— Куда же они пойдут?

— Пусть идут в школу электросварщиков, там есть еще прием. Я сейчас позвоню. — Директор протягивает руку к телефону, но замполит его останавливает.

— Подождите звонить Надо спросить ребят.

— Необязательно спрашивать.

Галина Афанасьевна нервно прикусывает губу.

— Они хотят стать механизаторами, а не сварщиками, поймите вы… Так нельзя поступать.

— Вы это бросьте! — директор вскакивает со стула. — Что я, на голову их посажу?

— Формально вы правы. Легче всего сказать «мест нет»… Но поймите, они приехали за тысячи километров!..

— Вот-вот, катаются… Как будто там нет училища.

— Это другой вопрос. Они — ребята… Бугрин Вася — ершистый, настойчивый. Здесь его друг учился, Рогачев. Понимаете, с каким он настроением пришел сюда? Не примете — пойду в управление.

— Опять жаловаться?

— А иначе с вами невозможно работать. Честное слово, хорошие ребята. И как вы только не заметили?

— Вы очень много замечаете… — уже мягко произнес Федор Андреевич.

— Надо принять, принять во что бы то ни стало, — горячо заговорила Галина Афанасьевна, почувствовав, что директор сдается. — Поедемте вместе в управление.

— Сегодня выходной. — Директор усмехнулся, покачал головой. Скажите, — спросил он, — почему вы всех таких бездомных и вообще подозрительных стараетесь подбирать? Надо все-таки принимать лучших, более грамотных… А эти чего-нибудь натворят, а нам расхлебывать придется.

— Натворить каждый может. Работать будем — не натворят. Прочитала я биографию Васи Бугрина, поговорила, чувствую, по глазам вижу — в чем-то обманывает нас, очень неохотно о доме говорит. Но вижу и то, как он хочет поступить к нам. Новосельцев Юрий тоже виляет — наверное, дома неблагополучно. Что же делать? Не мы, так другие должны их воспитывать. А из таких ребят потом, как правило, выходят настоящие рабочие. Такие ребята обычно много видели, пережили…

Директор поморщился.

— Ну ладно, пусть будет по-вашему. Молодая, а характер у вас ужасный, Галина Афанасьевна.

Галина Афанасьевна улыбнулась, открыла дверь и пригласила ребят в кабинет.

Ступая на цыпочках по холодной резиновой дорожке, Вася первым выходит из душевой.

Форма! Темно-синяя гимнастерка и брюки выглажены и лежат на газетке аккуратно свернутыми. «Вот она, новая жизнь!» — радуется Вася.

Кастелянша осматривает ребят хозяйственным глазом.

— Велика кепка, на уши лезет. Надо сменить.

— А-а, все равно… — обиженно ворчит Юрка. Гимнастерка сидит на нем мешком, брюки «дудочкой». Как же он будет ходить? Дома мать заказывала одежду у портного. Он с подозрением косится на кастеляншу: не смеется ли она над его дурацким видом. Почему на Васе форма хорошо сидит?

Кастелянша ведет их по коридору общежития. С одной стороны — высокие окна с подсиненными марлевыми занавесками, с другой — двери комнат. Одну из них кастелянша открывает. В комнате пусто.

— А где же все ребята? — удивляется Вася.

— Выходной сегодня. Разбрелись кто куда: в кино, в музей, в волейбол играют. А вы обождите, не выскакивайте после бани: ветерок на улице, живо прохватит, — наставляет ребят кастелянша и уходит.

С того дня, когда Вася ушел из школы ФЗО, он жил в какой-то неприятной неопределенности — что с ним будет завтра? И вот все вышло просто — его одели, дали ему кровать, никто не скажет, что он здесь посторонний. Он воспитанник училища!

— Ну, чего надулся, плохо тебе?

Юрка безнадежно вздыхает. Ему хочется есть. И вдруг, к радости Юрки, кастелянша возвращается с кастрюлей и тарелками.

Ребята быстро уничтожают горячий суп и котлеты.

— Ну, как будто наелся… Нет больше места, — смеется Юрка. Но для компота все же место находится.

Вася спрашивает кастеляншу, в какой комнате жил Рогачев.

— Паня? Вот его кровать и тумбочка.

