Поперек него я положил ружье, стараясь повыше задрать дуло, чтобы в него не попала вода, а потом взял в левую руку револьвер. Насколько я помнил, у него был очень легкий и чувствительный спуск. Так и положено: тот, кто не пожалел времени, чтобы спилить предохранительную скобу, наверняка поработал и над спусковым крючком. У только что вышедших с завода "смит-и-вессонов" спусковой крючок был довольно тугим.

Мне оставалось только надеяться, что спуск достаточно чувствителен. Я зажал револьвер в своей куртке и взвел курок до отказа. Он подался назад с легким щелчком, прогремевшим для меня как колокола страшного суда, хотя наверняка даже в трех футах от меня его ничего слышно не было. Перевернувшись на правый бок, я подождал пока уляжется боль, и бросил револьвер, как ручную гранату, в самую середину груды камней. А сам схватился за ружье.

Револьвер выстрелил, за спиной Хомера раздался грохот и вспышка выхватила из темноты огромную груду камней. Хомер вскочил и повернулся назад.

Он оказался немного дальше, чем я предполагал, как раз за уступом первого валуна. Хомер развернулся в овражке спиной ко мне, прицелившись из винтовки в то место, откуда раздался выстрел.

И тогда я дважды разрядил ружье в его спину.

Казалось, прошла вечность, пока эхо выстрелов перестало греметь в моих ушах и блики вспышки перестали слепить глаза. Я оторвал щеку от холодного ложа своего дробовика и посмотрел в сторону камней.

Ничего не было видно, лишь монотонное урчание вертолета нарушало тишину. Он возвращался. По правилам мне полагалось перезарядить ружье и осторожно подкрасться к своей цели. Но мне было не до того, тем более, что все так или иначе должно было закончиться. Облокотившись на ружье, я выпрямился. Лес у меня в глазах покачнулся и встал на место. Я заковылял по оврагу к камням.

Он там лежал ничком на камне, а ноги остались в овражке. На охотничьей куртке между лопаток проступило множество пятен, которые быстро увеличивались в размерах. Я присел рядом и перевернул его на спину. Хомер упал в канаву, и тоненькая струйка воды шевелила его волосы.

Через некоторое время он открыл глаза и хрипло спросил:

– Вы просто бросили револьвер, верно, сэр?

Я кивнул, но потом сообразил, что Хомер может ничего не видеть, и сказал:

– Да.

– Не ожидал я этого от вас.

– В этой игре нет правил.

Он закрыл глаза и замер.

– А я... попал... хоть раз? – снова раздался его голос.

– Да, в тот раз, когда я проскочил прогалину. Ты зацепил меня немного выше бедра.

– Я так и думал, – он едва шевелил губами, в голосе чувствовалась смертельная усталость. – Мне остается надеяться, что все обойдется, сэр.

– Конечно, – мало-помалу я становился персонажем его бредовых видений.

– Я все сделал правильно... под огнем...

– Ты был великолепен.

Он умолк.

– Если бы не револьвер, я выиграл бы... верно? – снова заговорил он, и губы его детского лица уже едва произносили слова.

– Да, – согласился я, тем более, что это было правдой.

Он попытался улыбнуться и в этот миг умер.

Возможно, по его правилам он выиграл.

Над деревьями раздавался рокочущий гул вертолета.

Мне понадобилось десять минут, чтобы преодолеть шестьдесят ярдов, отделявших меня от берега. Я опирался на ружье, как на посох, и держал револьвер в левой руке. В нем еще оставалось два патрона, и, похоже, от удара о камень в нем ничего не сломалось.

Туман понемногу редел. Должно быть, его разгоняло ветром. Конечно, он мог бы немного и подождать. Хотя это могло облегчить мне посадку на нашем озере, если он не рассеется настолько, что с вертолета смогут обнаружить самолет. Сейчас они могли бы это сделать, лишь оказавшись прямо над ним.

Очертания "Бобра" вырисовывались у самого берега. Рядом с ним застыли две фигуры, и я махнул им револьвером.

– Ты убил его. Не ожидал, что тебе это удастся, – нарушил молчание Хартман.

– Ты всегда заблуждался на мой счет, – заметил я.

– Пора убираться, – засуетился Джад. – Вертолет в любой момент может вернуться.

Я облокотился на ружье и прислушался к рокоту двигателя. Похоже, тот затихал вдали.

