Но девушки уже не для вас, уважаемый капитан, — у вас дома своя стройная брюнетка… Интересно, что бы подумала Вера, увидев его на танцульках? Она умница и поняла бы, что потянуло его сюда вовсе не желание познакомиться с какой-нибудь районной красоткой. Но глубины ревнивого женского сердца вряд ли когда-нибудь будут окончательно исследованы, и где-то там, в каком-то уголке, вероятно, останется маленькая, маленькая горчинка…

Шугалий вздохнул и направился вдоль стены к библиотекарше. Шел и смотрел на девушек, которые, увидев его маневр, заволновались, хотя внешне почти ничем не проявили этого.

Библиотекарша деланно засмеялась, поправляя прическу, ее подруга, низенькая блондинка, покосилась на капитана, обмахиваясь платочком, и только третья не отводила откровенно выжидательного взгляда и улыбалась смущенно и взволнованно. Лицо у нее вытянулось, когда Шугалий остановился перед библиотекаршей, и он решил в следующий раз непременно пригласить ту девушку.

Библиотекарша небрежно положила руку на плечо Шугалию, будто оказывала большую милость, но капитан успел перехватить торжествующий взгляд, брошенный ею на подруг.

— Вы чудесно танцуете! — сказал Шугалий, решив сразу завоевать благосклонность девушки. — Кстати, знаете обо мне не так уж и мало, а мне неизвестно даже ваше имя.

— Надия.

— Одно из красивейших имен, — убежденно сказал Шугалий, потому что оно и действительно нравилось ему.

Библиотекарша ответила едва ощутимым пожатием руки, теперь капитан не сомневался в ее доброжелательности и решил бесстыдно подсластить пилюлю:

— Удивляюсь я вашим ребятам, — начал он, сам презирая себя за ложь, — вы танцуете удивительно легко, я давно не чувствовал такого удовольствия, а они…

Надя растянула губы в пренебрежительной усмешке.

— Дурачье, — произнесла зло, — провинциальные, невоспитанные дураки, чего от них ждать?

Очевидно, она и в самом деле думала так, и Шугалию стало неловко: откуда у девушки столько злости?

— К сожалению, дураки существуют везде, — дипломатично ответил он. — Но ведь у вас в Озерске так много красивых девчат!

Библиотекарша восприняла это как комплимент себе.

— Где вы их видели? — манерно улыбнулась она.

Шугалий не ответил, сделав таинственное лицо.

Этого было достаточно для девушки, шея ее покрылась розовыми пятнами.

— Хотите почитать Сименона? — спросила она вдруг, и Шугалий понял, что она оказывает ему большую услугу.

— У меня и без Сименона голова кругом идет, — пожаловался он. — Кстати, — кивнул на двух девушек у стенки, — это ваши коллеги из библиотеки?

— Нет, это Света и Рая с рыбзавода.

— А библиотекарши не танцуют?

— Если бы! — раздраженно ответила она. — Взгляните, вон что выделывают! — указала на высокую девушку, кружившуюся с парнем в модном клетчатом пиджаке.

Шугалий узнал брюнетку со стройными ногами и решил, что обладает довольно-таки неплохим вкусом, если сразу обратил внимание на девушку, вызывающую неприязнь у Нади. Присмотрелся к партнеру брюнетки и узнал Олексу Завгороднего. Такое же открытое лицо, как на фотографии в комнате Олены Михайловны, такая же спокойная, доброжелательная улыбка. И девушка ему под стать.

— Кто это? — спросил, хотя и заранее знал ответ.

— Нинка… — пренебрежительно сказала Надя. — Нинка Бабинец, работает в читалке. И как ей не стыдно?

Девушка танцевала, как и все, только юбка была у нее короче, чем «мини» остальных районных модниц, на палец или на два, но ведь она вернулась из Львова, самого Львова, где точно знают, на сколько можно укорачивать юбку.

Вальс кончился, и Шугалий повел Надю к креслам.

Объявили перерыв, во время которого в соседней комнате можно было выиграть в лотерею бутылку шампанского. Капитан не соблазнился призом и присел возле библиотекарши. Смотрел, как идет к ним через весь зал Нина Бабинец, взяв Олексу под руку и заглядывая ему в глаза: должно быть, не видела, кроме него, никого и не хотела видеть.

