Глава 20 Проникновение внутрь

Марион не ошиблась относительно погоды.

Ранее, после аварии, тоже было холодно.

Шёл снег.

Кроме того, тогда прошло меньше часа после захода солнца.

Сейчас же снег прекратился, но поднялся порывистый ветер, который проносился по небольшим сугробам снега, покрывавшим большую часть округа Колумбия.

Помимо этого, до рассвета оставалось всего около часа.

Когда Тюр толкнул металлическую дверь на крыше, на Марион обрушился порыв пронизывающего и резкого предрассветного ветра со снегом, от которого перехватило дыхание. Она чувствовала приближение рассвета, каким-то образом могла почувствовать его запах в воздухе, при этом не имея никаких сверхъестественных сил.

Она знала, что у них не осталось времени, что им придётся живо тащить свои задницы в Белый дом до рассвета, но поначалу было сложно заставить себя шевелиться быстрее.

Марион обхватила себя руками, дрожа, пока Тюр закрывал за ними дверь и выходил на центр крыши.

Он протянул ей кожаную сумку, которую захватил из их номера.

Она вздрогнула, когда он снял пальто и протянул ей следом.

Она всё ещё запихивала пальто в кожаную сумку, когда он снял свой пиджак и начал расстёгивать белую классическую рубашку. Он сложил эти две вещи и протянул ей, и она увидела, как он задрожал, и его сине-зелёные татуировки, казалось, засветились ещё ярче в темноте.

Тюр выглядел так, словно ему холодно.

Даже его кожа, которая раньше казалась ей загорелой, теперь выглядела бледной.

Его бледность была почти вампирской, как будто с голубым оттенком.

Тюр взглянул на неё и улыбнулся одним уголком рта…

…потом его крылья вырвались из спины, распрямляясь по обе стороны от него.

Марион ничего не могла с собой поделать.

Она улыбнулась.

***

Во второй раз полёт с ним ощущался совсем по-другому.

Во-первых, она знала, что это реально происходит.

Во-вторых, она пребывала достаточно в сознании, чтобы видеть, как высоко они находятся над землёй.

Ледяной воздух и хлопья снега били по ней, пока они скользили сквозь темноту ночи. Тюр по возможности избегал освещённых мест, придерживаясь тени и пролетая выше прожекторов, уличных фонарей и декоративного освещения, подсвечивающего монумент Вашингтона, а также над отелями и освещенными многоквартирными домами по обе стороны.

К счастью, они были недалеко от конечного пункта назначения, и большую часть расстояния, что оставалось между отелем и Белым домом, можно было преодолеть, пролетая над парками, а не мимо зданий и освещённых улиц, какими бы пустынными они ни казались.

Несмотря на такую близость, полёт ощущался необычно долгим.

Отчасти это из-за того, что Марион и вправду бодрствовала и теперь пялилась на землю внизу, погружённая в тишину его огромных крыльев.

Тюр устремлялся вверх и вниз, и её сердце взлетало и ухало в пятки вместе с ним.

Она наблюдала, как он огибает светящийся круг искусственного света, но при этом остаётся как можно ниже к земле, предположительно для того, чтобы не быть распознанным как воздушное судно и не спровоцировать какой-то военный сигнал тревоги.

Тюр снова поднялся выше, чтобы пересечь проспект Конституции, затем они пролетели над парком Эллипс и рождественской ёлкой Белого дома, направляясь к Южной лужайке.

Марион чувствовала, как начала нервничать, завидев очертания самого Белого дома.

Здание приближалось и росло по мере полёта Тюра, выглядя как никогда символичным с его подсвеченным портиком, прожекторами, сияющими на частях восточного и западного крыльев, розарием снаружи Овального кабинета, рождественскими украшениями, видимыми сквозь освещённые окна.

Конечно, она провела в этом здании некоторое время, учитывая то, кем был её отец.

Хотя загадочность и история этого места никогда не угасали для неё… не говоря уже о благоговении перед тем фактом, что её отец был президентом.

Чувство вины, которое Марион испытывала из-за того, что не соответствовала этой реальности, что была для него таким позором, обрушилось на неё с новой силой, когда она смотрела на это знаковое здание.

Она вспомнила меры безопасности, о которых ей рассказывал отец и сотрудники Секретной службы, и её нервозность возросла ещё сильнее.

Почему она не спросила об этом Тюра до того, как они поднялись в воздух?

Почему она не позаботилась о том, чтобы он точно знал, что их ждёт? Чёрт, да почему она не рассказала ему всё известное о том, с чем им вскоре предстоит столкнуться?

Её нервы ещё сильнее начали сдавать, когда она увидела, как Тюр взмахнул крыльями, чтобы поднять их выше.

Теперь они направлялись прямиком на крышу Белого дома.

Вспомнив из своих визитов сюда, что у них имелись вооружённые агенты, Марион почувствовала, как её сердце подскочило к горлу. Она начала трясти головой, обхватив руками его голую грудь и руки, пока Тюр держал её в своих объятиях с кожаной сумкой на коленях.

Она понятия не имела, уловил ли он её беспокойство, как это случалось с большей частью её мыслей и эмоций в гостиничном номере.

