— Это значит, что бумаги эти оказались у нас и пока не отправлены по назначению.
— И вы намерены уговорить меня сделать нечто противозаконное? — в сердцах воскликнул маркграф.
— Собственно, я имею полномочия, — возразил виконт, — только информировать вас, и все. А выводы, которые вы сделаете, и шаги, которые вы предпримете, — все зависит только от вас.
В опочивальню, отшвырнув с дороги слугу, вихрем ворвался де Ферран. Увидев виконта, он смутился и нерешительно произнес:
— У меня всего два слова, ваша светлость, я сейчас же уйду, как только скажу вам нечто на ухо…
— Можете говорить вслух, — сказал маркграф. — Неловко секретничать при гостях…
— Как вам будет угодно, ваша светлость! — поклонился де Ферран. — Тогда я имею честь сообщить, что монахи атакуют замок Шато-д’Ор. В замке пожар. На главной башне зажжен сигнальный огонь для призыва на помощь вассалов…
— О Господи! — выдохнул маркграф, не зная, радоваться этому сообщению или огорчаться.
— Судя по огням, на этот сигнал откликнулись, — продолжал де Ферран, — и не только вассалы. Мои люди насчитали сорок пять огней, это более половины всех замков марки.
— Боже правый! — обезумев от раздирающих его сомнений и ужаса, пробормотал маркграф. — Кому тут желать победы?!
— Я думаю, что вам нужны два поражения, — заметил де Легран дю Буа Курбе. — Победа монахов во главе с епископом и захват графини Клеменции с дочерьми дадут епископу в руки такие свидетельства против вас, ваша светлость, что спасти вас от костра не сможет сам Святой Петр. В случае же победы мессира Ульриха вы вряд ли справитесь с ним так же удачно, как с его отцом при Оксенфурте…
— Да, да! — воскликнул маркграф, сокрушенно качая головой. — Но что же делать?! Что делать?!
— Вы спрашиваете совета, ваша светлость? — поинтересовался виконт.
— Именно так! — злобно сверкнул глазами маркграф.
— Боюсь, что мой совет придется вам не по вкусу, — спокойно сказал виконт.
— И все же! — настаивал маркграф.
— Мой господин, его высочество герцог, — медленно, словно специально желая помучить маркграфа, заговорил виконт, — просил меня передать вам, что в случае, если ваша светлость изволит быть в особом затруднении, он обещает вам свою искреннюю и дружескую помощь… Пятнадцать тысяч воинов находятся сейчас в лагере, разбитом в двух милях от реки. Эти воины, разумеется, если мы придем к соглашению, могут уже завтра оказаться в вашем распоряжении…
— А что взамен? — прошептал маркграф. — Отдать марку герцогу?
— Ну, я не думаю, чтобы это звучало так прямо и грубо… — успокаивающим тоном произнес виконт. — Скорее, речь пойдет о признании покровительства герцога над маркой, только и всего…
— А его величество король? — опасливо поежился маркграф. — Неужели он спокойно перенесет этот шаг?
— Ну, конечно, у него будет повод для беспокойства, не без этого. Однако должен заметить, что у короля как раз сейчас едва ли найдется время, чтобы заняться делами марки. На северо-востоке королевства сейчас очень неспокойно. Боюсь, что вся королевская армия сейчас там. К тому же противник, который противостоит сейчас королю, много опаснее, чем наше скромное, хотя и достаточно славное герцогство. Многие полагают, что если на северо-востоке начнется война, то его величеству вряд ли удастся быстро одержать победу. Кое-кто даже предрекает, что война на северо-востоке не позволит его величеству обрести новую славу. Возможно, что после этой войны ему будет уже нечего перебрасывать для защиты марки… Представьте себе, что будет, если после какого-либо нежелательного для его величества исхода войны на северо-востоке мой повелитель, его высочество герцог, решит, что пора вернуть земли, которые, как известно, были силой отторгнуты от герцогства тридцать лет назад покойным отцом нынешнего короля…
— Это ложь! — перебил маркграф. — Тридцать лет назад мы вернули земли, отторгнутые дедом нынешнего герцога…
— И заодно прихватили солидный кусок нашего берега реки! — усмехнулся виконт.
— Но вся марка никогда целиком не принадлежала герцогам!
