Глава 2

Квинт

Я не могу перестать смотреть на изящное лицо Каллы. Независимо от того, что она говорит, она ангел, и мне требуется вся моя воля, чтобы не опустошить ее там, где она стоит. Если она не откроет соблазнительные, накрашенные красным губы и не скажет что-нибудь в ближайшее время, я сотру зубы в чертову пыль. Или швырну ее на кровать, погружусь глубоко и не отпущу, пока она не заплачет.

– Калла?

– Да, – выдыхает она.

– Пожалуйста. Сними ее.

Спасибо, черт возьми.

Менее тридцати минут назад я направился в бар, чтобы выпить столь необходимую дозу алкоголя, но я остался ради нее. Смотреть на нее. Чтобы говорить с ней. Прикоснуться к ней. Я не думал, что она действительно согласится позволить мне трахнуть ее. Конечно, я сказал, что секс меня успокоит, но нахождение рядом с ней только поднимает мое либидо. Я чувствую себя бешеной собакой, рвущейся с цепи. Моя потребность съесть этот восхитительный, задыхающийся кусочек женщины граничит с опасностью.

В ней есть что-то такое, от чего я не могу уйти.

Я опускаю руки к мерцающим жемчужным пуговицам спереди ее блузки, дразнящим меня. Одну за другой я расстегиваю их, не сводя с нее глаз. Чертовски приятно слышать, как учащается ее дыхание, видеть, как краснеют щеки, и наблюдать, как бьется пульс на шее. Я не знаю, с кем она была в постели в прошлом, но я полон решимости заставить ее забыть каждого из этих ублюдков. Я не знаю, почему. Это желание совершенно иррационально. Но если я сосредоточусь на том, чтобы заставить ее кричать для меня всю ночь, может быть, я забуду, по крайней мере, на какое-то время, – что мой отец упрямо намерен завтра совершить самую большую ошибку в своей жизни.

И, может, я буду лучшим трахом, который у нее когда-либо был. Может, она никогда меня не забудет.

Я расстегиваю последнюю пуговицу ее белой блузки и стягиваю ткань с плеч. На ней практичный бюстгальтер коричневого цвета. Никаких кружев. Никаких украшений. Размер ее груди средний, и это нормально, потому что, во-первых, я любитель задниц. И во-вторых, ничто в остальном в ней вообще не кажется средним. Ее кожа похожа на бархат. Линии тела гибкие, почти изящные. Я жажду возможности исследовать ее.

– Сними туфли и юбку, – требую я.

Она кусает губу и сбрасывает каблуки, когда я направляюсь к окну от пола до потолка и задергиваю шторы. У меня неприлично прекрасный вид на Стрип, и это здорово. Но я не позволю какому-нибудь извращенцу в одной из соседних башен заглянуть и посмотреть, что сейчас принадлежит мне. С другой стороны, я хочу искупать Каллу в свете. Я хочу видеть ореол, окружающий ее, когда я трахаю ее грязно и грубо.

К тому времени, как я поворачиваюсь, она уже сняла юбку и повесила ее поверх моей рубашки на спинку стула. Ее трусики подходят к лифчику – скромные и практичные, – но ее затаивший дыхание взгляд угрожает лишить меня того небольшого самообладания, которое у меня осталось.

Я прохожу через комнату, наслаждаясь тем, как ее соски становятся тверже, чем ближе я нахожусь.

– Не смотри на меня так.

– Как?

Она хмурится.

– Как будто ты ждешь, когда я прикоснусь к тебе.

– Но я жду, – шепчет она, заставляя меня пылать. – Мне просто жаль, что я не надела что-нибудь сексуальное.

– Ты в своем теле, не так ли?

Легкая улыбка скользит по ее губам.

– Держу пари, ты действительно умеешь красиво говорить.

– Нет. – Обычно я не трачу время впустую. – Я хочу тебя обнаженной, Калла.

– А как же ты?

Может, она не понимает, что ее застенчивый, кокетливый вопрос только заводит меня. Что все в ней делает мой член жаждущим и твердым. Или что, как только я сниму штаны, я войду в нее.

Она поймет это.

– Поверь мне. Ты получишь каждый дюйм.

Я беру ее за плечи – черт, она такая мягкая – и вглядываюсь в ее лицо, глубоко в эти голубые глаза.

– Какие-нибудь жесткие ограничения? Вещи, которые ты не будешь делать в постели?

– Нет.

О, черт. С таким же успехом она могла бы просто поджечь меня.

– Ты можешь пожалеть об этом ответе, ангел.

– Ты мог бы, – возражает она. – Обычно я не очень... сексуальна.

Ее слова звенят у меня в голове. Не очень сексуальна? Кто это сказал?

– Но по какой-то причине, – продолжает она, залезая за спину и расстегивая лифчик, – я чувствую себя с тобой по-другому.

Да, я тоже чувствую себя с ней по-другому. Более погруженным. Более... связанным. Более решительно настроенным дать ей лучший опыт, чем у нее когда-либо был.

Когда она стягивает бюстгальтер, я задерживаю дыхание. Он падает на пол. Она стоит передо мной полуобнаженная, золотые локоны ниспадают на ее дрожащие плечи. Я схожу с ума.

У нее дерзкие сиськи. Круглые изгибы над грудной клеткой выглядят пышно. Ее соски-бусинки увенчаны твердыми вершинками. Я хочу, чтобы они были в моих руках, во рту, вокруг моего члена.

Я указываю на нее пальцем.

– Иди сюда.

