— Да… Эпоха Империи — это было время, когда маги жили полной жизнью! Можно сказать, самовыражались изо всех сил!

— Я бы сказал, в этой постройке Алаан даже перебрал с самовыражением, — хмыкнул Вал.

— Или просто перебрал, — добавил кьяри.

— Или это вообще не его магия, — вступилась за архитектора Эринна. — Вспомните, что тут было! Башня сошла с ума уже потом, вместе с Серентисом.

— Нам от этого не легче… — начал Аларик, но Эринна его вдруг перебила:

— Стойте! У меня возникла идея. Вы не можете получше осветить эту комнату?

Два «светляка» немного разбавили темноту, наполнив её смутными плавающими тенями, но Аларик не понимал, какой от этого будет толк. На его взгляд, осматривать здесь было совершенно нечего. Эринна, тем не менее, обошла всю комнату по периметру, внимательно разглядывая стены, покрытые копотью. Она снова вернулась к оплавленной стене, потом подошла к противоположной. Провела по ней рукой и вдруг обернулась к свои спутникам:

— Вот здесь, смотрите!

Только сейчас они разглядели в каменной кладке очертания ворот, будто выбитые резцом на стене. Но если ворота там действительно были, никто понятия не имел, как их открыть. Кровь Эринны не оказала на них ни малейшего воздействия. Девушка, похоже, была в отчаянии. Аларику ужасно хотелось увести её отсюда.

— Давайте спустимся и передохнём, — взмолился он. Между прочим, он даже не очень притворялся. Теперь, когда азарт поисков сошёл на нет, казалось, все его кости выстроились в очередь, чтобы предъявить ему претензии.

— Действительно, — согласился Вал. — Завтра подумаем, как решить эту проблему. В крайнем случае, можно попробовать забраться на седьмой ярус снаружи, если там есть окна.

У кьяри с недавнего времени возникло устойчивое отвращение к подобной акробатике, но он всё равно кивнул. Лишь бы не пришлось проделывать эти трюки прямо сейчас, когда у него, кажется, закончились ноги.

Чувство бессилия, охватившее девушку, было ужасным. Они снова спустились вниз, к своему походному лагерю на первом ярусе башни. Настроение у всех было подавленное. Эринна вонзила ногти в ладони, чтобы удержаться от слёз. Не хватало ещё, чтобы друзья начали её успокаивать.

Она тысячу раз предпочла бы другое: пусть бы её подстрелили кочевники, пусть бы захватили гонзийцы… В конце концов, пусть её сожрали бы кьяри, лишь бы не это! Оказаться у цели — и всё погубить, потому что ей не хватило умения или сил. Как она завтра посмотрит в глаза Аларику и Валу, которых она сюда притащила?

Эринна без сна лежала на своей постели, снова и снова прокручивая в памяти те скудные обрывки сведений, которые ей удалось выцарапать из альтаренской библиотеки. Вдруг угол комнаты ярко осветился. Эринна села, потом вскочила на ноги. Прямо перед ней в воздухе повисло Зеркало — большое, овальное, чуть выпуклое. Оно мягко светилось, иногда по его поверхности пробегала рябь.

Наконец-то она стояла прямо перед ним, но там, в Зеркале, отражалась почему-то другая: высокая стройная рыжеволосая женщина в светлом платье. Несмотря на красоту, она производила скорее отталкивающее впечатление: платье на ней было из дорогой ткани, но мятое и потрёпанное, рыжие волосы всклокочены, лицо прекрасно, но глаза безумны.

— Ты пришла, — от улыбки этой дамы Эринна даже попятилась. — Я знала, что мне не будет покоя, пока ты не придёшь.

И та, другая, легко шагнула из Зеркала. Поразительно, но при этом вид у неё сразу же сделался здоровым и опрятным. Пыльная серая комната тоже немедленно преобразилась: вытянулись вверх тонкие колонны в виде лиан, в окна хлынул свет и рассыпался искрами в цветных витражах, на полу расцвел пышный ковер.

— Пойдём, — прекрасная дама, чьё имя девушка напрасно пыталась вспомнить, взяла Эринну за руку и потянула за собой. — Я покажу тебе мою Башню.

