Однажды Молла встретил на дороге кази и купца, Те хотели посмеяться над ним и спросили:

– Молла, ошибался ли ты когда-нибудь, читая с минбара проповеди?

– Да, – ответил Молла, – я ошибся два раза. Один раз вместо того, чтобы сказать, что на том свете сгорят на огне все, присвоившие чужое достояние, я сказал, что сгорят все кази. Во второй раз, вместо того, чтобы сказать: место тех, кто совершает дурные дела,- в аду, я сказал: место купцов – в аду.

Купец и кази смутились.

– Ты не можешь говорить, как человек, – рассердился кази. – Как был скотиной, так и остался.

– И к тому же скотиной длинноухой,- добавил купец.

Молла шел между кази и купцом. Как только они начали говорить ему грубости, он посмотрел сначала направо, потом налево и спокойно сказал:

– Пока что я не скотина! И не длинноухая! А вот нахожусь я между скотами.

Говорят, у Моллы борода и усы были редкие. Однажды кази, желая пристыдить этим недостатком Моллу, сказал:

– Ты же не мужчина.

– Почему, кази-ага?

Кази, поглаживая свою рыжую бороду, ответил:

– У мужчины должна быть такая рыжая борода, как у меня, а не как у тебя – один волосок здесь, другой – там.

– В этом повинен я сам, – ответил Молла. – Кто упал сам, тот не плачет.

– Почему же ты виноват сам? – удивился кази.

– Когда аллах создавал мир, – объяснил Молла, – я опоздал к дележу бород и мне достались только большая рыжая борода и волоски, осыпавшиеся с уже розданных бород. Аллах протянул мне рыжую бороду. Я подумал, подумал и решил: лучше уж иметь редкую бороду, чем такую рыжую, как у тебя.

Молла, чтобы не спутать счет дням месяца рамазана, поставил в стенную вишу маленький кувшин и каждое утро, как только вставал, бросал в него по горошине.

Однажды за этим занятием Моллу застала его младшая дочь. Это ей понравилось. Раз, когда Молла, бросив очередную горошину, ушел, девочка взяла целую пригоршню гороха и всыпала в кувшин. Молла об этом не узнал.

Как-то пришли к нему соседи и спросили:

– Молл а, ты не знаешь, сколько дней рамазана уже прошло?

– Подождите, – ответил Молла, – сейчас! – и прошел в другую комнату.

Он взял кувшин, высыпал из него горох и начал считать. Насчитал сто двадцать две горошины и подумал: «Если я назову столько, то меня засмеют. Лучше скажу половину». Он пришел и сказал:

– Сегодня ровно шестьдесят первый день рамазана

– Ай Молла!-возразили ему. – Месяц поста имеет всего-навсего тридцать дней. Откуда ты взял шестьдесят один?

– Я еще хорошо сказал, – ответил Молла. – Если бы я назвал столько, сколько было в кувшине, то оказалось бы, что сегодня сто двадцать второй день поста.

Однажды Молла шел пешком из города в селенье. Устав в дороге, он обратился к аллаху с молитвой:

– О аллах! Как я устал! Нельзя ли послать лошадь, чтобы она отвезла меня домой.

В это время сзади кто-то вскочил Молле на спину. Молла поднял голову к небу и сказал:

– Шестьдесят лет ты мой аллах, а до сих пор еще ни черта не смыслишь в моих словах.

Однажды ребятишки, сложив деньги, купили грецкие орехи. Когда они начали делить орехи, то у них возник спор. Наконец, они пришли к Молле и стали просить:

– Молла-ами, раздели, пожалуйста, между нами эти орехи.

– Как вы хотите, чтобы я разделил, – спросил Молла,. – по-божески или ло-насреддински?

Ребятишки решили, что делить по-божески лучше, и ответили:

– Конечно, по-божески.

Молла начал делить. Одному дал десять орехов, другому – один, третьему – сто, четвертому – шестьдесят, пятому – лять, а шестому не дал ни одного.

Ребятишки удивились:

– Молла-ами! Как ты делишь? Это же неправильно!

– Так делит аллах! Вы же сами видите, как он разделил богатство между людьми. А если вы хотите, чтобы я разделил орехи по-насреддински, то каждому из вас достанется по тридцать орехов и тридцать – мне.

Однажды у Моллы украли калитку от ворот. Сколько он ни искал, вора найти не мог. Наконец, он пришел в мечеть и снял там дверь. Взвалив на плечи, Молла хотел ее унести, но тут его остановил привратник:

– Ты что делаешь?

– Вы говорите, – ответил Молла, – что аллах все знает. Если это правда, значит, он знает, кто украл мою калитку. Пусть скажет, кто вор – и я отдам ему его дверь.

Молла настолько не любил сеидов[17] и дервишей, что и видеть их не хотел. Однажды, под вечер, возвратившись домой с базара, он прилег отдохнуть. Вдруг послышался стук в дверь. Он долго спрашивал: «Кто там? Кто там?» но никто не отвечал.

Наконец, Молла поднялся, открыл дверь и увидел сеида в зеленой чалме и с зеленым кушаком.

– В чем дело? – спросил, нахмурившись, Молла.- Что ты хочешь?

– Я гость аллаха, – ответил сеид, – и хочу эту ночь провести у тебя.

Молла тихонько вышел на улицу и хорошенько притворил дверь. Потом он взял сеида за руку и повел за собой.

Сеид, ни слова не говоря, следовал за ним.

Молла привел сеида к мечети и указал на нее:

– Вот дом аллаха, пусть бы он разрушился! Если ты гость аллаха, то и остановись в его доме. Почему ты суешься ко мне? Я же не опекун аллаха!

Однажды, когда пост мусульман совпал с постом армян, Молла увидел одного армянина, который сидел и ел жареную курицу. Поздоровавшись с ним, Молла без всякого приглашения сел рядом и начал вместе с ним есть курицу.

Армянин посмотрел то на его чалму, то на абу и сказал:

– Голубчик, ты мусульманин и к тому же еще молла, как же тебе не стыдно не соблюдать пост?

– А почему ты не соблюдаешь свой пост и ешь курицу? – спросил Молла.

– Я всегда нарушаю армянский пост, – ответил тот.

– Вот и хорошо, – сказал Молла, – и я нарушаю мусульманский пост.

Однажды ахунд сказал с минбара:

– Кто на десятый день магеррама будет поститься до полудня, тот совершит такое доброе дело, которое равно семидесятимесячному посту.

Молла услышал это и в тот год в десятый день магеррама постился до полудня. После этого он уже никогда не соблюдал поста.

Однажды в день поста кто-то увидел, что Молла ест хлеб и спросил:

– Не стыдно ли тебе не соблюдать пост?

– Разве не слышал, что сказал ахунд? В десятый день магеррама я постился, а это равно семидесятимесячному посту. Один месяц я использовал в этом году, и, чтобы рассчитаться с аллахом, у меня осталось еще шестьдесят девять месяцев.