Холли чуть было не рассказала отцу о том, что произошло. Но он был так доволен жизнью. Его часть работы сделана — и теперь он ждал Тима Бейли с деньгами.

Ей не хватало мужества сказать, что его надежды напрасны. Поэтому она молчала, радуясь тому, что они с братом почти все время проводят в поле. Они возвращались слишком усталыми, чтобы задавать вопросы.

Ей хотелось повидаться с Джастином, но матери стало хуже, и пришлось остаться дома. Джастин наверняка уже знал, какой разговор был у нее с графом в поместье, — Денни должен был сообщить ему все подробности, и она не сомневалась, что солдаты уже ведут наблюдение за пещерой.

Ей приходилось себя сдерживать, хотя она жаждала повидаться с Джастином и снова почувствовать его объятия. Но надолго ли? А мысль о том, что она может никогда не увидеть его, наполняла ее отчаянием.

— У тебя очень странный вид, — сказала мать через два дня после того, как Холли посетила графа. — У тебя, случайно, не появился молодой человек?

— Нет. — Холли не кривила душой. У нее не было молодого человека. У нее был взрослый мужчина, который нес на себе тяжесть прошлых лет, мужчина, который дал ей понять, что в его жизни нет места женщине.

Мать всплеснула руками.

— Больше всего на свете я хотела бы, чтобы ты вышла замуж за любимого человека. Как я.

Холли взглянула на нее. Она видела, как дорого обошлась ей эта любовь. Бедность. Разочарование. А теперь и проклятая болезнь. И все же отблески том любви были заметны. Как и неяркое мерцание надежды.

Но вдруг Холли поняла, как счастлива была ее мать.

— Не бойся любви, — прошептала мать, взяв Холли за руку. — Борись за нее.

Казалось, мать знает о Джастине.

— Хорошо, — пообещала Холли. Мать улыбнулась.

— Тогда иди, доченька. Я хочу отдохнуть.

— Я буду в соседней комнате.

— Нет. Тебе нужен свежий воздух. Сходи к скалам. Я знаю, тебе там нравится.

Холли помедлила, наклонилась и поцеловала мать в лоб. Он был холодным — лихорадка спала.

Открыв дверь, Холли увидела на востоке серые облака — на море ожидался шторм, и воздух потрескивал от электричества.

Шторм не только заставит всех попрятаться в дома, но и вынудит графа начать действовать. Сильный ветер разметает песок, вода зальет тайник и вынесет на поверхность бочонки с коньяком. Может даже разломать их.

Так ли граф жаден, чтобы рискнуть своей жизнью? Она не знала.

Холли пошла по тропинке к морю, зная, что Джастин там. Она почувствовала его присутствие задолго до того, как увидела высокую фигуру на фоне темного неба. Джастин стоял с непокрытой головой, и ветер теребил его волосы. Взгляд был направлен в сторону моря, и Джастин выглядел очень одиноким, будто отделенный пропастью от других людей.

Он повернулся и пошел ей навстречу.

— Тебе не стоит гулять в такую погоду. Надвигается шторм.

— Знаю, но я люблю штормовую погоду.

Он улыбнулся.

— Мне стоило догадаться. — Внезапно его губы сжались в тонкую линию, и улыбка исчезла, словно ее и не было. — Если граф решит что-то предпринять, то это случится сегодня.

— Да, — согласилась Холли.

— Я нанес ему сегодня визит, — сказал Джастин, — и потребовал свои деньги.

— Он тебя узнал?

Джастин покачал головой.

— Едва ли. Пятнадцать лет назад я был в военной форме. С тех пор я сильно изменился, а трость прячет надежнее, чем маска. Люди часто не видят за ней лица.

Было ли это предупреждением? Или проверкой? Хромота Джастина ничего не значила для нее, даже когда она впервые увидела его.

— И что сказал граф?

— Что я наверняка профессиональный шулер и, конечно же, жульничал, а он не собирается поощрять негодяев. — Голос Джастина звучал сухо. — Граф пылал от негодования, хотя понимал, что платить все-таки придется, чтобы избежать скандала. Слишком много было свидетелей той игры.

Холли вдруг обнаружила, что стоит, прижавшись к нему.

— Денни еще сильнее влюбился в тебя, — продолжал Джастин. — По его словам, прекрасное видение обладает сердцем льва. Скажи мне, Холли, а тебя что-нибудь пугает в жизни?

— Я боялась идти к графу.

— Это была проверка на настоящее мужество, а не на отсутствие страха.

Ее сердце забилось часто-часто. А у него на лице застыло странное выражение, и серые глаза затянулись холодом.

Джастин наклонился и легонько поцеловал ее в щеку.

— Тебе лучше возвращаться. Задержи на эту ночь отца и брата в доме.

Холли была разочарована. Ей бы хотелось присутствовать при задержании графа.

— Это очень важно, Холли.

— Должна… должна ли я буду свидетельствовать против него?

Джастин помолчал.

— Возможно.

У нее перехватило дыхание.

— Тогда отец все узнает?

— Думаю, ты сама ему все расскажешь, — ласково произнес Джастин. — Рано или поздно тайное становится явным.

— А потом ты уедешь?

Он долго молчал.

— Да, — произнес он наконец.

Она прикусила губу и опустила глаза, моргая, чтобы не заплакать, «…и твое желание исполнится». «Борись за любовь!». Два совета: один древний, другой — данный всего несколько минут назад. Но как она может бороться за что-то столь невероятное?

— Я буду скучать по тебе, — тихо сказала Холли.

— Правда? Мне кажется, обо мне никто никогда не скучал.

— Я… не верю.

— Это истинная правда. Спасибо за то, что ты исправила положение, и за помощь с Гатуэллом. А сейчас тебе пора идти.

— Ты дашь мне знать, чем все закончилось, — спросила она, все еще не желая уходить.

— Не сомневайся. Я не исчезну, не сказав до свидания.

— Будь осторожен.

Он ласково провел пальцем по ее щеке, но ничего не сказал. И снова повернулся к морю.

— До свидания, мисс Гастингс.

Чувствуя, что ею пренебрегли, Холли немного постояла, глядя на Джастина. Затем гордо расправила плечи.

— До свидания, мистер Сэвадж, — удалось произнести ей с немалым достоинством.

Джастин поплотнее запахнулся в плащ. Вдалеке показались неяркие огоньки, и его охватило знакомое возбуждение. «Фонари, — решил он. — А их свет размыт из-за дождя и небольшого тумана».

Даже за шумом дождевых капель были слышны голоса. Изредка раздавались раскаты грома. Лучшей ночи для контрабандистов не придумаешь.