– Да, это правильно. Кари, неужели этого кота ты нарисовал сам?

– Сам, все сам – и кота, и змея, и сикомору. Я старался сделать шерсть кота яркой и золотистой, чтобы она напоминала солнечные лучи, а для листьев дерева долго искал такой оттенок зеленого цвета, какой действительно бывает у сикоморы. Конечно, я не выдумал всю эту картину, – у меня был образец, вот, смотри!

Кари берет со стола деревянную дощечку. Она разлинована в клетку, и на ней нарисован штрихом кот.

– Дело в том, что когда пишут росписи в гробнице или в храме, то ничего почти нельзя придумывать самому, – говорит Кари и слегка вздыхает. – Ведь здесь все взято из священных рукописей, не только молитвы, но и картинки тоже. Мы должны рисовать именно то, что полагается изобразить около записи такой-то молитвы или слов похоронного обряда… Вот видишь, здесь нарисован жрец, который несет ногу теленка, а рядом написаны те слова, которые говорят, когда приносят дары умершим. Вот Инхерхаа поклоняется богам подземного мира… И для всех этих картинок есть образцы, по которым их надо делать.

– А кто нарисовал образцы и откуда вы их взяли? – спрашивает Тути. Он присел на корточки около столика и рассматривает другие дощечки, которые ему дает по очереди Кари.

– Мой учитель давно еще срисовал их, когда учился в Доме жизни,[6] – отвечает Кари. – Ты знаешь, что это такое – Дом жизни?

– Знаю, конечно. Там хранятся древние рукописи, там их переписывают: там юноши, которые хотят стать учеными писцами, учатся после школы, – отвечает Тути.

– Не только учеными писцами, некоторые учатся рисовать и становятся мастерами-художниками, – добавляет Кари. – Вот и мой учитель Хеви не простой живописец, а ученый художник. Вот потому он хорошо знает, что, где и как надо рисовать. Хеви у нас в поселке лучший художник. Без такого главного художника не начнут расписывать ни одной гробницы. Вот позовут, например, Хеви, он и выбирает, какие взять надписи и рисунки, показывает, где их расположить на стенах. Ведь гробницы бывают разных размеров, стены могут быть и больше и меньше, значит, можно сделать больше или меньше рисунков. Иногда, в маленькой гробнице, приходится выбирать только самые главные молитвы и самые нужные рисунки.

– Но рисует твой учитель, наверное, не все сам?

– Нет, не все. Ему всего и не успеть! Гробниц, которые расписаны им самим с начала до конца, здесь у нас в поселке очень мало. Вот и теперь ему иногда помогает живописец Амонмес да еще я. А обычно Хеви либо рисует контуры главных фигур, либо, как я уже сказал, составляет общий план росписи гробницы. Ему ведь приходится работать в разных местах – и в царских гробницах, и в храмах. Его даже посылают по приказу фараона в другие города.

– Значит, его знает сам фараон? – В голосе Тути слышится явное уважение к такой славе художника.

– Да, знает и даже наградил его золотым ожерельем.

– И он всегда носит это ожерелье?

– Нет, только в самые большие праздники, когда ему приходится бывать в Городе. А так Хеви не любит роскоши и живет очень просто.

– А кто же выполняет росписи в тех гробницах, где Хеви только намечает, что надо изобразить?

– Другие живописцы, – отвечает Кари. – Но Хеви талантливее всех. Он самый замечательный, самый интересный художник!

«Кари, видимо, очень любит своего учителя», – думает Тути.

– А как работают живописцы по указаниям Хеви? – спрашивает Тути.

– Обычно пользуются образцами, которые дает главный художник. Вот я тебе показывал дощечку с рисунком кота и змея – таких дощечек с рисунками у главных художников очень много. Вот, смотри!

Кари берет стоящую рядом с ним на полу корзинку с крышкой и открывает ее. Там, бережно переложенные кусками чистых тряпок, лежат дощечки. Кари осторожно вынимает несколько штук и начинает их показывать.

– Вот цапля с хохолком, ее надо раскрашивать голубой и белой красками. А вот сокол. Видишь, какой у него крупный клюв? А вот бог Осирис на троне, совсем как фараон.

