- Вставай, бездельник, - довольно проворчал капитан, проходя мимо старикашки, пытавшегося поцеловать подол его хитона. - Зови госпожу.

С неожиданной для такого возраста прытью Терет вскочил и бросился придерживать перед ним дверь, не уставая причитать:

- Господин! Наш добрый господин вернулся!

С тревожно бившимся сердцем Ника, пригнув голову, шагнула вслед за мореходом, с интересом оглядывая небольшой, залитый солнцем дворик. Оказывается, одно дело - слушать самые подробные рассказы, а другое - увидеть всё своими глазами. Судя по запахам и звукам, справа находились хозяйственные постройки. Из распахнутой двустворчатой двери выбежали двое рабов в одних набедренных повязках и тоже принялись кланяться, громогласно славя возвращение господина.

Сам дом занимал три оставшиеся стороны и был похож на букву "П". Причём вдоль всего первого этажа шла крытая галерея с выходившими в неё дверями. Та, что напротив входа, вела в кухню. Путешественница успела разглядеть очаг с висевшим над ним котлом, корзины и какую-то посуду. Через миг проём заполнила толстая, растрёпанная женщина с рабской табличкой поверх грязного хитона и с морковиной в руке.

- Господин! - пророкотала она гулким, почти мужским басом, воздев к небу оранжевый овощ. - Хвала могучим богам, вы вернулись!

Сверху донёсся стук, а потом звонкий, детский крик.

- Отец, отец! Мама, он вернулся!

Вскинув голову, девушка увидела, как из распахнутого окна второго этажа почти до половины высунулся мальчик лет семи в хитончике на одно плечо. Размахивая руками и громко вереща, он, казалось, готов был выпрыгнуть наружу.

- Стойте, молодой господин! - испуганно крикнула какая-то женщина. - Вы упадёте, сломаете себе чего-нибудь и огорчите отца в день его возвращения. Умоляю вас, спуститесь по лестнице!

- Послушай няньку, сынок, - рассмеялся Картен. - Иди по лестнице!

Мальчишка исчез со счастливым визгом, послышался звонкий топот. Появившаяся вслед за ним в окне пожилая рабыня, кланяясь и щеря в счастливой улыбке редкие зубы, аккуратно закрыла ставни, представлявшие собой решётку из тонких, наклонных планок. Этакий местный вариант жалюзи.

А от дома, шлёпая сандалиями по каменным плитам двора, визжа неслась молодая, хрупкая девушка с огромными, горящими счастьем глазами и рассыпанными по плечам каштановыми волосами.

Подбежав почти вплотную, она внезапно остановилась, словно налетев на невидимую преграду.

- Отец! - голос её сорвался, мокрые от слёз губы кривились.

- Вестакия! - только и смог произнести купец, чьи глаза тоже подозрительно блестели. - Любимая дочь!

Он развёл руки в сторону, девушка с писком бросилась к нему, и уткнувшись лицом в широкую грудь, громко, в голос разревелась.

У Ники спазм сжал горло, захотелось плакать. Совершенно неожиданно для себя путешественница вдруг остро, до физической боли в сердце, позавидовала Картену. У него есть семья. Близкие, родные люди, которые любят и ждут его не из-за денег или какой-то выгоды, а просто потому, что он папа.

Но тут её внимание привлекала женщина, неторопливо приближавшаяся так же со стороны дома. Полная, но не обрюзгшая, она своей надменной важностью напомнила девушке секретаршу какого-то начальника, к которому когда-то очень давно, в другом мире, привозила искалеченную Викторию мать в тщетной надежде пробить жалостью надёжно защищённое параграфами и инструкциями чиновничье сердце.

В ней сразу угадывалась хозяйка дома. Даже свои чёрные с чуть заметной проседью волосы, уложенные в пучок, перевязанный тонкими разноцветными лентами, она несла словно корону. На покатых плечах, прикрытых сиреневым платьем, возлежала зелёная, с желто-красной каймой накидка. Аккуратно подведённые синей краской глаза, окружённые сеточкой морщинок, почему-то смотрели на неё очень настороженно.

"Вот батман, не пошла в гостиницу, дура, - с тоской обругала себя Ника. - Теперь эта толстомясая карга, чего доброго, ещё приревнует меня к своему потасканному красавцу? И зачем мне это надо?"

- Ну, здравствуй, верная моя супруга Тервия, - легонько отстранив дочь, поприветствовал её мореход. - Вот я и вернулся.

