Вспышка мелькнула почти прямо впереди и всего в двадцати пяти ярдах.

Я рухнул на еще одно гнилое дерево, поспешно обогнул его ползком и повернул направо, углубляясь в лес просто потому, что в той стороне легче было найти прикрытие или убежище под валуном.

Мне удалось преодолеть добрых пятнадцать ярдов, и вряд ли он мог это заметить. Во всяком случае, ему ничего не было слышно. Но перед этим он прошел не меньше сорока ярдов, и я об этом даже не догадался. Я выглянул из-за камня и стал изучать то место, откуда, как мне казалось, сделан последний выстрел. Выбрал небольшой кусочек местности и постарался, насколько позволял свет, тщательно его рассмотреть. По крайней мере, этим мне приходилось заниматься раньше, выискивая в небе самолеты противника.

Где-то в глубине леса пронзительно вскрикнула какая-то птица. Крик был похож на скрип несмазанных петель. Я успокоился и вновь вернулся к своему занятию.

Лес снова стал медленно надвигаться на меня. Я разглядел множество предметов, которые могли оказаться моим противником, но так и не смог понять, который же мог быть этим стрелком, сидящим, стоящим на коленях или прислонившимся к дереву. Ни один из них не двигался.

Я начал понимать, почему скандинавы верили в троллей и прочую нечисть. Нужно было только оказаться в тихом лесу и оглядеться. И тебе сразу начнут мерещиться разные непонятные вещи. Кто-то придал валунам странную форму и причудливо изогнул стволы деревьев. Ощущение одиночества никогда не появится, за тобой будет следить невидимый взгляд.

Должно быть, он уже покинул прежнее место. Прополз еще ярдов сорок и зашел мне в тыл. Я даже чувствовал, как его винтовка целится мне в затылок...

Наконец он зашевелился в нескольких ярдах от разглядываемого мной места. Земля поднималась в гору, и я видел только расплывчатые очертания его коренастой фигуры, скользившей от дерева к дереву.

Неожиданно из дичи я сам превратился в охотника. Теперь уже мои глаза за ним следили.

Я вытянулся за корневищем и стал ждать. Стрелять вверх по склону было неудобно, и его позиция оставалась предпочтительнее, но с таким стрелком, как он, следовало использовать каждый шанс, который он давал мне в руки. Больше я мог его и не увидеть.

Противник тянул время. Должно быть, он потерял меня из виду и теперь за один раз проходил не больше нескольких футов и снова останавливался, чтобы постараться засечь меня с новой позиции. Когда он снова начал двигаться, я выстрелил из обоих стволов и спрятался за камень, чтобы перезарядить ружье, пока был так оглушен и ослеплен выстрелом, что ни на что другое не годился. Когда я высунулся из-за камня, он уже спрятался за валуном.

Я совершил глупейшую ошибку. Нужно было сменить позицию, пока он приходил в себя. Но теперь ему стало известно, где я, и где меня искать.

Теперь я снова становился дичью.

– Надеюсь, у вас еще остались патроны с пулями, сэр? – крикнул он.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я ответил.

– Какого черта ты тут делаешь, Хомер?

Потом я понял, что лучше было бы спросить, знал он, в кого стреляет? Ведь как-никак ублюдок бил на поражение.

– Извини, – крикнул он после некоторой паузы, – ты сам поставил меня в неудобное положение. Конечно, я не ожидал тебя здесь встретить. Но я дал слово Хартману охранять его во время операции, а там на берегу ты, похоже, угрожал ему.

– Угрожал ему! – завопил я. – Я собираюсь вышибить ему мозги!

В такой ситуации это был не лучший ответ.

Теперь мне все стало ясно. Если Хартман смог нанять Хомера и притащить его сюда в качестве телохранителя, он сделал очень ценное приобретение. Должно быть, встретились они на озере, когда Оскар воровал мой бензин.

Но оставалось непонятным, почему Хомер нанялся к нему.

– Ну, ладно, – крикнул я. – Ладно. Но учти, что Хартман играет нечисто. Он уже убил двоих парней. Тех, что доставили вас сюда – испортил их самолет. И это он убил на озере немецкого летчика. Так что забудь об этом и смотаемся отсюда, пока русские нас не застукали.

