Юноша свернул газету, встал и направился в сторону ресторана.

Не обнаружив Симаса в зале, Нил зашел в частный кабинет, который занимал отец.

— Доброе утро, папа, — сказал Нил. — Откуда это Карлос примчался как угорелый?

Внезапно юноша заметил испарину, покрывающую лоб Симаса.. который с усилием попытался что-то ответить.

— Боже мой, отец, тебе плохо?

Нил в три огромных прыжка подскочил к столу, за которым сидел старый Блейд. Симас издал слабый стон и без чувств рухнул на деревянный пол.

Нил склонился над безжизненным телом отца и приложил ухо к его груди. Слава Богу, он уловил едва слышное сердцебиение.

Юноша вскочил на ноги, стремительно выбежал в вестибюль и закричал:

— Позовите доктора! Скорее! Отцу плохо!

Расторопность прислуги была выше всяких похвал. Симас, наверняка, был бы польщен вызванной суматохой. Но он был слишком плох, чтобы оценить ее… Управляющий послал гонца за доктором и поспешил в апартаменты для получения дальнейших распоряжений. .

К счастью, доктор не заставил себя долго ждать Все молча стояли в полной готовности, пока Финнеган, представительный седовласый мужчина респектабельной наружности, щупал пульс Симаса, заглядывал ему в глаза, и покалывал его в различных местах острым наконечником какого-то хирургического инструмента.

— Паралич, — произнес он и повернулся к портье: — Хорас, этого человека нужно перенести в комнату. Помогите нам.

— Да, доктор, сейчас, доктор. Носилки принесут немедленно.

Нил вмешался:

— Я его сын, Корнелий Блейд. Что я должен делать?

Доктор осмотрел Нила с ног до головы и спокойно сказал:

— Выпейте чего-нибудь покрепче и приготовьтесь ждать.

— Сколько ждать?

— Кто знает! Я не Господь Бог и даже не приближенный к нему. Если вы и ваш отец верующие, советую послать за священником в церковь Святой Августины или в Пресвитерианский собор.

— Да, конечно. Отцу может понадобиться присутствие духовного лица.

— Я думаю, вам он понадобится больше, чем ему.

Разговор прервался, когда Симаса уложили на самодельные носилки, собранные наспех из двух грубо отесанных жердей, обвязанных веревкой и покрытых мексиканским пледом.

Нил шел позади носилок и благодарил Бога, что отец легкий и жилистый, так как середина носилок угрожающе прогибалась при каждом шаге. Всю дорогу до дверей спальни отца его одолевал страх, что веревки вот-вот развяжутся и старик покатится по ступенькам.

Но с божьей помощью Симаса благополучно донесли до комнаты и уложили в постель. Помещение сразу же заполнилось людьми: тут были носильщики, управляющий, портье, две горничных, врач, Нил и молодой Карлос. Все столпились вокруг широкой просторной кровати и ловили каждое движение Симаса.

Наконец управляющий опомнился и начал отправлять своих служащих по местам.

Доктор Финнеган взял листок бумаги и ручку со стола в углу комнаты и быстро написал записку.

— Иди сюда, Карлос, — позвал он. — Беги к миссис Рименшнайдер вниз по Огайо Стрит. Передай ей обязательно лично в руки и дождись ответа. Затем на обратной дороге зайди в церковь Святой Августины и попроси отца Антония как можно скорее прийти к мистеру Блейду.

Мальчик кивнул и, повернувшись, убежал.

— Не трать времени по дороге! Я буду здесь ждать твоего возвращения и не собираюсь терять на тебя целый день. Если ты поторопишься, получишь Дополнительное вознаграждение, когда вернешься.

Кэт Стюарт и Луз, находясь в своей маленькой домашней лаборатории, раскладывали в вышитые мешочки, купленные у детей, душистую, с ароматом розы, соль для ванн.

— Они слишком большие для одной чашечки соли, — сказала Луз, — поэтому я насыпаю но полторы и еще останется достаточно места, чтобы затянуть мешочек красивой ленточкой и завязать великолепный, как у Кармен, бант. Голубой, я думаю.

Кэт тщательно размешивала соль, стараясь растереть все крупные куски в однородную массу.

— Ты права, но в таком случае нам нужно за них больше брать. Раньше мы получали по тридцать центов за твои мешочки с одной порцией соли. Как ты думаешь, за эти заплатят пятьдесят?

