если полковник не разрешает, значит, так тому и быть, – тихо согласился Мэннинг.

Мария вышла на террасу через французское окно, и спустя минуту Гарри последовал за ней. На мгновение ему показалось, что они плывут куда-то в пространстве. Ночной воздух был напоен ароматами цветов, огромный мерцающий звездами купол темного неба тонул в море.

– Что нас ждет? – спросил капитан.

– Вас отвезут обратно в Сан-Хуан. Всех.

– И мы предстанем там перед судом за преступления, совершенные против вашего государства?

– Нет, это невозможно, – покачав головой, ответила Мария.

– Ну еще бы. Нужно ведь принять в расчет и Орлова. Какая жалость, что вы не сможете устроить настоящий «демократический» судебный процесс – они ведь сейчас так популярны в Гаване. Представляю: провести его в каком-нибудь парке отдыха, чтобы все видели, как торжествует справедливость!

– Гарантирую тебе и судебный процесс. А справедливость действительно торжествует на Кубе.

Мэннинг чувствовал себя бессильным против ее фанатизма и искренней веры. Он вздохнул и покачал головой.

– Ты победила, Мария. Когда мы выезжаем?

– Мы все уедем завтра вечером, после того как завершится наша боевая операция.

– Вряд ли вам что-нибудь удастся. Судя по тому, что знает Моррисон, вы за последнее время немного перестарались. Еще чуть-чуть – и ситуация здорово накалится, вот увидишь.

– Тогда уже будет поздно. Слишком поздно.

При всем внешнем спокойствии Марии в ее голосе появилась некоторая напряженность, а в словах угадывался какой-то второй смысл. Мэннинг уловил это сразу.

– Есть такая пословица: повадился кувшин по воду ходить...

– Ты имеешь в виду станции слежения? – Мария покачала головой. – Нет, на сей раз мы ведем большую игру.

– Какую же?

Впервые за их встречу она улыбнулась.

– Дин Раск и лорд Хоум.

Казалось, весь мир вокруг замер. Гарри во все глаза смотрел на ее спокойное решительное лицо, а потом, повинуясь невольному порыву, протянул руки к горлу Марии.

Она даже не пыталась защищаться, но тут же раздался резкий щелчок: кто-то взвел курок, и из темноты появился высокий смуглый кубинец в матросской фуфайке с автоматическим пистолетом. Мэннинг опустил руки.

– Ты принимаешь меня за дурочку, Гарри?

Не дожидаясь ответа, Мария вернулась в комнату. Мэннинг еще минуту постоял на террасе, глядя в темноту. Он размышлял о том, насколько грандиозно задуманное ею мероприятие. Когда он, наконец, покинул террасу, Мария сидела на прежнем месте.

Мэннинг обогнул письменный стол и встал напротив нее, лицом к лицу.

– У тебя ничего не получится, Мария. Никто не сумеет прорваться через систему охраны, которая окружает этих двоих.

– Когда тщательно все планируешь, ничего невозможного нет. – Она выдвинула ящик, вытащила оттуда карту и разложила ее на столе. – Вот здесь Нассау, в пятнадцати милях от него – Лифорд-Кей, где должна состояться встреча Раска и Хоума. Завтра в два часа дня они совершат небольшой круиз на яхте с дизельным мотором. В три – бросят якорь рядом с красным бакеном, который специально установили в проливе, и будут смотреть соревнования по водным лыжам. Мы знаем об их программе, плане передвижения, маршруте абсолютно все.

– И ты думаешь, вам позволят подойти к ним близко?

– А нам вообще не нужно находиться там, – терпеливо объяснила Мария. – На рассвете я надену акваланг и поплыву от Лифорд-Кей в пролив.

– На рассвете? – нахмурившись, переспросил Мэннинг. – Не понимаю.

– Поймешь, уверяю тебя, Гарри. Об этом напечатают во всех газетах. – Мария нажала на кнопку интеркома, дверь тут же открылась, и появился Варгас. – Я закончила с сеньором Мэннингом. Отведите его к остальным.

– Мария, ради Бога, послушай... – попытался он воззвать к ее сердцу.

Охранник, стоявший на террасе, вошел в комнату. Мария положила перед собой листок бумаги и взяла ручку, показывая, что аудиенция окончена. Круто развернувшись, капитан быстро миновал Варгаса и оказался в соседнем кабинете.

На краешке письменного стола сидел Винер и курил сигарету.

– Жизнь полна неожиданностей, верно, Гарри? – криво усмехнулся он.

Ничего не ответив, Мэннинг вытащил сигарету из пачки, лежавшей на столе.

– Она сумасшедшая. И все вы спятили, если думаете, что ваш план сработает.

– Не кипятись, Гарри. План и в самом деле очень хорош.

– Ну да, как же.

Охранник ткнул Мэннинга в спину стволом своего автоматического пистолета и повел к двери. Рядом шагал Винер. Они миновали коридор и спустились на один пролет по лестнице, находившейся в задней части дома.

Там, внизу, располагался огромный винный погреб. Белые оштукатуренные стены ярко освещала голая электрическая лампочка. Пако и Чарли, люди Винера, сидя на корточках, играли в карты. Их автоматы стояли у стены.

Увидев немца, Пако вскочил на ноги и вытащил из кармана связку ключей.

– Куда его?

– Конечно же к друзьям, – любезно ответил Винер. – Там все, Гарри, кроме твоей подружки. У нее отдельные апартаменты. Мария на сей счет настоящая пуританка. Просто удивительно.

Они прошли мимо нескольких запертых на тяжелые железные засовы дверей с маленькими зарешеченными окошками. Краем глаза Мэннинг заметил за одним из них бледное лицо Анны. Охранник остановился возле соседней двери. Заскрипел засов. Капитана затолкнули внутрь, и дверь с грохотом захлопнулась.

Не обращая внимания на град вопросов, которыми его засыпали, он прильнул к окошку, провожая взглядом Винера. Потом вдруг резко рассмеялся и обернулся к остальным.

– Господи помилуй, Гарри, что все это значит? – спросил Моррисон.

– Вот какие штучки выкидывает жизнь! Мне сейчас пришло в голову. Представляете, два сильных мира сего должны погибнуть только потому, что семнадцать лет назад какой-то пьяный мужик изнасиловал маленькую девочку.

Было ужасно холодно. Мэннинг уселся, прислонившись к стене, и закурил сигарету, предложенную Моррисоном. Сет и папаша Мелос задремали, Орлов прилип к зарешеченному окошку, а американец без устали мерил шагами камеру.

Наконец он присел на корточки возле Гарри.

– Я свихнусь, если мы не выберемся отсюда в ближайшее время.

– Что толку в таких разговорах? Сколько сейчас?

Моррисон посмотрел на светящийся циферблат своих часов.

– Два часа.