- Счастлив ли оказался твой путь? - мягкий, грудной голос женщины дрогнул. В уголке глаза набухла и сбежала к переносице прозрачная капля.

- Да, - кивнул капитан. - Он привёл меня к дому.

В отличие от дочери, жена вела себя гораздо сдержаннее. Подойдя к мужу, обняла его, прижимаясь лбом сначала к правому, потом к левому плечу.

- Отец, отец! - мальчишка вихрем промчался по двору и одним прыжком оказался в объятиях Картена. - Как я рад, что ты вернулся! Привёз мне что-нибудь от варваров? Отец, скажи Уртексу, чтобы он не задавался и дал мне поиграть тем деревянным мечом, который ты подарил ему на праздник нолипий. Уртекс сейчас в школе, а когда вернётся, ты ему обязательно скажи...

- Не приставай к отцу с глупостями! - строго сказала Тервия. - Где нянька?

- Я здесь, госпожа, - отозвалась рабыня, кривобоко семеня по двору. - Маленький господин такой быстрый, мне за ним никак не угнаться.

- Ты же уже взрослый, Валрек, - покачала головой мать, и мальчик, ещё раз обняв отца, с явной неохотой сполз на землю.

А женщина, взглянув на притихшую гостью, поинтересовалась:

- Кто с тобой, Мерк?

- Это, - мореход обернулся к девушке. - Дочь моего друга Лация Юлиса Агилиса.

- Что? - встрепенулась супруга, тут же растеряв значительную часть своей важности. - А кто же мать?

- Разве не видно? - усмехнулся Картен. - Тейса Юлиса Верта.

- Но ты говорил, у них не было детей? - подозрительно нахмурилась женщина. - И разве она не погибла в горах?

- Я и сам так думал, - пожал плечами муж. - А теперь разреши тебе представить Нику Юлису Террину, дочь Лация Юлиса Агилиса и Тейсы Юлисы Верты. Она поживёт у нас, пока я не найду подходящий караван в Империю.

- Мне бы очень не хотелось стеснять вас, господа, - чуть поклонилась девушка. - Возможно, будет лучше, если я остановлюсь в гостинице? Мой отец просил вас помочь мне только добраться до родственников. Отец обеспечил меня средствами для путешествия.

- Не сомневаюсь, - усмехнулся капитан. - Но я настаиваю. Вы спасли мне жизнь, а мы, канакернцы, не любим оставаться в долгу.

При этих словах глаза Тервии слегка расширились, и в них мелькнул страх.

- Я прошу вас не отвергать наше гостеприимство, госпожа Юлиса, - сказала она.

- Если вы так настаиваете, госпожа Картен, - смущённо ответила Ника в лучших традициях радланского этикета и тут же поспешила прояснить ситуацию. - Со мной служанка и рабыня. Надеюсь, у вас найдётся место для них?

- Разумеется, госпожа Юлиса, - величественно кивнула хозяйка.

- Вестакия, - обратилась она к дочери. - Проведи нашу гостью со служанкой в комнату бабушки. А ты, Кривая Ложка, позаботься о её рабыне.

- Сделаю, госпожа, - поклонилась могучая толстая стряпуха, всё ещё продолжая сжимать морковку в красной, словно обожжённой руке.

- Пойдёмте, госпожа Юлиса, - пригласила Нику дочь Картена.

Перед тем, как направиться в дом, путешественница приказала Паули взять у Риаты корзину.

- Сюда, пожалуйста, - то и дело говорила Вестакия, оборачиваясь и с любопытством поглядывая на неожиданную гостью. Та тоже смотрела на неё с интересом, обращая внимание, что платье девушки доходит ей едва до щиколоток, а мамашино подметало подолом двор. Пояс на талии оказался сплетённым из тонких кожаных ремешков. Из украшений дочь Картена носила только серёжки с маленькими, гладко отшлифованными сапфирами. "Ну, кто бы сомневался", - усмехнулся про себя Ника.

Пройдя по галерее, они завернули в дверной проём, завешанный циновкой из каких-то толстых, растительных волокон. За ним круто поднималась вверх лестница. Там оказалось довольно темно. Неяркий свет пробивался сквозь занавеси сверху и снизу. Да ещё и ступени здешние строители сделали какими-то очень узкими. Так что гостья едва не упала, вовремя успев упереться о оштукатуренную стену. Шагавшая впереди Вестакия еле слышно хмыкнула, очевидно, считая свою спутницу дикаркой, в жизни не видевшей лестниц.