Вал очнулся как раз вовремя, так что им не пришлось перетаскивать его самим. Аларик был очень этому рад, так как Вал вовсе не был пушинкой. Волшебник всё никак не мог смириться с тем, что проспал всю эпическую битву с пещерными чудовищами. Он был просто безутешен.

— Чтобы я ещё когда-нибудь поддался на хитрости этого треклятого города! — шумел раздосадованный маг. — Провести меня, как мальчишку!

Аларик признался, что и сам не избежал ловушки, но Вала это не очень утешило. Он качал лохматой головой и выглядел подавленным.

Подсчитали потери. Один из уилши был мёртв — твари перегрызли ему горло и выели глаза. Но куда хуже было другое. Эринна в растерянности остановилась перед парой бурдюков. Оба они были прогрызены насквозь, и песок под ними влажно поблёскивал.

— Теперь я точно уверена, что это не обычные летучие мыши, — гневно сказала девушка. — У обычных не хватило бы подлости на такое.

— Когда выберемся из пещеры, нам придётся сначала дойти до колодца, — заметил кьяри. — Пока у нас ещё есть силы. Это недалеко. Нужно пополнить запас воды.

Аларик был железно уверен, что помнит сеть колодцев Пустыни наизусть, но в том месте, где он предполагал, колодца не оказалось. Это сильно его озадачило. Может быть, здесь вообще нет ничего постоянного? Может, Серентис тоже кружит над пустыней, как город-призрак?

Небо будто старалось пригнуть их к земле, постоянный шёпот чужих голосов в голове и плач ветра сбивали с толку, мешали сосредоточиться. Может, на нем действительно сказываются последствия «серых путей»? Он уже собирался признаться друзьям в своей неудаче, как вдруг Эринна показала вдаль:

— Смотрите, что это?

Аларик проследил за её рукой, и снедающая его тревога разом отступила. Пусть им не удалось найти колодец, зато они наткнулись на жилище пустынников. Подъехав поближе, они увидели несколько сбившихся в кучу жалких палаток, возле которых кучей были свалены тюки и стояли несколько уилши.

Навстречу им вышел старик в светлом балахоне, с головой, замотанной до самых глаз. Эринна не могла отвести взгляда от его тёмно-коричневых пальцев, густо испещренных глубокими морщинами. Они были похожи на обломки ветвей иссохшего старого дерева, да и сам старик выглядел так, будто не видел воды уже тысячу лет, и солнце спалило его до самых печёнок. Тем не менее он протягивал полный бурдюк с водой — Аларику.

Следом за стариком из шатра выбрался длинный парень и тоже понуро приблизился к путешественникам. Старик подтолкнул его в сторону кьяри, что-то сердито ему выговорив. Аларик отстранённо подумал: интересно, кем парень приходится старику — сын, внук? И тут его обожгла мысль: это же ритуальная жертва.

Он вовремя вспомнил, что здешние кочевники почитали кьяри за богов. Им представлялось, что летучие демоны охраняли эти места от разрушительной магии Серентиса. На самом деле всё было совсем не так. В первую очередь, кьяри охраняли пустынников от самих себя. Принимая жертву, кьяри давал старшему кочевнику особый ярлык, и другие охотники не имели права тронуть эту семью следующие семь лет. Так что Пустыня для некоторых кьяри была чем-то вроде постоянно действующей столовой.

Да, иногда, когда Серентис вел себя особенно безобразно, несколько кьяри собирались вместе и наносили мощный удар своей магией по этому гадюшнику, после чего он на какое-то время затихал. Такое случалось довольно редко, очень уж это хлопотно. Заставить кого-то из кьяри поработать сообща на благо цивилизации — адовая работёнка, всё равно что пытаться котов пасти. И, разумеется, делалось это не ради людей. Кьяри защищали прежде всего тех, кто жил в долине Стикса. Иначе им пришлось бы распрощаться и с шелковыми тканями, и с драгоценными побрякушками, и с механическими диковинками, по которым сходил с ума мастер Файерс. Кьяри преследовали свои цели. То, что при этом они прикрывали соседние королевства и облегчали жизнь горстке пустынников, — это так, побочный эффект.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове у Аларика, пока он разглядывал парня, стоящего напротив. Тот так и не поднял головы, ожидая удара. Кьяри лихорадочно размышлял. Силы нужны были ему как никогда, но он не мог принять жертву сейчас. Только не здесь, не на глазах у Вала. Их маг и так ему не доверял, а уж после такого… Жертва усилит его, но насколько она ослабит их отряд?