Тетя Ксения приподнимает с тумбочки синюю клеенку, Вася с жадным любопытством разглядывает большие, старательно вырезанные ножом буквы: «Паня Р.»

— Здорово, — смеется Вася. — Это Панька. Любит он вырезать свои инициалы. Сколько деревьев он пометил в деревне своим перочинным ножом.

Но тетя Ксения не радуется, с укоризной смотрит на Васю.

— Когда поумнел — закрасил, и все равно осталось. Так и бывает: натворишь что-нибудь, на всю жизнь след — не закрасишь, не сотрешь. Много хлопот было о ним. — Тетя Ксения вздыхает. — И получаются же из таких озорников известные на всю страну люди… И это в восемнадцать-то лет!

Вася спрашивает, нельзя ли перейти на Панину кровать.

— Не знаю, — говорит кастелянша. — Это уж вы между собой решите. Только Ярков строптивый, вряд ли уступит.

В комнату врывается курносый, с взлохмаченными волосами паренек. Захлопнув за собой дверь, он задорно кричит:

— Врешь, не возьмешь!

Заметив ребят, паренек радостно и торопливо выпаливает:

— Приветствуем новичков! Я Сашка Корнаков, будем знакомы…

Он выглядывает в коридор. В ту же секунду в окне показывается улыбающаяся физиономия с плутоватыми Прищуренными глазами другого паренька. Подмигчув Васе, он ловко взбирается на подоконник, легко спрыгивает и крадется к Сашке.

— И-оууу! — кричит он «по-тарзаньи», ухватив Корнакова за шею.

— С тыла не нападают!

— Это мое дело!

«Противники» яростно сцепляются. Взметывается под ногами половик, трещит стол, сползает скатерть, увлекая за собою графин. Вася успевает оттолкнуть борющихся от стола. Высокий подставляет ногу Сашке, и они вместе грохаются на Васину кровать.

— Подножку! Не по правилам!

— Можно!

Корнаков ловкий. То и дело выскальзывает из крепких объятий «противника» и снова настойчиво нападает. Наконец Кориаков лежит на спине.

— Раз, два, три… Победа!

Потные, тяжело дыша, «противники» поднимаются.

— А кровать кто заправит? — спросил Вася паренька с плутоватыми глазами.

Корнаков пытливо окидывает взглядом Васю.

— Вообще-то правильно… Насвинячили, надо прибирать.

Он снимает скомканное одеяло, старательно взбивает матрац. Вася легонько отстраняет Корнакова.

— Ладно уж, я сам.

Победитель обходит вокруг Юрку.

— Огурчик… — иронически протягивает он и чуть-чуть кланяется. — Ну, ну, добро пожаловать! — Затем покровительственно хлопает по плечу Васю: А кровати твоей ничего не сделается. Я Костя Ярков. — Оглянувшись на дверь, он подкидывает пять копеек. — Играешь?

Вася усмехается: «Вот ты какой!» и отмахивается.

— Успеем еще!

В дверях появляется худощавый паренек с бледным, вялым лицом. Он в нерешительности приостанавливается у порога, потом, осторожно переступая, подходит к Васе.

— Вот и прибыли, — еле слышно произносит он, глядя в сторону. — Будем знакомы, я Митя.

Голова Мити в лесенках. Где его так обкарнали? Наверно мать дома стригла. Движения Мити вкрадчивые, трусливые. Он осторожно направляется к своей кровати, которая стоит в углу.

— А ну, святая богородица, подожди… — зловеще говорит Ярков.

— Чего тебе нужно от меня? — Митя бледнеет.

— Не знаешь? Я тебе сейчас напомню. — Костя делает страшное лицо, хватает Митю за ухо. — Лезь под стол!

— Зачем? Не надо… — тихо упрашивает Митя. К удивлению Васи, он без сопротивления, покорно опускается на колени и скрывается под столом.

— Эх, чудак-человек! — бросает Корнаков и выходит из комнаты.

Вася вплотную подходит к Яркову. Костя высокий, но для Васи его рост не имеет значения.

— Ни к чему связываться со слабым.

— Не знаешь, в чем дело, не лезь. Первый ябедник в школе. Предупреждаю, будь осторожен.

— Не ябедничал я… — доносится из-под стола.

— Молчи, до завтра будешь загорать.

Если ябедник, проучить надо. Вася не возражает. Но под стол загонять — не дело.