— Сейчас это уже не важно, — сказал виконт, — важно, сможете ли вы в случае, о котором я уже говорил, защитить марку от нас?
Маркграф со злобой глянул на виконта. Тот сидел на дубовом кресле, испытующе глядя на собеседника.
— Судить вам, — сказал наконец, после пятиминутного раздумья, маркграф.
— Мы уже обсудили это, — с холодным спокойствием заявил виконт. — У вас в Визенфурте пятьсот латников вашей собственной дружины, около четырехсот городских копейщиков и лучников, да еще несколько, двести-триста, монахов от монастырей Сен-Жакоб и Сен-Жозеф. Если вы соберете сейчас всех вассалов, кто еще готов следовать за вами, а не за Шато-д’Ором, то наберется максимум четыре тысячи воинов. Ну а если уж очень повезет, то в совокупности тысяч шесть. Это втрое меньше, чем у нас. У Шато-д’Ора, если ваш рыцарь не ошибся и действительно видел сорок пять огней, уже сейчас до десяти тысяч воинов. Ну а в том случае, если он будет побежден епископом до прихода этих сил, то, я вас уверяю, все эти люди пойдут за епископом. Епископ, как мне уже ясно, предпочитает, чтобы не епархия входила в состав марки, а наоборот. Конечно, его высочество не хотел бы обращаться ни к епископу, ни к Шато-д’Ору, поскольку нельзя рассчитывать на полную искренность и честность этих особ…
— Мессир де Ферран, — перебил маркграф герцогского посланника, — проверьте, как там дела у Шато-д’Ора…
Ферран выскочил из опочивальни, понимая, что решение, которое сейчас огласит маркграф, должно прозвучать без свидетелей.
— Мессир де Легран, — вкрадчиво начал маркграф, — ваше предложение для меня безусловно лестно… Но все же риска в нем много…
— О мессир, ваша светлость, — кланяясь, заметил виконт, — ни одно заманчивое или лестное предложение не бывает свободно от риска… Даже предложенный вам стакан вина будет не вполне безопасен, ибо вино может быть отравлено. Точно так же, сближаясь с женщиной, мы рискуем заполучить дурную болезнь, но тем не менее…
— Что же, — сказал маркграф, облизывая пересохшие губы, — я мог бы и согласиться, если бы его высочество сделал взамен две вещи…
— Я не берусь решать, может ли его высочество исполнить ваши просьбы… У меня нет полномочий обещать вам что-либо от лица его высочества. Однако я думаю, если ваша светлость изволит передать через меня свое согласие на вступление войск его высочества на территорию марки, то и ваши просьбы будут рассмотрены с большей благосклонностью…
«Это значит, — подытожил маркграф, — пропусти их без всяких оговорок, присоедини к ним свои войска, отдай полмарки на разорение, а уж потом мы подумаем, что с тобой сделать… Ловко. А потом и впрямь накапают чего-нибудь в вино, и все!»
— Увы, такой оборот дел меня не устраивает, — покачал головой маркграф. — Слово чести герцога, будь оно дано, гарантировало бы мне…
— Это излишняя формальность, — жестко сказал де Легран дю Буа Курбе. — Я думаю, что проволочка во времени может вам повредить. Во всяком случае не поможет уладить ваши отношения с епископом, а тем более с Шато-д’Ором. Вряд ли вы успеете за весь завтрашний день собрать свои шесть тысяч человек. Завтра в полдень войско его высочества переправится через реку. А если я вдруг окажусь у вас здесь заложником, то Визенфурт будет атакован еще раньше. Если же со мной случится нечто похуже, то мой заместитель, виконт де Бюссон, не будет терзаться угрызениями совести по поводу несчастной судьбы города Визенфурта, а также…
— Вы хотите сказать, «а также и вашей судьбы»? — побелел маркграф.
— Я сказал только то, что сказал, ваша светлость, остальное вы додумали сами… Принимая во внимание все, что было сказано, я прошу разрешения откланяться… — Церемонно поклонившись, де Легран дю Буа Курбе направился к выходу. Маркграф, секунду помедлив, воскликнул:
— Мессир! Я полагаю, наш разговор не окончен…
— Почему же? — с деланным удивлением произнес виконт. — Как мне кажется, вы уже приняли решение…