— Ты что, к тому же и еще тронутый, парень? Думаешь, мне есть дело до семян?

— Н-н-нет, Балор. — У мальчика вырвалось рыдание.

— Безмозглый калека! — крикнул воин. Он сильно тряхнул мальчика, не обращая внимания на то, что тот вскрикнул от боли. — Где римлянин?

— Здесь.

Балор резко повернулся, увлекая за собой испуганного ребенка. Его взгляд встретился со взглядом Галена, и на губах появилась презрительная усмешка.

— Когда-нибудь я собью с тебя эту спесь, раб. — Глаза бегали, усмешка стала шире. — Может быть, сегодня — ведь той, которая защищала тебя раньше, здесь нет. — С этими словами его рука потянулась к рукоятке меча, висящего в ножнах на бедре. — Скажи, римлянин, будешь ли ты таким же смелым без защиты женской юбки?

Гален заметил, что двое воинов из отряда подошли поближе. Фермер и его жена, работающие на соседнем поле, тоже пододвинулись к краю. Гален снял грабли с плеча и медленно опустил зубьями вниз на землю, прикидывая свои возможности. Рукоятка была старой, ее древесина сухой и хрупкой. Одним точным ударом ноги он может отломить роговую часть. Если повезет, то прежде чем рукоятка сломается, сможет отразить один-два удара меча или воткнуть обломанный конец в живот этому ублюдку.

— Твоя насмешка была бы гораздо чувствительней, британец, если бы она не исходила от хвастуна, прикрывающегося ребенком.

На мгновение самодовольная усмешка искривилась. Демонстрируя свое презрение, Балор рассмеялся и оттолкнул мальчика от себя.

Гален не отрывал взгляда от его лица, он по глазам увидит, когда тот ударит.

— Я не обижал парня, — по-прежнему улыбаясь, Балор отступил. Очевидно, он не собирался начинать первым.

Гален следил за ним, не расслабляясь. Он приготовился. Балор должен вынудить Галена напасть первым, если хочет сохранить лицо и избежать наказания. Голосом более хриплым, чем ему хотелось бы, он обратился к мальчику:

— Дафидд, иди к Рике.

— Я хочу остаться с тобой.

— Иди! — Он бросил на него быстрый взгляд. — Немедленно.

Балор снова рассмеялся.

— Ты подобрал себе хорошее местечко, не так ли, римлянин? Мальчик… женщина. Хотя калека и шлюха едва ли такой уж большой трофей для могучего легионера.

Ярость вскипела в Галене. Прежде чем подумать, он сделал шаг вперед, и только потом понял свою ошибку.

Светлые глаза, смотрящие на него, торжествующе вспыхнули. Балор понял, что победил. Случайно он отыскал слабое место своего врага, брешь в неприступной броне хладнокровия. Рот под длинными усами скривился в усмешке, и Балор шагнул вперед.

— Знаешь… я тоже соблазнился, несмотря на… живот. В конце концов, что такое для нее еще один мужчина между ног, если там столько побывало?

Он омерзительно рассмеялся и, выставив бедра, сделал непристойный жест.

— Ничего, если и покричит немного, да, римлянин? А сопротивление — так даже приятнее.

Гален почувствовал, как ярость переполняет его. Найдя больное место, Балор вонзил нож и погружал его все глубже, пока рана не стала смертельной.

— А может быть, она не будет кричать… может быть., узнав вкус римского мяса, захочет попробовать другого. Скажи, римлянин, хорошо идти по дорожке, протоптанной твоими же…

Окончание фразы потерялось в треске ломающегося дерева. В ярости Гален потерял контроль над своими поступками. Теперь им руководило доведенное до инстинкта умение сражаться. Прежде чем этот насмехающийся ублюдок смог отреагировать, сломанный конец рукоятки ударил его по челюсти, разорвав щеку. Гален почувствовал, как ломается кость и увидел кровь, хлынувшую из рваной раны. Первобытный холодный восторг обуял его, когда окровавленный человек рухнул на землю.

Рика услышала крик, в ужасе зовущий ее, и выскочила из хижины. Страх перехватил дыхание. Дафидд! Сквозь стук сердца она услышала, как он снова позвал ее — пронзительный, отчаянный вопль о помощи, который заставил ее дрожащие ноги бегом преодолеть разделяющее их расстояние.

— Рика! Скорее! Ты должна пойти.

