Первым делом ей показали национальные сокровища. Сокровища эти были просты и немногочисленны, а хранились они в самой верхней комнате храма, под куполом. (Единственное, о чем сожалела Мария, размышляя над чудесами острова, так это о невозможности увидеть своими глазами помещения, в которых обитает Народ. Лиллипуты не выстроили себе города, опасаясь, что его обнаружат, так что им приходилось тесниться в выдолбленной изнутри скорлупке храма. Впоследствии Школьный Учитель сказал Марии, что, не увидев их обиталища, она не многое потеряла: по его словам, там все было, как в любом наемном жилище – холодно, темно и сквозняк на сквозняке, – но ничего лучшего они из соображений безопасности позволить себе не могли. Лиллипуты выдолбили все три ступеньки храма, получив подобие приземистого трехэтажного дома, а внутри колонн соорудили лестницы, по двести сорок ступенек в каждой. В куполе также были устроены помещения, и еще одна лестница (восемьдесят ступенек) вела на самую его вершину, к крошечной площадке, на которой стоял дозорный. Свет во все эти комнаты и на лестницы поступал лишь сквозь маленькие вентиляционные отверстия, образовавшиеся между камнями и в штукатурке купола; самая нижняя ступенька была целиком отведена под хлевы, житницы, амбары и общую кухню. Готовили лиллипуты на древесном угле, он же, сгорая в маленьких жаровнях, обогревал и жилые комнаты, так что дыма, способного их выдать, не было. Уголь они добывали, пережигая ветки лавра – на материке, в той части поместья, которую Мария знала под именем Дикого Парка. Единственное их парадное помещение располагалось выше всех остальных, прямо под площадкой дозорного. Это был круглый зал, в котором происходили заседания Парламента и балы, – даром, что пол там несколько покривился. В этом же зале хранились и национальные сокровища.)

Шестеро носильщиков стащили их вниз одно за другим и, словно помощники аукционщика, разложили перед Марией. Драгоценнейшим из сокровищ был писанный в полный рост портрет императора Блефуску, упоминаемый в «Путешествиях Гулливера». Она увидела также сундук с двумястами спругами золотом. Мария с удовольствием получила бы один в собственное владение, но просить об этом не хотелось, и потому она очень обрадовалась, когда при следующем ее визите лиллипуты сами подарили ей монетку. Наконец, у них имелась еще (чем и завершается скромный перечень) коллекция подлинных одежд, которые облекали пленников капитана Джона Бидля, когда он разъезжал с ними по Англии, выставляя их напоказ. Одежды были истерты до нитки, но моль их не поела, – как и твоих платьев, верно, не поели бы совы, – состояли же они из нескольких синего шелка кафтанов с галунами, белых панталон, белых чулок, туфель с пряжками, треуголок и дамских платьев. Большая часть используемых оркестрантами музыкальных инструментов тоже принадлежала к числу национальных сокровищ. Их изготовили, по приказу капитана Бидля, – он заставлял своих пленников играть на них, потешая чернь.

После показа сокровищ, Школьный Учитель рассказал Марии об истории Народа, начиная со времен Гулливера. Окружающие учтиво внимали повествованию, – они с удовольствием слушали рассказы из собственной истории, сколь бы часто те не звучали.

– Ученый ваших Дарований, Мадам, – сказал Школьный Учитель, – тот, кто помимо Овладения Началами нашего родного Языка, имел Случай ознакомиться с Анналами нашего Народа, ведает, что около трех Тысяч Лун тому назад Империю Лиллипутов посетил Человек-Гора. Таковое Событие имело Место в Период Враждебности между Империей и сопредельной Державой Блефуску, от каковых двух Наций, вследствие Смешения оных, и произошел наш Народ.

В Ходе последующих своих Путешествий да собственно, и до самого своего смертного Часа Человек-Гора, Мадам, навряд ли подозревал, какие Бедствия принес его Визит нашим Предкам! Ибо не раньше, чем он покинул соседний Остров на своем величественном Судне, по Счастью обнаруженном им, если вы помните, в поврежденном Состоянии и плавающим кверху Дном, как Императору Лиллипутии благоугодно было объявить Войну Брату своему, Монарху Блефуску, ибо Император усмотрел явственную Враждебность в том, что Блефуску дозволило Человеку-Горе бежать из обеих Держав вопреки Настояниям особого Посланца Лиллипутии, каковому Острову сказанный Гора принадлежал яко Подданный, Нардак и ведомый Изменник.

