Для того чтобы хоть немного прийти в рабочее состояние, мы взяли обиженного на нас Ролланда, который считал, что ему давно не уделяют положенного внимания, и отправились с ним в лес. Лес — это чудо, к которому лично я никогда не привыкну. Так и тянет прилечь на лужаечке… и вздремнуть немного…

Нет, он сумасшедший! После такого обеда наклоняться за какими-то грибами! Ну и что, что они белые? Я тоже красивая!

Часа через два, помимо пришедших в порядок мыслей, мы имели дополнительный багаж в виде корзинки отборных белых грибов, из которых Ниро собирался соорудить прекрасный ужин.

Когда мы вернулись, Ниро завернул на кухню, чтобы почистить грибы. Я отчаянно запротестовала:

— Если мы сейчас еще поедим, то мои мозги отключатся окончательно и останется пойти спать. Так что изволь отставить грибы в сторону, они у тебя прикрыты листьями и спокойно подождут пару часов. Посмотри на то, что я уже тут сделала. Зря мы, что ли, полдня таскались по этим магазинам?

И я поволокла его в кабинет, к столу, на котором были разложены образцы. Ниро долго сопел, разглядывая то, что я ему показывала. В конце концов он согласился со мной и нашел еще несколько отличий, которые я не заметила.

Создавалось впечатление, что товар в крупные магазины и в мелкие поставлялся различными фирмами. Хотя и на тех и на других было написано «Милена». Косметика, поставленная в маленькие магазины, была похожа между собой, так же как и косметика, поставленная в крупные магазины. То есть создавалось впечатление, что мы имеем дело как бы с двумя «Миленами». С одной, которая поставляла товары, известные всему миру, проверенные временем, и с другой, продукция которой создавала, мягко говоря, определенные проблемы.

— Ну, Рыжик, мы-то собрали ведь не рыжики, это те могут подождать несколько часов, а белые надо готовить сразу!

— Ну конечно, дорогой, какое уж тут расследование, когда грибы портятся!

— Так у нас же вроде, помимо всего, еще и медовый месяц. — Мой любимый обиженно почесал ухо. Я разволновалась от такой фразы и с трепетом ждала следующую… — Так что кормить меня надо хорошо.

— И впрямь? — Теперь обижена была я.

— Да ну тебя, — он шлепнул меня и начал стремительно удаляться, подумай, с каким вином ты их будешь есть? — донеслось до меня из кухни.

Итак, мой любимый так рванул на кухню, говоря, что грибы потеряют весь свой вкус, что, стало быть, на сегодня сделано вполне достаточно и можно закончить свои исследования.

Не буду же я перечить такому мужчине? Да еще на ночь глядя?

Утром мы опять разделились. Ниро поехал с рассортированными образцами к своему химику. А я, выкроив время от своей основной работы — забавно, не правда ли? — должна была отправиться по маленьким магазинчикам, где мы обнаружили «Милену».

В семь вечера, к обеду, был назначен общий сбор опять у Ниро дома. (Или теперь я могу говорить уже «у нас»? Я не помню, когда была последний раз у себя на старой квартире.)

Не знаю, уж чем там занимался Ниро со своим химиком, а мне в магазинах досталось крепко, я бы даже сказала, чересчур. Я сильно подозреваю, что мой ненаглядный и обожаемый человечище предчувствовал это и поэтому не поехал со мной. В трех магазинах меня ругательски обозвали за товары «Милены». В четвертом продавщица, на лице которой явно были видны следы воздействия продукции «Милены», сказала мне такое, чего я никогда не слышала. А я в своей жизни слышала довольно-таки много всякого! Еще в нескольких у меня потребовали забрать товар и вернуть деньги. И только в одном попросили привезти товар еще.

Беда моя заключалась в том, что я действовала от лица «Милены», показывая ее официальные представительские документы, которые Ниро для нас обоих получил от Ханса. Таким образом, меня принимали за сотрудницу фирмы «Милена». И досталось мне именно за это.

