— Нет! Не отдам!

Она подтянула колени к животу, резко выбросила ноги вперед, толкнула Максена в грудь, но он даже не покачнулся.

Отбросив ее ноги в сторону, он попытался встать и тянул за собой упрямо сопротивляющуюся пленницу.

— Примите свое поражение достойно, Райна, — проговорил Максен.

— И умирать тоже нужно достойно? — горько усмехнулась она, морщась от боли в плече.

Рыцарь прижал ее к холодной каменной стене, навалившись всем своим весом:

— Клянусь, сегодня вы не умрете.

Однако выражение лица говорило о другом.

— Не умру? Неужели я поверю, что вы не собираетесь придушить меня?

Какое-то ненасытное чувство блеснуло в его глазах и исчезло.

— Уверяю, что вы в относительной безопасности.

— Надолго ли?

— Сейчас.

Девушка горько усмехнулась:

— Прикажете в это верить?

— Я ничего больше не могу предложить, — он холодно улыбнулся, — а теперь вы сами отдадите мне мой кинжал, или же я отберу его у вас?

Запрокинув голову, Райна взглянула на свою хрупкую руку, зажатую в его мощной длани, потом перевела взгляд на сверкающее лезвие. В нем она увидела отражение своей хрупкой, изломанной фигуры, подмятой его тяжелым мускулистым телом. Куда ей мериться силами с этим богатырем — он переломит ее как былинку. Другое дело, если бы это было состязание умов! Она могла бы поставить гордеца на колени и не мучилась бы от боли. Преодолевая эту боль, Райна спокойно проговорила:

— Возьмите.

Разжав кулак, Максен взял кинжал и отпустил ее.

— Мудро, — пробормотал норманн и отошел.

Не двигаясь, она лежала около стены, видя перед собой открытую дверь, чего прежде не случалось! А если попробовать убежать? Сколько человек погонятся за ней? Очень много, если в их числе будет Максен. Она встретилась с ним взглядом.

— Мудрое решение, — будто прочитав ее мысли, проговорил рыцарь.

В смятении она опустила глаза и заметила темные волосы на его доспехах. Кровь. И, бесспорно, саксов.

— Зачем вы пришли? — дрогнувшим голосом спросила Райна, презирая себя за эту дрожь.

— Я хочу кое-что показать вам.

Взяв ее руку, он подтолкнул пленницу к окну.

Вспомнив, для чего Максен уезжал из замка, Райна внутренне напряглась: «Неужели он сделал то, чего я так боялась?»

— Ждите и смотрите, — приказал он и подвел ее к окну.

Оно было слишком узким, чтобы стоять бок о бок, поэтому рыцарь встал за ее спиной. Чувствуя его дыхание, шевелящее волосы, девушка попыталась не думать о нем, однако ее попытка не увенчалась успехом. Пендери прочно поселился в ее сердце с тех пор, как первые звуки его клацающих доспехов эхом раздались в стенах замка.

Усердно молилась Райна о том, чтобы ей не видеть пленных соплеменников, но Господь не внял ее молитвам — десятки саксов уныло топтались под окном.

— Я всегда держу слово! — шепнул Максен. — Вот обещанное замечательное зрелище — восход солнца.

«Для норманна, — отметила она про себя, — но не для саксов, кому издревле принадлежала эта земля, и чьи дети будут воспитаны, сознавая себя родом побежденных, если, конечно, норманнов не вышвырнут из Англии».

Горестные чувства разрывали ее грудь, и Райна едва сдерживала слезы отчаяния, что жгли ей глаза. Но не сдержала — одна слеза скатилась по ее щеке, за ней — вторая.

Максен был удивлен, почему пленница не бранит, не проклинает его, не плачет. Но он заметил, как подрагивают ее плечи, и неуместная жалость опять пробилась сквозь все преграды, и рыцарь, упрекнув себя за слабость, прибегнул к испытанному способу вернуть ненависть — вспомнил Томаса.

Сдерживая злость, он повернул к себе лицом Райну и приподнял ее опущенный подбородок. И снова его уверенность в себе поколебалась, когда он увидел ее печальное лицо. Он преградил пальцем путь слезы на ее щеке и поднес его к глазам.

— Моя слеза, — напомнил он о том, что Райна целиком принадлежит ему.

И вдруг ему показалось, что слезы на ее лице мгновенно высохли — оно стало гневным, а девушка, вскинув руку, звучно ударила его по щеке.