– Убей его, Хомер, – раздался с берега крик Хартмана. – Он меня прикончит при первом удобном случае.

Я перевернулся на спину и направил дробовик в сторону берега. Следовало бы знать, что там будет слышно каждое слово, ведь до них было не больше пятидесяти ярдов.

– Хомер, – позвал я, – ты готов собраться и отправиться домой?

– Прости, но я дал слово, – ответил он.

– Ты с ума сошел! – заорал я.

Пуля ушла в землю в нескольких дюймах от моего укрытия.

Теперь мне стало ясно – он просто сумасшедший. Возможно, любой профессиональный охотник на крупного зверя немного не в своем уме, и ему просто необходимо постоянно подкрадываться к опасным хищникам, чтобы доказать, что можешь их прикончить раньше, чем они тебя. Ведь говорил же он, что вся соль в этой игре состоит в том, чтобы подкрасться как можно ближе...

Теперь стало понятно и остальное. Ему всю жизнь приходилось встречаться с опасностью лицом к лицу. Он не старался устанавливать рекордов, а просто каждый раз доказывал, что ему это по плечу. Теперь же ничего не осталось: после бурого медведя его список был исчерпан.

Осталась лишь одна опасная игра – схватка с вооруженным противником.

Вот потому-то он и согласился на предложение Хартмана. Тот пригласил его, потому что раскусил, чем он дышит. Пальба на берегу была лишь приглашением войти в лес и сойтись один на один. И я пришел.

Его сестре о нем наверняка известно все. Такое положение могло тянуться неделями и месяцами, но ей нужно было вернуть его домой именно сейчас. Наверное, у нее был такой же список, что и у него. Она вычеркивала тех, кого он застрелил, и раньше его поняла, что последним в этом списке был он сам.

Теперь это место занял я.

Нет, ему было жаль, что это оказался я. Конечно, он как джентльмен из Вирджинии дал слово, а теперь мы сошлись в честном, спортивном состязании. Он – со своим умением выслеживать дичь и владеть винтовкой, а я – с военной подготовкой и умением сражаться под огнем противника. Идеальная пара, и пусть победит сильнейший.

Мной стала овладевать ярость. Лес перестал следить за мной – к черту все эти сказки. Здесь просто было место сражения: укрытия и огневые позиции.

Ну, ладно, Хомер. Человек с оружием – это самый опасный противник из тех, что тебе встречались. И я именно этот человек. В двадцати ярдах от тебя не клыки и когти, пуля успеет размозжить тебе голову раньше, чем ты успеешь глазом моргнуть. Подумай об этом, приятель, пусть это станет тебе уроком. Забудь о всяких там следах, подветренной стороне и законах морали. Ведь тигры и медведи их не придерживаются, они просто делают все, что могут. Ты подумал об этом? Теперь тебе предстоит узнать, на что способен человек, а тебе противостоит настоящий убийца. Представь себе, что тебя могут убить, Хомер. Посмотрим, смогу ли я заставить тебя помнить об этом.

Я взял заряженное пулями ружье, подполз к краю валуна, выстрелил в его направлении, перезарядил и выстрелил снова. Ему хотелось узнать, как ему будет под огнем противника. Теперь он это выяснил. Это гораздо хуже, чем думают.

Потом перезарядил ружье и снова выстрелил. Если его удастся вынудить на необдуманный поступок, то мне хотелось оставить за собой еще один выстрел.

Но не сработало. Если он и оставался на прежнем месте, то не двигался и не стрелял.

Наконец я перезарядил еще раз и выстрелил из обоих стволов, чтобы ему стало понятно, что патроны к дробовику у меня кончились. Тогда я схватил револьвер. Вот этого он не ожидает.

Но и эта уловка не сработала, так что нужно было придумать что-нибудь еще.

Прежде чем двигаться, я хотел дождаться его выстрела. Тогда мне станет точно известна его позиция, а он будет оглушен собственным выстрелом. Правда, к тому моменту я вряд ли мог услышать, если начни он распевать старинные лапландские песни охотников на медведей.

Я зарядил оба ствола патронами с дробью. Если ему хотелось думать, что пули намного опаснее, не следовало его в этом разуверять. В такую туманную ночь для настоящего дела дробь была лучше. Я не стремился убить, достаточно было просто попасть в него.