— Да, я уверена. Они такие красивые, что дамы с удовольствием положат их среди белья для хорошего запаха, после того, как используют эту соль.

— О, это отличная идея, Луз. Мы можем посоветовать нашим покупательницам оставлять небольшую ложечку соли и класть мешочки в сумки для благоухания. Я думаю, что здесь у нас достаточно соли, чтобы наполнить шесть мешочков для ванн и, может быть, можно сделать дюжину маленьких, специально для дамских сумочек. К тому же готово и средство для отпугивания насекомых, и мазь от ожогов. Правда, я не знаю, хватит ли вырученных денег, чтобы оплатить расходы на заказ новой партии материала взамен уничтоженного Ленчем и на пополнение продуктовых запасов. Продовольствие у нас на исходе.

— Осталось немного овощей и сушеных фруктов. Но мука, крупа, кофе, соль… — Луз пожала плечами.

— Зато много бобов, стручкового красного перца, соленой свинины и коровьего молока. И я попросила Анджело и Марину сделать в саду грядки, чтобы посадить горох, зелень, картофель. Во всяком случае, с голоду не умрем.

Кэт задумчиво провела рукой по своим русым во лосам. Она знала, что отец где-то спрятал деньги, но никак не могла найти их. Где она только не искала! И не было никакой возможности поговорить с Джоном наедине после ареста. Джон ни за что не скажет, где деньги, пока не будет полностью уверен, что никто не подслушивает его. Поэтому не оставалось ничего другого, как вместе с Луз заниматься этим скромным бизнесом и довольствоваться вырученными деньгами. Луз осталась без жалованья со времени ареста Джона. Она отказывалась принимать деньги, настаивая на том, что они должны поддерживать друг друга как члены одной семьи.

В довершение всего Кэт приходилось еще беспокоиться из-за Симаса Блейда, когда он приедет обсудить состояние дел! Интересно, каковы его дальнейшие планы относительно Фэнси Леди?

— О, я чуть не забыла. У нас есть около двух дюжин кувшинов кактусового джема. Если вы отвезете их в Гритервилл или Тотал Рек, то их там с руками оторвут по пятьдесят центов за кувшин.

Кэт тяжело вздохнула:

— Я ненавижу ездить в эти города. Никогда не знаешь, что может приключиться. Но придется ехать, нечего делать.

— Мы можем также напечь сдобных лепешек с Дольками цукатов из кактуса. Местные жители проглотят язык — ведь вы же знаете, до чего это вкусно.

Внезапно в лабораторию ворвалась Марина, в ужасе протягивая перед собой руки. В глазах ее стояли слезы.

— Мама, посмотри на мои руки. Они растрескались, почернели, я сломала три ногтя. Я не буду больше работать в этом саду. Я не хочу выглядеть как какой-нибудь пеон[7].

Луз посмотрела на красивое лицо дочери и неожиданно дала ей звонкую пощечину. Она сама всегда была подневольной и только сейчас выбралась из нужды. Она и ее дети всем были обязаны Стюартам, всем, даже жизнью. Джон приютил их, когда все отказали в помощи, а когда Джон попал в Юму, Кэт продолжала совершенно искреннее считать всю семью родной и помогала, чем могла.

— Ты сейчас же вернешься и будешь работать вместе с братом. Ты же любишь поесть наравне со всеми!

— Но он швыряется в меня комьями земли! И к тому же он ушел за травой для теленка.

— Анджело больше не будет кидаться глиной. И чтобы грядки были готовы сегодня к вечеру! Andale![8]

— Конечно, тебя не волнует, что мои руки обезображены! Ты хочешь, чтобы я была уродиной! А я, я…

Кэт больше не могла выносить эту безобразную перепалку. Тяжелое бремя ответственности за окружающих тяготило и подавляло.

Дерзкое и бесцеремонное поведение Марины обидело ее. Да, Марина ни за что не отвечает, только помогает, и вот эта помощь начала тяготить девушку. Кэт не выдержала и выбежала из лаборатории, даже не пытаясь обуздать и призвать к здравому смыслу юную красавицу. Не в первый раз пришла в голову мысль: насколько проще и легче была бы жизнь в городе, где заботиться нужно только о себе!