Девушка была красива — бледное лицо под копной черных волос, правда, черты лица мелковаты, но выразительны, и глаза сияли от счастья и нежности, как черные звезды. «Но разве звезды бывают черными?» — подумал Шугалий и, глядя на Нину, понял, что бывают, изредка, но попадаются.

Они остановились перед Надей, и Нина о чем-то спросила у нее. Шугалий думал, что она ответит так же свысока, неприязненно, как и говорила о ней за глаза, но Надино лицо расплылось в благодушной улыбке, и она сказала что-то ласково, чуть ли не нежно, будто разговаривала с лучшей подругой.

Это было так неожиданно, что Шугалий даже задвигался на стуле, — библиотекарша оказалась опаснее, нежели он думал, и капитан пожалел женщин, которым приходится общаться с ней.

— Какая славная ты сегодня, Ниночка, — щебетала она, — я просто восхищена, и нет в нашем захолустье краше.

Она сказала «в захолустье», конечно, не без подтекста, чтобы хоть как-то принизить девушку, но та не обратила на это внимания, — Боже, какой вальс! — сказала Нина. — Всю жизнь танцевала бы!

— Как крыловская стрекоза?

— Пусть так. За один такой вальс, — влюбленно взглянула на Олексу, — полжизни не жалко.

Надино лицо вдруг искривила злоба.

— Не споткнись! — почти крикнула она. Нина удивленно посмотрела на нее, но Надя уже поняла свою ошибку. — Туфли у тебя… — тут же поправилась она, — на таких каблуках, что страшно. Импортные?

— Мэйд ин Бобруйск… — улыбнулся Олекса.

— Ты все шутишь! — Надя бросила на него острый взгляд, и Шугалий заметил, как увлажнились ее глаза.

У него блеснула догадка, но он не поверил — неужели?

Да, сомнений быть не могло: Надя неравнодушна к Олексе Завгороднему и не может простить сопернице ни красоты, ни счастья, написанного на ее лице. Но влюбленным не дано замечать чувства других, и Олекса ответил вполне серьезно:

— Нашла шутника! Я за этими туфлями два часа в очереди простоял.

— Чего не сделаешь ради… — Надя запнулась. Верно, хотела сказать «любимой», но произнесла: — … ради моды.

— А мне нравятся… — Вероятно, Нинины ножки понравились бы Олексе даже в лаптях, в конце концов он был прав, да и туфли были вовсе не плохи.

Кто-то выиграл в лотерею шампанское, потому что из боковой комнаты донеслись восхищенные возгласы и сразу бабахнула пробка.

— Я бы тоже выпила шампанского, — сказала Нина.

— Но ведь тут нет буфета.

— Может, в чайную… — нерешительно предложила Нина.

Надя сверкнула глазами.

— И ты хочешь, чтобы Олексу увидели сейчас в чайной? — спросила она осуждающе. — Честно говоря, я удивляюсь, что вы пришли сюда. Прошла только неделя… — Больнее уколоть было невозможно: парень побледнел, и лицо у него вытянулось.

— Правда, — ответил он смущенно, — прошла только неделя… Но ведь Нине так хотелось потанцевать!

— Разве ощутишь чужое горе! — поучающе сказала Надя и махнула рукой так, что все поняли: нет, она не такая и не позволила бы Олексе танцевать через неделю после смерти отца.

— Андрий Михайлович был веселым человеком и никогда бы не осудил нас… — Нина сделала попытку оправдаться, но улыбка сошла с ее лица и глаза стали грустными.

Оркестр заиграл «барыню». Олекса взял Нину под руку, но она решительно отстранилась. Надя выжидательно посмотрела на Шугалия, однако он никак не среагировал на ее намек — сидел и смотрел, как через зал, бесцеремонно расталкивая танцующих, направляются к ним двое парней. Один из них за несколько шагов поманил Надю, та с готовностью встала и пошла ему навстречу, другой остановился перед Ниной.

— Пошли, Нинка! — положил ей руку на плечо.

Девушка повела плечом, но парень не отпускал ее.

— Отцепись! — Олекса резким движением сбросил руку парня с Нининого плеча.

— Ты смотри, — удивился тот, — оно еще ерепенится! — Парень был на голову выше Олексы, коренастый, но неуклюжий. Он растопырил пальцы, приблизил к лицу Олексы. — Тебя сейчас не будет здесь, понял?

Схаваю тебя и не замечу…