— Негодяй! — закричала она. — Ничто вам не принадлежит, кроме смерти, которой я желаю вам.

Глубоко вздохнув, Пендери сдержался и не ответил на ее грубые слова и пощечину, лишь схватил узницу за запястья, сжал их и притянул ее к себе:

— Пусть все останется по-старому!

Шумно дыша, Райна запрокинула голову:

— Или?

— Или я успокою вас, причем навсегда.

Что он хочет этим сказать? Она не совсем поняла, но испугалась и притихла. Да и сил уже не было.

— Ладно, — буркнул рыцарь, отпуская ее. — Давайте поговорим.

Отойдя от него на несколько шагов, девушка скрестила руки на груди и приготовилась слушать.

— Эти мужчины и женщины — саксы, — начал он, — и их судьба в ваших руках. Скажите мне, кто убил Томаса, и все они останутся в живых. Если же не скажете, они будут сметены с лица земли, норманнской земли.

Девушка сделала вид, что не слышала слов о норманнской земле:

— Вы убьете всех, чтобы отомстить за смерть одного человека? Я считаю вас бесчеловечным, Максен Пендери, но не верю, что вы гибелью стольких невинных людей решитесь отягощать свою совесть.

Рыцарь сдвинул брови:

— Совесть, Невинность, — он рассмеялся. — Под водительством Эдвина вы сами совершали набеги на земли и мирных жителей, убивали так же, как и те, которых вы обвиняете в таких же грехах.

— Кто убивал, заметьте, в прошлом.

Помолчав, Максен продолжал:

— И все равно справедливость восторжествует. А если вы хотите проверить меня на твердость, то запомните, Райна, их смерть будет на вашей совести.

Да, теперь опасно хранить в тайне имя того, кто убил Томаса, ибо в руках Пендери слишком много заложников. Но что ответить ему? Она ведь и сама не знала, кто убийца. Максен не поверит ей.

— Кто? — продолжал настаивать он.

Девушка медленно подняла глаза:

— Вы не поверите мне, даже если я скажу правду. Это я знаю наверняка.

— Если это правда, то поверю.

Райна покачала головой:

— Вы поверите только лжи, которую и ждете.

— Ну так скажите ее мне!

— Я не знаю, кто убил вашего брата, — девушка смело это произнесла, но решительность покинула ее, когда она увидела, что рыцарь переменился в лице. — Томас ранил Эдвина, когда из-за деревьев кто-то метнул нож. Кто — для меня загадка.

— Я скорее поверю любой лжи, чем вашему глупому рассказу, — отчетливо выговаривая каждое слово, сказал норманн.

Затем, подойдя ближе, он сжал ее локоть:

— Пошли посмотрим, что вы натворили.

С этими словами Максен вывел ее из каморки, спустился по лестнице, не слушая ее отчаянных уверений. Да и как поверить, если правда была долго скрыта от ушей?

Выйдя во внутренний двор, рыцарь остановился и развернул Райну так, чтобы она видела толпу у подъемного моста.

Со стен замка смотрели на нее рыцари. Девушка попробовала повернуться к Максену, но его руки крепко ее держали:

— Смотрите!

— Максен, я прошу вас…

— Милорд, — поправил он.

Как не хотелось ей произносить это слово! Но приходится! Может, оно поможет достучаться до его сердца. Надо попробовать:

— Милорд, — едва выдавила она из себя, — клянусь свой жизнью, что сказала вам правду.

Рыцарь лишь крепче сжал ее плечи.

— Даже если это правда, — норманн глядел на подъемный мост, куда вступали пленники, — исход будет тот же самый, ибо оставить убийцу Томаса ходить безнаказанно по свету означает конец рода Пендери. А этого я не могу допустить. Сегодня саксы узнают, кто хозяин, а кто раб. А теперь смотрите, Райна.

Что ей оставалось делать? С чувством стыда и вины взглянула Райна на первых пленников, ступивших на мост. Поняв еще в Эндердесвольде, что этот человек лишь выдавал себя за монаха, саксы глядели не на него, а на свою соплеменницу. Их глаза были похожи на смертельные кинжалы. Они пронзали предательницу: все шло так, как задумал ее палач.

Может, крикнуть им, что она не изменница, а такая же пленница, как и они? Райна сжала кулаки, когда саксы, привязанные друг к другу, вошли во внутренний двор. Многие зажимали рукою раны. Увидя, что среди узников нет Эдвина, Доры и некоторых других, она удивилась. Что с ними случилось? Убиты?