Аларик не хотел признаваться даже себе, что где-то в глубине души у него билась другая мысль: после того, как ему самому довелось побывать в клетке в ожидании казни, он начал испытывать отвращение к этому обычаю, который раньше казался вполне естественным. Приобретенный в последнее время опыт заставил его по-другому взглянуть на некоторые вещи.

Он постарался объяснить старику, что — увы, жертву он принять никак не может. Мол, дал зарок не прикасаться к крови, пока не войдет в Серентис. Судя по реакции старика, подобной чуши он в жизни не слышал. А уж когда Аларик протянул бурдюк с водой Эринне, чтобы она напилась первой, кочевник и вовсе лишился дара речи. Аларик очень надеялся, что полученный им ярлык, защищающий его семью на следующие семь лет, заставит его позабыть о странностях одного сумасбродного кьяри.

Пятый день похода. Они шли вперёд. Они больше не отвлекались на поиск родников и колодцев. Они не отклонялись от прямого пути, чтобы переждать жару в тени скал. Они делали привалы через три часа. День и ночь слились в сплошную круговерть. На каждом привале каждому доставалось по три глотка воды. Вода была тёплой и дурно пахла, но Аларик советовал подольше держать её во рту. Обычно Эринна поднималась первой.

— Пора, — говорила она еле слышно. И они шли дальше.

Последний оставшийся уилши пал ещё вчера. Его оставили лежать на раскалённых камнях. Аларик видел, что Эринне было жаль несчастное животное, так что постарался убить его быстро и незаметно. Уилши был так истощен, что этот «обед» почти не добавил ему сил. Проклятые «серые пути»! — выругался про себя кьяри. Сейчас он даже взлететь не смог бы.

Обычно Аларик шёл впереди. Зов Серентиса в последние несколько дней был просто оглушительным. Чтобы отвлечься, он старался глядеть по сторонам, подмечать окружающие мелочи. Вон тот иссохший куст похож на скрюченного старика, под ним какой-то мелкий паук зарывается в песок… Это срабатывало, пока глаза не начинали болеть от нестерпимого света. Заунывный вой ветра нагонял тоску. Плеск воды в бурдюке завораживал. Хотелось выдернуть пробку и вылить всю воду себе на лицо. Вдохнуть в последний раз пропитанный влагой воздух, лечь на камни и умереть. Вместо этого он оглядывался, стараясь следить, чтобы его спутники не слишком отстали. Иногда Вал, шатаясь, опускался на песок. Эринна тогда оставалась рядом, потом помогала ему подняться. В другой раз падала она. Вал несколько раз предлагал понести её на руках, но она только сердилась. Вставала с трудом, но сама. И шла дальше.

Ночью альтийцы забылись тревожным сном. Аларик обвёл лагерь защитным контуром, шепча заклинания. Здесь водилось достаточно всякой пакости, не хватало им ещё лечить ядовитые укусы! Всё его тело гудело от усталости, но заснуть никак не получалось. Он уселся прямо на песок, опершись на скалу. Камень холодил спину, рисунок созвездий над головой казался незнакомым и диким. Снова шуточки Серентиса. У Вала всё лицо было обожжено солнцем. Аларик подозревал, что его сегодня беспокоил жар, но он не жаловался. Состояние Эринны его тоже пугало. Выдержит ли она ещё один день в пустыне? Дыхание спящей девушки было неровным, щёки ввалились, глаза были обведены чёрными тенями. Сейчас она больше походила на юную кьяри, чем на человека. Вал спал беспокойно, даже во сне порываясь с кем-то спорить. Эринна лежала как мёртвая, но проснулась от лёгкого толчка.

— Да, нам пора, — прошептала она. — Идём.

Бурдюк с водой опять передаётся из рук в руки. Три глотка воды. Они поднялись и снова пошли вперед.

Аларик подумал, что он стал таким же одержимым, как эти оба.