Она чертовски надеялась, что он понял, как велика вероятность того, что их подстрелят, если он приземлится на крышу, даже посреди ночи.

Впрочем, она не сильно ёрзала.

Она не хотела как-то нарушить его равновесие во время полёта, или заставить его уронить её, или сумку… или сделать что-то, из-за чего они могли бы оба разбиться о землю.

Но по мере того, как вырисовывался Белый дом и они приближались к огням, освещающим Южный портик, она чувствовала, как её нервозность перерастает в полномасштабную панику.

В последнюю минуту Тюр вынырнул из темноты в поток света, исходящего с самого верхнего этажа здания, прямо рядом с застеклённой террасой.

Он расправил крылья и начал полноценное пикирование.

Марион ахнула, не в силах сдержаться, когда Тюр изменил угол раскрытия крыльев, целясь на балкон перед стеклянной конструкцией…

…и прямо на вооружённого охранника, который находился там, патрулируя крышу.

Они двигались с такой скоростью, что она едва успела заметить приближение и что-либо перед ним. Огни, белые стены, освещённая стеклянная комната, полная растений, зелёная трава внизу — всё это расплывалось в цветах и смутных формах.

Потом начала вырисовываться белая крыша, увеличиваясь в размерах за долю секунды.

Марион заметила, как глаза охранника комично расширились, когда он увидел их…

…затем Тюр взмахнул крыльями и врезался в человека обеими ногами, проломив мужчиной стеклянную стену террасы.

Грохот был оглушительный.

Марион ахнула, цепляясь за Тюра и с трудом дыша.

Бог приостановился ровно настолько, чтобы поставить Марион на ноги, легко словно перышко. Она стояла там в шерстяном пальто, сжимая кожаную сумку обеими руками, когда Тюр смёл крыльями другого охранника, отбрасывая его через весь узкий балкон прямо в каменные перила.

Тюр взметнулся в воздух, хватая и сбивая руками чёрные куски металла и стекла, разламывая их. Он разбирался с каждым предметом с особой старательностью, его угловатое лицо оставалось неподвижным, и Марион вскоре поняла, что это были камеры, оружие и по крайней мере один беспилотник.

Тюр сбил с ног третьего охранника, который вбежал через дверь террасы с пистолетом в руках.

Потом он отбросил его в стену рядом с тем местом, где заканчивалась стеклянная терраса.

Убедившись, что третий мужчина отключился, Тюр бросился к ней.

— Пошли, — сказал он, и его чёрные глаза сияли тёмным пламенем. — Придет ещё больше. Мы должны найти твоего отца.

Пока он говорил, его крылья исчезли, и она ахнула.

Затем Тюр предложил свою руку, и Марион, не задумываясь, взяла её, бегом следуя за ним, когда он вошёл на террасу сквозь дыру, которую проделал телом первого агента Секретной службы. Тюр провёл их через заполненное растениями помещение, не обращая внимания на тепличные деревья, пальмы, кусты, цветы и старомодную мебель по обеим сторонам, и направился к двери, ведущей в коридор и Центральный Зал за ним.

Марион оцепенело бежала за ним.

Они только что ворвались в самое охраняемое здание в мире.

Хуже того, Тюр сделал это в одних чёрных брюках от костюма, классических туфлях, золотых часах и со слегка сияющими сине-зелёными татуировками.

***

Через несколько секунд им удалось скрыться в спальне.

Тюр, должно быть, нашёл какую-то карту онлайн.

Казалось, он точно знал, куда идёт.

Не колеблясь, он вышел с террасы вместе с ней и быстро побежал, свернув вправо, когда они достигли застеленного коврами главного зала, и практически потащил Марион за собой к открытой двери.

Они вошли в комнату, в которой Марион узнала гостевую спальню.

Снова не медля, Тюр бесшумно закрыл за собой дверь.

Всё ещё оцепенев от того, с какой скоростью всё происходило, Марион наблюдала, как Тюр открывает кожаную сумку и вытаскивает свою белую официальную рубашку.

Не дожидаясь ничего, он набросил её на свои широкие плечи, просунул руки в рукава и быстро застегнул спереди.

Ткань в считанные секунды прикрыла его обнажённую грудь и живот, затем Тюр накинул на плечи пиджак, а поверх него натянул шерстяное пальто.

Он взглянул на неё, когда отошёл от кожаной сумки, всё ещё поправляя воротник своего пальто, и бросил на неё мрачный взгляд.

— Думаю теперь весь фокус будет заключаться в том, чтобы никого из нас не пристрелили прежде, чем кто-нибудь тебя узнает, — сказал Тюр низким голосом, наклонившись к ней и поцеловав. — Я надеялся, что на этом этаже будет меньше наблюдения, поскольку технически он не является резиденцией, — добавил он, оглядываясь по сторонам и выпрямляясь в полный рост.

Всё ещё проверяя углы, он быстро направился к главной двери комнаты.

Он наклонил голову, прислушиваясь, затем снова взглянул на Марион.

— Кроме того, — сказал Тюр, бросив на неё взгляд, граничащий с смущением. — Ты должна знать, что если я буду бояться за твою жизнь, если я буду бояться, что не смогу защитить тебя в моей нынешней форме, то есть шанс, что мои крылья снова появятся сами по себе.