Ничего не понимая, Рика искала следы крови или повреждения, протягивая к Дафидду трясущиеся руки. Но он, отпрянув, ускользнул от объятий и дернул ее за рукав.

— Пойдем! Ты должна пойти! Скорее!

Мальчик невредим. Облегчение пришло к ней и тут же снова исчезло. Его ужас заразил ее, и она бросилась вперед.

— Что такое, Дафидд? Что? Скажи, что случилось!

— Гален, — рыдая, произнес он. — Пожалуйста, скорей!

Слова ударили ее, как кулак. Она замерла.

— Нет! — крикнул он, цепляясь за нее обеими руками. — Ты должна идти!

Рика ошеломленно покачала головой. Теперь, когда она узнала причину истерики, ее охватил еще больший страх, сковавший все тело. Рика не могла двинуться.

— Пожалуйста, Рика! — Дафидд вцепился в нее. — Ты не понимаешь! Он ударил Балора — они убьют его!

В голове стало проясняться. Снова обретя возможность что-то видеть и слышать, Гален медленно оторвал щеку от шершавой коры дерева. Хотя путы позволяли ему вертеть головой, от этого было мало пользы. Он мог нормально видеть только правым глазом. Левый опух и почти закрылся.

Сознание медленно возвращалось, и он вспомнил бесчисленные удары, которые наносили ему по очереди два воина из отряда, в то время как два охранника держали его. И все же зверское избиение не удовлетворило Балора, которого подняли на ноги, чтобы он видел экзекуцию. Вне себя от боли и ярости, Балор прижал к ране кусок ткани, пытаясь остановить кровь. Когда Гален был избит до бесчувствия, он приказал остановить избиение, но не из сострадания. Кучки любопытных фермеров и работников, привлеченные схваткой между рабом и стражниками, навели его на другую мысль. Да, тогда он удовлетворит и свою жажду крови, и стремление отомстить.

По его приказанию воины отобрали у фермера кнут с короткой рукояткой и длинным плетенным из кожи кнутовищем, который передали ему. Потом, также следуя его указаниям, Галена подтащили к гигантскому дубу, раздели до пояса и привязали к стволу.

Балор понимал, что грубая, потрескавшаяся кора при соприкосновении с обнаженной кожей поранит ее. Чтобы увеличить страдания врага, веревки завязали на кистях и затянули вокруг ствола. Именно тогда Гален потерял сознание. Веревки затянули так туго, что руки чуть не вышли из суставов. Тогда в его правом плече взорвалась боль…

Сейчас, при воспоминании об этом, мускулы лица свела судорога, и кисти напряглись в попытке освободиться. Туман в голове исчез окончательно, к Галену полностью вернулась способность четко и ясно ощущать. Очевидно, этого момента и ждал Балор.

Он вошел в поле зрения Галена. Кнут, которым он махнул, с садистским шипением прорезал воздух. Он постоял, злобно глядя на свою жертву, потом исчез из вида.

Гален повернул голову, не затем, чтобы следить за его движением, а чтобы взглянуть на толпу, собравшуюся вокруг и ожидающую зрелища с нездоровым любопытством. Он видел, как стегают кнутом людей — такое наказание было обычным в армии. Некоторые от страха теряли сознание, другие плакали и стонали после первого же удара. Были и такие, которые выдерживали первую дюжину ударов молча и издавали крики агонии только тогда, когда образовавшиеся после первых жестоких ударов рубцы лопались. Но он также знал, что гордость не позволит ему кричать, скорее он откусит себе язык. Хотя молчание будет только усиливать ярость палача.

Великий Митра! Это зрелище не для ребенка! Где Дафидд? Подчинился ли мальчик приказу покинуть поле? Его не было видно.

А где другие римляне? Если они сделают попытку вмешаться, то пострадают тоже. Друз, горячий испанец, может вмешаться первый — если уже не вмешался — просто из ненависти. А Фацил? Он, конечно, поймет, что любое действие с их стороны безрассудно и бесполезно, и все же верность может заставить его действовать. Только Сита, седой ветеран, обладает достаточным присутствием духа, чтобы принять правильное решение.

Кривая усмешка появилась на его разбитых и распухших губах. Он поморщился, но продолжал улыбаться. Случись это еще раз, он сделает то же самое. Только сначала прикажет своим людям не вмешиваться.