Однако, если отбросить в сторону мою пострадавшую чувствительность и репутацию, я заметила закономерность того, как товар поступал в магазины. Сама «Милена» производила продукцию и отпускала ее большими коробками, которые вмещали от ста до двухсот пятидесяти тюбиков крема или другой продукции. Это были большие картонные коробки с надписью «Милена», с почтовым адресом и прочими реквизитами.

В магазинчики же за Садовым кольцом товар поступал в тех же коробках, но маленькими партиями. Ни в один из этих магазинов товар не поступал дважды. Каждый раз коробки привозил молодой человек в сером костюме. Он не заключал какого-то договора с магазином, а либо предлагал заплатить наличными, либо оставлял, если магазин не соглашался, договор, проштемпелеванный уже со стороны «Милены» и подписанный. По этому договору магазин и должен был перевести деньги после реализации товара на расчетный счет представительства «Милены» в Москве. Оригинал договора ни в одном случае я получить не смогла, но в двух местах мне позволили снять с него ксерокс.

Проведя в тяжких трудах полдня, ровно в семь я была на Николиной горе. Горячий обед стоял на столе. Нет, мне определенно надо найти какое-то средство, чтобы не растолстеть, постоянно обедая у Ниро, а также завтракая, ужиная и полдничая. Потому что не есть то, что он готовит, невозможно…

Погруженная в эти грустные размышления, я ожесточенно доедала ананасовый пудинг, пытаясь бороться с собой. «Шато Лафит д'Эспераль» восемьдесят первого года урожая никак не способствовало этой борьбе, перевес был не на моей стороне.

Ниро лишь посмеивался надо мной, с трудом удерживаясь от того, чтобы вовсю не расхохотаться.

Я обиделась:

— Вот стану толстая и некрасивая, и ты меня любить не будешь.

— А кто тебе сказал, что я тебя сейчас люблю?

Нет, ну это же надо, каков нахал? От возмущения слов у меня не нашлось, и, чтобы не оставлять за ним последнее слово, я запустила в него ложкой, и, естественно, не попала — стукнувшись о холодильник, ложка упала, оставив за собою сладкий след.

Перемирие, которое последовало за этим, потребовало много времени. И мы занялись нашим расследованием лишь спустя часа три. Кстати, мне кажется/я начала нащупывать верный способ того, как мне все-таки не растолстеть при такой еде…

То, что рассказал мне Ниро, было поразительно. В половине образцов из маленьких магазинчиков присутствовала какая-нибудь гадость. Но только в них!

— Ты представляешь, — важно изрек он, — опять же опуская подробности, получается, что взяли обычный крем «Милена». Аккуратно вскрыли упаковку, вынули из баночек крем, потом насыпали в него не долго думая цветной проявитель для фотобумаги, старательно размешали, в результате чего появился дурной запах. Добавили еще чуть-чуть отдушки, И аккуратнейшим образом положили назад в те же баночки. А этот цветной проявитель весьма поганая штука. С одного-двух раз, может, ничего и не будет заметно, но если мазаться этим кремом постоянно в течение недели, то экзема на руках и на лице обеспечена. Это опять не может быть случайностью.

— А что, упаковку тоже напечатали в другом месте?

— Нет, сами картонные коробочки и коробки — оригинальные. А вот внешняя целлулоидная оболочка иная и запечатана по-другому. Такое впечатление, как будто кто-то взял большую партию «Милены», аккуратно распаковал ее, извлек содержимое, вывалил все это в большую емкость, таз например, добавил цветной проявитель и отдушку, тщательно все перемешал до однородной массы, разложил назад по баночкам и тюбикам, а затем вернул на место в те же картонные коробки, после чего все запечатал. Но уже не тем целлулоидом, который он разрезал при раскрывании, а другим, правда очень похожим. У него и толщина отличается, и выглядит он по-другому, но очень похоже. А самое главное, состав клея, которым он упакован, совсем не тот, которым пользуется «Милена». То есть опять совершенно однозначно, что это не их продукция. И если в случае с салфетками совсем непонятно, фирма это производит или кто, то здесь очевидно, что это полукустарное производство. Ты только представь себе, взять тысячу коробок, вскрыть их, извлечь содержимое, проделать все это и потом запечатать. И все это, похоже, сделано вручную. Это же титанический труд!