Некоторые рисунки раскрашены, у других только нарисованы контуры, но на всех дощечках непременно налинованы клетки. И Тути спрашивает:

– Зачем везде клетки?

– А это, чтобы наши рисунки получились совсем похожими на образцы, – отвечает Кари и, видя по лицу Тути, что тот не понял, объясняет: – Ведь на стене все рисунки должны быть гораздо крупнее, чем на образцах! Так вот, чтобы не ошибиться при увеличении и сделать совершенно точную копию, мы делаем так: сначала всю стену делим на клетки, только большие…

– Как – всю стену? – перебивает Тути. – Ведь это же страшно долго и, наверное, скучно?

Кари улыбается:

– Нет, совсем уж не так долго. Видишь, вон там в углу лежит веревка, вся выпачканная красной краской?

– Ну, вижу. Только при чем тут эта веревка? Я же спрашиваю, долго ли вы делаете клетки?

– А при том, что мы этой самой веревкой и делаем клетки на стенах! Сначала рассчитываем, где пройдут поперечные и продольные линии, и ставим на краях стен в этих местах точки. Потом обмакиваем длинную веревку в красную краску и, натянув как можно туже, щелкаем веревкой по стене. На ней и получается красная линия. И так по всей стене, все линии – вдоль и поперек. А потом, когда художник начинает рисовать, то он смотрит на образец и считает, сколько там клеток приходится на всю человеческую фигуру, сколько на ногу, на голову, и на таком же количестве клеток намечает контур фигуры на стене. Понял?

– Понял, конечно, чего же тут не понять! – отвечает Тути.

– Ну, а если понял, то вот и помоги мне сделать такие клетки на этих двух стенах! Ты ведь обещал помочь выполнить задание Хеви, а учитель велел мне сделать это!

Тути никак не ожидал этого и немного растерялся.

– А я справлюсь? – спрашивает он.

– Ну конечно, справишься! – весело говорит Кари. – Это совсем не трудно, тем более что я вчера все уже рассчитал и поставил точки, так что нам с тобой надо только провести линии.

Кари быстро устанавливает по краям стены небольшие приставные лесенки и вытаскивает на середину комнаты глиняный горшок с красной краской. Вот веревка уже опущена в краску, вот Кари вынимает ее, дает один конец Тути.

– Держи крепко и осторожно поднимайся по лестнице! Смотри, чтобы веревка пока не коснулась стены!

Тути старается сделать все так, как говорит Кари. Вот он, как и Кари, забирается уже на верхнюю ступеньку своей лесенки.

– Ну, видишь там, наверху, точку? Прижми к ней конец веревки и держи крепко-крепко, а я буду натягивать веревку и потом щелкну ею по стене! Ну, держишь?

– Держу!

– И я держу! Раз!..

Кари ловко отводит пальцем натянутую веревку и быстро отпускает палец, так что веревка щелкает по стене.

На белом фоне теперь отчетливо видна тонкая красная полоска.

– Хорошо! – говорит Кари. – А теперь то же самое сделаем ниже… Нашел следующую точку? Прижал конец веревки? Опять держи крепче, я натягиваю!

Тути уже перестает смущаться и ловко помогает Кари. Еще полоска, еще… Изредка Кари слезает вниз, снова намачивает веревку, и мальчики дружно продолжают работу.

Вскоре стена уже вся покрывается горизонтальными полосами.

– Теперь надо делать поперечные полосы, – говорит Кари. – Я думаю, тебе лучше полезть наверх, а я буду внизу натягивать веревку.

Тути снова поднимается на самый верх своей лесенки. Теперь веревка натягивается уже не вдоль стены, а от потолка до пола, и на стене появляются четкие ряды клеток. Кари хорошо расставил точки – клетки все одинаковые, квадратные, ровные.

Тути с удовольствием помогает товарищу, и мальчики вскоре заканчивают и вторую стену. Пока Кари складывает в углу лесенки, веревку и горшок с краской, Тути стоит посередине комнаты и любуется клетками.

– Послушай, Кари, – говорит он, – а ведь срисовывать с образцов по клеткам, наверное, не так уж трудно, а?