Грациозно ступая, она подчиняется, ее взгляд сливается с моим. Когда она останавливается передо мной, поднимает мягкую руку и проводит кончиками пальцев по моему плечу. Ее свободная рука поднимается к другой, и ее прикосновение превращается в ласку. Я должен стараться не дрожать. Мне приходится работать еще усерднее, чтобы не опрокинуть ее на спину и не погрузиться в нее. Так как я планирую сделать с ней много совершенно грязных вещей сегодня, я позволяю ей принять меня и познакомится с моим телом, с ощущением моей кожи.

– Я хочу прикасаться к тебе везде, – шепчет она.

– Я не буду тебя останавливать.

Улыбка скользит по ее лицу, когда кончики пальцев скользят по моим грудным мышцам, ребрам, спускаются по прессу... и играют с поясом.

Я втягиваю воздух.

– Ангел...

– Что?

Она дергает меня за пуговицу на брюках.

– Ты играешь с огнем.

Ее улыбка становится шире.

– Неужели?

О, так она пытается подразнить меня?

– Ты знаешь, что это так.

И в эту игру могут играть двое.

– Ты мне позволишь?

Она расстегивает пуговицу и тянется к молнии.

Я хватаю ее за запястье.

– Будь поосторожней.

Она игнорирует меня и с тихим шипением расстегивает мою ширинку, затем просовывает руку внутрь, чтобы обхватить мой член.

– Мне кажется, что твои угрозы – больше слова, чем реальная опасность.

Ее прикосновение обжигает лучше всего. Я втягиваю воздух сквозь зубы, чтобы сдержать шипение.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то скоро поймешь, насколько ты ошибаешься.

– Это звучит зловеще.

Но ее страстный взгляд из-под бахромы темных ресниц говорит об обратном. Так же, как и то, как она наклоняется, чтобы запечатлеть легкие поцелуи на моей груди и плечах.

– Калла...

– Да?

Она гладит меня мягко, ритмично, когда ее маленький розовый язычок выглядывает, чтобы поласкать мое плечо, прежде чем она прикусит его.

– Ты продолжаешь предупреждать меня. Не думаю, что ты это серьезно.

– Ты чертовски ошибаешься.

Я обхватываю ее руками за тонкую талию и поднимаю с пола. Она вскрикивает и отпускает меня, моргая и бормоча, когда я откидываю одеяло и бросаю ее спиной на простыни. Прежде чем она даже перестает подпрыгивать, я цепляю пальцами пояс ее трусиков и дергаю их вниз, срывая с ног и кидаю через комнату движением запястья.

Все мое внимание сосредоточено на ее стройных бедрах и мягкой, сладкой киске между ними. Пушок светлых волос говорит мне, что светлые локоны, которые опускаются нежными волнами чертовски близко к талии, являются настоящими. Она скользкая, складки пухлые.

– Черт, ты как шведский стол. Все выглядит так аппетитно, что я не могу решить, с чего начать.

Легкий румянец крадется по ее щекам, и я чертовски рад, что никакой другой извращенец не развратил ее. Внезапно я жалею, что у меня нет больше времени, чтобы сделать работу должным образом, но чертовски уверен, что хорошо использую сегодняшний вечер.

– Чего ты хочешь?

Ее шелковистый голос насмехается надо мной.

Чтобы ты знала, кто главный в спальне.

– Хочу отшлепать тебя по заднице.

Я не даю ей даже мгновения на ответ, просто сажусь рядом с ней и переворачиваю ее извивающееся тело лицом вниз на свои колени.

Она поднимает на меня взгляд, широко раскрыв глаза от шока.

– Ты серьезно?

– Никогда не шлепали?

– Конечно, нет. Мужчины действительно так делают?

Она такая невинная, что я не могу не рассмеяться. Но все намеки на юмор исчезают в тот момент, когда я вижу ее первоклассную задницу у себя на коленях. Подтянутую, круглую, крепкую, бледную. Целуемую. Съедобную.

Я начинаю потеть.

Я не знаю, с кем, черт возьми, она встречалась или почему ему не удалось найти свой член, но…

– О, да. Мужчины определенно делают это, ангел. Готовься.

Подтолкнув, я успокаиваю ее, положив одну руку на поясницу. Другой рукой я разглаживаю и сжимаю сочные половинки – проверяю, готовлю, ласкаю.

– Будет больно?

Поскольку я грязный, извращенный сукин сын, дрожь в ее голосе только больше заводит меня.

– Слегка. На минуту. После этого… Ну, увидишь.

– Л-ладно.

Я удивляюсь тому доверию, которое она мне оказывает. Она до сих пор даже не знает моего имени. Но по какой-то причине она готова отдать мне все.

Неужели она тоже чувствует это необъяснимое притяжение между нами?

Она должна. Это единственное объяснение.

Я бы никогда не причинил Калле боль, но заставить ее чувствовать? Довести ее до предела? Абсолютно, блять, точно.

Задержав дыхание, я поднимаю руку, затем опускаю ее с мягким шлепком по ее левой щечке. Делаю то же самое справа, затем вхожу в ритм. Каждый раз, когда я опускаю руку, удар становится немного сильнее, немного громче, пока ее половинки не начинают приятно розоветь.

Сначала она напрягается, затем – через несколько шлепков – начинает задыхаться и смягчается. За этим следует покачивание. Когда я останавливаюсь, чтобы прижать ладони к ее горячей, жгучей плоти, она стонет. Я улыбаюсь. Затем, черт возьми, да, я ускоряю темп и интенсивность каждого шлепка, пока она не начинает тяжело дышать, ее задница медленно краснеет, и она приподнимается ко мне для большего.