Эринне казалось, что когда-то давно, в каком-то тусклом невнятном сне она уже видела эти комнаты. Тогда ей показалось, что в них царит разруха и запустение. Здесь же, в настоящем, комнаты были прекрасны. Эринна восхищалась яркими гобеленами в гостиной, изображавшими непонятные ей обычаи и церемонии. Ей нравились и строгая отделка спальни, и чудесное собрание свитков в библиотеке, и россыпи всяких волшебных штуковин, сработанных этой леди и её коллегами.

Они остановились перед искусно выбитым на стене изображением ворот: двустворчатых, покрытых узорами и цветами. Эринна знала, что там, за этими воротами, скрывается Самая Важная Тайна. Рыжеволосая дама ободряюще улыбнулась девушке и взяла её за руку:

— Я покажу тебе, как открыть эти двери, чтобы ты всегда могла приходить ко мне. Не бойся. Мне понадобится немного твоей крови.

В руке у дамы как из воздуха возник узкий серебряный нож, и она резко полоснула Эринну по ладони. Боль оказалась неожиданно сильной. Рука будто загорелась, и этот пожар волнами распространился по всему телу. Эринна закричала. Дама что-то взволнованно проговорила, выронила нож, потрясла девушку за плечо.

— Эринна! — кто-то продолжал её трясти. — Да проснись же!

— А? Что?

Вместо лица рыжей дамы прямо перед собой она увидела блестящие глаза Аларика.

— Дурной сон? — спросил он, отодвигаясь.

— Д-да… — произнесла Эринна, пытаясь унять бешено бьющееся сердце и собрать воедино осколки своего сна, как мозаику. Получается, она во сне беседовала с самой леди Эриэл, хозяйкой башни! И проснулась на самом интересном месте!

С досады ей захотелось стукнуть кого-нибудь. И зачем только Аларик её разбудил! Может, сейчас они уже знали бы секрет! И она тоже хороша — неженка несчастная… Эринна украдкой потрогала пострадавшую ладонь. Та была целой, но боль почему-то не ушла, осталась.

Девушка осторожно покосилась на сидящего неподалёку кьяри. В темноте его силуэт едва угадывался. Как всегда, он был вместе с ними — и будто сам по себе. И все равно сейчас он был гораздо ближе ей, чем в первые дни их похода, и куда ближе, чем многие люди. Вчера она чуть не кинулась к нему на шею, так испугалась, что он мог погибнуть там в одиночестве, в этом кишашем тварями городе. В последний миг только спохватилась. Аларик как-то не располагал к подобной фамильярности. После перехода по пустыне он осунулся и, казалось, весь состоял из одних острых углов, тронь — порежешься.

— Аларик, — тихо позвала девушка, — Спасибо. За то, что разбудил.

— Ты спи, — донеслось из темноты. — Я посторожу, если что.

Лучше не надо, — хотела сказать Эринна, но сон уже снова наплывал на неё, как морская волна набегает на берег.

А во сне снова ждала Она. И в этот раз прекрасная дама была уже не такой приветливой.

— Ну что же ты? — нахмурилась она. — Если ты боишься такой маленькой боли, как ты собираешься выдержать остальное? — леди Эриэл снова бесцеремонно подтащила её за руку к воротам.

— Вот, смотри, ты должна приложить запястье сюда, сюда и сюда, а потом…

Ворота словно нехотя распахнулись. Эриэл энергично повела девушку наверх, в последний, самый тайный ярус Башни. Боль так никуда и не ушла, она притаилась возле сердца, как сжатая пружина и, кажется, ждала только случая, чтобы развернуться вовсю, но Эринна всё равно старательно запомнила, как открываются ворота, и какие слова следует потом произнести перед Зеркалом. Древние забытые слова складывались в странные фразы, которые во всём мире уже не имели никакого значения, нигде, кроме этой страшной комнаты, где, заключённое в раме, как окровавленное глазное яблоко, дрожало и билось старое Зеркало. По знаку волшебницы Эринна послушно протянула к нему руки и проговорила то, что должна была сказать. Зеркало встрепенулось, отыскало её взглядом и потянулось к ней. И боль в её теле ответила ему.

Эринна вынырнула из сна, хватнула ртом воздух. Вытянутые прямоугольники окон уже посерели, вместо глухой темноты комнату заполнили предутренние тени, вокруг стояла невесомая тишина. Вал спал, как обычно, приоткрыв рот и широко разметав руки. Аларик тоже, кажется, дремал. По крайней мере, в этот раз она не кричала.