Кампания, Мадам, последовавшая за Объявлением Войны, разбередила Озлобление, вызванное Ересью Тупоконечников, – Причиной Раскола, Мадам, каковую мы, счастлив сказать, устранили, приняв Решение разбивать все Яйца, какие нам удается добыть, посередине, – и поскольку ни единая из враждующих Схизм не просила и не давала Пощады, Война ознаменовалась Жестокостями и Бесчеловечностью, беспримерными доселе в Преданиях нашего Народа.

Посевы были выжжены, Скот угнан или же вырезан, Города множество раз подверглись Осадам, причинявшим Населению их Муки Голода, и Императоры обеих Держав взаимно пали от Рук Друг Друга в Единоборстве под Стенами Мендендо. Анархия, вследствие этого воцарившаяся среди Вождей враждующих Партий, искавших каждый захватить Бразды Правления в собственные Руки, еще пуще уменьшила Надежды на Примирение; и вот на эту-то Цивилизацию, уже потрясенную в ее Основаниях, Мадам, и обрушился по Прошествии семнадцати Лун, из коих каждая была посвящена Разрушению и Разбою, Капитан Джон Бидль.

Ибо таково был второе Последствие Посещения нас Человеком-Горой, Имя коему, как то открылось по Прошествии Времени, было Кулливер или Галлибан. Он, Мадам, Ваша Честь, Мисс, в отличие от Вашей Чести, не приложил никаких Усилий к тому, чтобы скрыть наше Местообретение от Мира более крупных Существ. Он проявил Неосмотрительность, поведав все, что знал о нашем Домоустройстве, Морякам, кои доставили его на Родину. Он подарил Чету наших Скотов Капитану Корабля, сказанному Джону Бидлю, и последний, уяснив себе чрезвычайную Ценность их Руна, чем обязаны они особливой Мягкости покрывающей их Шерсти, возвратился в Лиллипутию за новым Грузом и без особых Хлопот отыскал наш Остров, восходя по Долготе.

Согласно нашим Анналам, Мадам, Капитан Бидль был Мореплавателем своей Эпохи и своей Страны, не лучшим и не худшим, чем иные Люди его Звания. Для него, Мадам, и я должен просить о Соизволении с искренней Признательностью прибавить, что мы до сей Поры не имели Случая заметить в Вашей Милости и Следа подобного Расположения, – для него наш сокрушенный и обезумевший от Горя Народ являл собою Сообщество Существ, лишенных человеческих Прав, как равно и не подлежащих Защите со Стороны Законов, кои управляют Жизнью Наций. Наши Стада представлялись ему лишь Поживой, самые наши Персоны – Предметом Любостяжательства, ибо он вознамерился показывать нас в своей родной Стране, аки балаганных Шутов и Марионеток.

Мадам, Ваша Честь, Мисс, те из нас, кто еще оставался способен бежать, бежал от Пиратов, сошедших с его чудовищного Судна. Мы укрылись в Лесах и Скалах, увы, слишком поздно оставив межеусобный, братоубийственный Раздор. Немногие еще уцелевшие Скоты в Ужасе разбрелись по Стране, и одни сыскали свою Погибель в Море, другие же попались в Руки все тех же бесчестных Моряков, радостно сгонявших наш Скот в Загоны, инако рекомые Коррали, изготовленные из снятых с их Корабля винных Бочонков. Столичный Город Мендендо подвергся последнему Разграблению, предпринятому ради Поимки Рабов, но таково было отчаянное Положение Народа нашего – еще и до Появления Бидля, – что живыми сыскать удалось всего только тринадцать Несчастных, искавших в Столице Приюта, оные и были немедля обращены в Собственность их будущего Господина. Так в сию злосчастную Эпоху, Мадам, Лиллипутия и Блефуску прекратили свое Существование среди Народов Древности.

Когда Школьный Учитель добрался в своем рассказе до этого места, слушатели его вздохнули, а само он с ожиданием уставился на Марию, как бы изготовясь услышать какие-то извинения. Все-таки капитан Бидль был такой же Горой, как она.

– И что же, там совсем никого не осталось? – спросила Мария.