– Он обследует то длинное озеро, над которым мы пролетали, – сказал я. – Вертолет уже облетел его с одной стороны и теперь принялся за другую.

– Но скоро он вернется. Нужно сматываться.

Они вытащили откуда-то два старых металлических футляра, похожих на большие, проржавевшие по углам ящики для инструмента.

Меня била дрожь, и теперь я почувствовал, что промок и замерз. Я тяжело присел на один из ящиков.

– Он тебя ранил, – сказал Джад.

– Это верно, – я махнул револьвером в сторону леса. – Иди туда. Когда набредешь на канаву, поднимись вверх по ней. Он лежит у большого камня. Принеси его сюда, я заберу его домой.

– Слушай, тебе не следует... – тут Джад осекся, заметил направленный ему в грудь "смит-и-вессон", и зашагал к лесу.

Я положил револьвер на колено. Силы меня оставили. Напряжение боя миновало, и рана давала о себе знать. Туман казался уютным и тихим убежищем. Звук вертолета стих, и тишину нарушал лишь мягкий плеск воды у берега.

– Могу я чем-нибудь помочь? – вкрадчиво спросил Хартман. – На борту есть аптечка первой помощи?

Конечно, он мог бы помочь, и я не в силах был его остановить. Хартман неуверенно шагнул ко мне, его лицо выражало неподдельное сочувствие. Потом шагнул еще. Черт с ним, я слишком устал. Пусть кто-нибудь другой принимает решения.

Он сделал еще шаг в мою сторону. Я поднял револьвер и направил на него.

– Как ты мне собираешься помочь, приятель? Завладеть оружием и прекратить мои мучения?

Хартман замер, все еще оставаясь вне пределов досягаемости.

– Ты все равно не переживешь эту ночь, – холодно бросил он.

– Не подгоняй судьбу. Можешь и сам не дотянуть до рассвета.

– Билл, я никогда не пытался тебя убить, – спокойно сказал Хартман. – Ты не сможешь так вот хладнокровно всадить в меня пулю.

– А что, по-твоему, я делал там в лесу?

– Но он стрелял в тебя. Это большая разница.

– Я дам тебе ружье. Ты сможешь отойти, повернуться в любое время и выстрелить. До твоего поворота револьвер останется лежать на том же месте. Принимаешь такие условия?

Он задумался и внимательно смотрел то на меня, то на ружье у моих ног.

– Оно не заряжено, – неожиданно выпалил Хартман.

– Вот именно, – кивнул я.

Он немного успокоился.

– Ты этого не сделаешь.

– Может быть и нет, но ты сделаешь.

Хартман оттащил в сторону железный ящик и сел на него.

– Ты хочешь заставить меня идти пешком?

– Что-то вроде.

Он подался вперед.

– Послушай, Билл, я знаю, что доставил тебе в прошлом массу неприятностей. Но на то были свои причины. Теперь я мог бы тебе помочь. Скажем, купить место на этом самолете. Я мог бы хорошо заплатить, очень хорошо.

Кажется, это мне уже было знакомо.

– Что значит очень хорошо?

– Десять тысяч фунтов.

– У тебя их нет.

– Теперь есть.

Я встал.

– А ну, открой этот ящик.

– Не глупи, Билл. Пора запускать мотор.

– Открывай.

Хартман вскочил на ноги.

– Ты сошел с ума, Билл.

– Открой!

Он безнадежно развел руками и ударил по замку. Ящик открылся со второго удара. Я подошел и откинул крышку. Она заскрипела и повисла на одной петле.

Внутри оказались обломки камней, на некоторых сохранились старые грязные наклейки, валялись связки полуистлевших бумаг, какие-то жестянки и несколько финских украшений. Следя за Хартманом краем глаза, я нагнулся и взял одно из них.

Это был грубо сработанный круг около трех дюймов в диаметре с несколькими отверстиями и насечкой, образовавшей незамысловатый узор. Пожалуй, это было украшение с магического бубна шамана из Лапландии.

Позади меня что-то застучало по камням. Это Джад тащил тело Хомера, взвалив его на плечи: огромная, бесформенная фигура с трудом продвигалась в тумане. Он осторожно опустил его на землю в нескольких ярдах от меня и подошел ближе. Джад тяжело дышал, но не более того. Его лицо оставалось спокойным.