— Благодарю вас, — сказала Франсин. Ее ледяной тон был полным контрастом тому пылу, с каким она только что говорила. Но, хотя и против воли, Франсин улыбнулась лучезарному доктору Феллу. — Но я не говорила, что это моя версия.

— Гм… нет! Пусть эта одиозная тема отдохнет. Но как вписывается в эту теорию браслет? — Он ткнул тростью в сторону стола, где лежал браслет. — Был ли он своего рода залогом или талисманом, подаренным этим Икс, этим неизвестным нам человеком миссис Кент?

— Пожалуй, да.

— Вы действительно так думаете?

— Да. Я… О, не знаю! Я ничего не знаю! Я уже и так сказала в десять раз больше, чем хотела!

— Да, — мирно сказал Хэдли. — Я так и подумал. — Казалось, он выиграл оттого, что игнорировал ее. — Мистер Рипер, вернемся к тому моменту, с которого мы начали. Прежде, чем продолжим. Что вам известно о миссис Кент? Я видел ее только один раз. Она была больна или только так сказала, так что я не успел составить о ней впечатления. Например, откуда она родом? Из Йоханнесбурга?

— Нет, Дженни родилась в Родезии. Я хорошо знал ее родителей, когда она была еще девочкой в кудряшках. Старые добрые люди довольно старомодных взглядов.

— А ее родители живы?

— Нет. Несколько лет назад я потерял с ними связь. Они оставили ей довольно приличное состояние, хотя я об этом и не подозревал. Дженни приехала в Йоханнесбург три года назад. А с Родом они женаты уже два года.

Доктор Фелл сонным голосом спросил:

— Интересно, она любила путешествовать? Ей много приходилось разъезжать?

— Нет, — ответил Дэн, выдыхая табачный дым. — Странно, что вы спросили об этом. Она терпеть не могла путешествовать и никогда далеко не ездила. От поезда и корабля у нее начиналась тошнота. Даже поездка из Солсбери в Йоханнесбург потребовала от нее напряжения всех сил. Ей и в эту поездку не хотелось отправляться. И так случилось, — добавил Дэн, устремив невидящий взгляд на пачку табака, — что лучше бы она оставалась дома. Никому из нас не стоило ехать. А потом… — Он понизил голос. — Возвращаясь к нашим баранам — вы серьезно говорили про этого А и миссис Б?

— Это была версия сэра Гайлса, — продолжал свои уколы Хэдли, заметив, как Дэн отвел взгляд. — Я только пытался узнать правду. Но может, вы думаете, что кто-то из ваших друзей — убийца, который совершает преступления во сне?

— Боже мой, нет, что вы!

— Тогда мы должны искать мотив, с вашей помощью. Подумайте как следует. Была ли какая-то причина, по которой убили и мистера Кента и миссис Кент? Теперь-то вы должны понять. Это был не посторонний человек или кто-то из персонала гостиницы. Так была причина? Деньги? Месть? Вы качаете головой, как и все. Тогда делаем заключение, что миссис Кент была такой женщиной, какой считают ее некоторые из вас, и единственной причиной является возможная связь, когда Родни Кента убил Икс, бывший в любовной связи с миссис Кент, и позднее Икс убивает миссис Кент. Если только, — Хэдли выразительно повысил голос, — если только мисс Форбс не расскажет нам то, что ей известно…

— Но мне ничего не известно! — воскликнула Франсин. — Вы должны понять!… Я ни слова об этом не сказала. Из того, что она мне говорила, я поняла, что кто-то, кем она очень интересовалась, подарил ей этот браслет. Кто-то, кого она любила или…

— Или?

— Или боялась, я хотела сказать. Вот и все. Я не могла этого сказать, потому что боялась показаться вам глупой, — она с трудом перевела дыхание, — как в мелодраматических романах Кристофера. Может, я все вообразила, потому что это кажется слишком мелодраматическим, чтобы быть правдой. Но я поняла, что, если постараюсь как следует посмотреть на этот браслет, могу что-то узнать.

— О чем? О человеке, который подарил его?

— Да.

— И поэтому вы хотели, чтобы я отдал его вам?

— Да.

Хэдли взял браслет и повертел его в руках.

— Вы сами видите — здесь нет места для писанины и никакого тайного обмана. Только надпись на латыни. Вы хотите сказать, что именно в ней и таится разгадка, что-нибудь вроде акростиха? Это скорее по вашей части, Фелл.

— И все-таки я думаю, — упорно настаивал Гэй, — что вы делаете из мухи слона. Если позволите сказать, расследование должно быть шире. Если здесь участвовал человек, он должен был оставить какие-то следы. Найдите этого человека, и вы приблизитесь к тому, чтобы найти убийцу.

— Нет, не приблизитесь, — произнес чей-то голос.

Дверь была открыта, на пороге стоял Гарви Рейберн. Он появился без обычно сопровождающих его шума и энергии. Это был полноватый и ничем не примечательный человек, за исключением тех случаев, когда оживлялся — а это происходило очень часто. Тогда его рыжеватые волосы и усы, его настороженные глаза под крутым лбом — словом, все его лицо, а также тело приобретали такую энергичность и самоуверенность, что ему трудно было не поверить. У него было пристрастие к старым серым костюмам из сукна и привычка засовывать сжатые кулаки в карманы пиджака, так что полы пиджака вечно выглядели оттопыренными и быстро отвисали. На этот раз он выглядел, как всегда, вполне уверенным, если не считать напряженного выражения глаз. Казалось, он приготовился произнести речь перед микрофоном и только ждал, когда ему подадут сигнал.

— Последние пять минут, — сказал он, — я стоял за дверью и слушал ваши разговоры. А кто бы на моем месте не стал подслушивать? Для меня вопрос был в том, отойти ли с нашим другом Хэдли в сторонку и объяснить ему все или снять с души тяжелый груз перед вами. Я решил сделать это здесь. Ладно. Я — тот человек, которого вы ищете.

Хэдли поспешно вскочил на ноги:

— Мистер Рейберн, вы можете сделать заявление, если хотите, но я должен вас предупредить…

— Да нет, я ее не убивал, — недовольно скривился тот, как будто его лишили эффектного выступления. — Я только хотел на ней жениться. Или, точнее, она хотела выйти за меня замуж. И ваша великолепная реконструкция истории ошибочна еще в одном пункте — я не дарил ей этот браслет. Это она дала его мне.

Следующее заявление Рейберна было совершенно в ином ключе.

— Мне уже лучше, — удивленно сказал он, — кажется, аневризма не лопнула. И вы, похоже, прежние. О черт! — Облегченно вздохнув, он уселся боком на край стола и, словно обращаясь к классу, продолжал: — Мне известно о наказании за сокрытие улик. И это еще не все. Я всегда терпеть не мог идиотов, скрывающих важные улики. Они причиняют всем проблемы, потому что он — но обычно это она — не желает говорить. Потом, когда это выясняется, оно оказывается совершенно неважным. Вот поэтому я и явился. И вот вам ваша улика.

Он извлек из кармана пиджака ключ с блестящим жетоном, на котором был указан номер 707, и подтолкнул его по столу к Хэдли.

— Ты хочешь сказать, — ошарашенно произнес Дэн, — вы с Дженни были…

— Были — что? Всего-то шесть поцелуев, — угрюмо сказал Рейберн, — я их сосчитал. Последний, она сказала, был на счастье.

— Думаю, лучше вам рассказать все с самого начала, — сдержанно приказал Хэдли. Он выглядел скорее удовлетворенным, чем раздраженным. — Вы ничего об этом не говорили, когда был убит мистер Родни Кент.

— Разумеется, не говорил. А с чего мне говорить? Я его не убивал.

— И все-таки, если вы хотели жениться на миссис Кент, его смерть должна была упростить вашу ситуацию, не так ли?

— Это и не должно быть так просто, как я надеялся. — Рейберн бросил на Хэдли быстрый взгляд, а потом уставился на круглую ручку двери. — Попытайтесь меня понять. Я вообще не думал об этом несчастье в том смысле, что оно может упростить мне дело. Мне все это представлялось ужасно постыдным, бессмысленной жестокостью этого парня Беллоуза. Хоть он и был мертвецки пьян. Вот и все, что я думал по этому поводу. Это… как будто пробудило меня.

— И сколько это продолжалось? Я говорю о вашей связи с миссис Кент?

— Ну… Собственно, она началась только на корабле. Ох уж мне эти теплоходы! Из-за погоды всем было ужасно плохо, и только мы с Дженни да иногда Дэн держались на ногах. Вы знаете, как происходят подобные истории.