О том, что касается двоих, всегда трудно говорить. Райна понимала, что надо Лиган осадить, дабы не давать повод для слухов. Нельзя и не сказать, какой ценой удалось сохранить им жизнь. Ведь тогда бремя на ее плечах станет легче.

— Я не спала с ним, Лиган. Он… почему-то из постели перенес меня в зал.

Саксонку передернуло от этих слов.

— Какая чушь! — воскликнула она. — Вы только послушайте!

Не приходилось сомневаться, что Лиган разнесет весть, словно сорока. Мысль об этом причиняла невыносимую боль.

— Ради Бога, Лиган, — взмолилась девушка, — не говори так громко!

— Понимаю.

Но в то, что она понимает, трудно было поверить.

Раздумывая, Лиган кусала губы, затем усмехнулась:

— Теперь понятно, почему он так много работает!

Райна нахмурилась:

— Кто? О ком речь?

— О Пендери, конечно, — женщина кивнула в сторону стены.

Замерев, Райна подняла голову и среди дюжины людей разглядела Максена, стоявшего чуть поодаль. Его крупная фигура отчетливо выделялась на фоне голубого неба. Рыцарь стоял, уперев руки в бедра, и смотрел на нее. Их разделяло немалое расстояние, но девушка чувствовала себя так, словно он был рядом: какая-то могучая сила исходила от него. Глаза норманна искрились весельем, хотя лицо оставалось как обычно серьезным.

— А мы размышляли, как сделать его частью стены, — заметила Лиган.

— Частью стены? — недоуменно подняла брови Райна, оторвав взгляд от Максена.

— Да, но мы же думали, что он… гм… плохо обошелся с тобой, — хмыкнула женщина. — А коли так, пусть Пендери поживет еще немного. Что ты скажешь?

Пропустив мимо ушей эту неудачную шутку, девушка вновь посмотрела на норманна:

— Никак не пойму, что он там делает.

— Работает.

Райна поморщилась:

— Это я и без тебя вижу. Но не могу взять в толк, почему хозяин замка трудится вместе с простолюдинами. У него и без того забот хватает.

Лиган тоже взглянула на стену:

— Нетерпение его гложет, — пожала она плечами. — Говорит, что хочет поскорее закончить стену, чтобы можно было поселиться в домиках во внутреннем дворе.

— Кому?

— Да нам, конечно, хотя мне не верится.

Райна по-прежнему не отрывала глаз от рыцаря, который, знаком позвав за собой других, начал спускаться во двор, где служанки прямо на траву выложили еду. Лучше бы Максен вел себя как наглый, распутный и бессовестный завоеватель. Он тогда бы не смог покорить ее сердце…

— А еще он говорит, что выстроит к весне деревню перед замком, чтобы мы в ней жили и землю пахали, — продолжала Лиган.

— Да?

Сдержит он свое слово или поступит так же, как Томас? Пожалуй, на него можно положиться. Воля сильнее, чем у погибшего брата. Но кого норманн принесет в жертву, когда кончатся запасы провианта? Конечно, не своих соотечественников!

— Да, так он сказал, — подтвердила Лиган, — но зима покажет, врет барон или нет.

Девушка видела, как Пендери остановился, выпил кружку воды и направился к ней.

— Он идет сюда.

— Да? — Лиган криво усмехнулась и громко произнесла, — ничего не скажешь, Пендери красив, хоть и норманн.

Странно, но норманн за это короткое время смог понравиться женщине, считавшей его своим врагом. Видать, природа берет свое.

— Ладно, пойду поем, а то эти обжоры сожрут все, — усмехнулась Лиган и удалилась.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Райна ждала Максена.

— Это была Лиган? — спросил он, подойдя поближе. — Та, которая подбила вам глаз?

— Она самая, но теперь мы подружились.

— Гм, — хмыкнул рыцарь, глядя в спину удаляющейся женщины.

— Вы не теряете даром времени.

Ясно, что он намекает на ее приход к пленникам.

— Вы мне запретили работать, я сюда пришла, чтобы показать им, что у меня все хорошо.

Она стояла в давно знакомой Максену вызывающей позе — руки на бедрах, ноги широко расставлены. Без колебания рыцарь принял ее вызов.

— А хорошо ли? — насмешливо спросил он, прищурив искрящиеся глаза.

Помимо своей воли Райна улыбнулась:

— Да, неплохо. Но скажите мне, зачем вы работаете в поте лица, как простолюдин?

— Трудная работа, — признался он, оглядываясь на стену.

— Зачем же вы это делаете?

— Я хочу лучше узнать саксов.

Райна покачала головой:

— Разве мало того, что вы видите их с вашего помоста?

— Так я никогда не добьюсь их преданности. — Максен махнул рукой, словно отметал в сторону ее протестующие речи. — Может, они и не предадут меня, но ведь только страх держит их в подчинении.

Бесспорно, Пендери прав, но чему же удивляться?

— Так поступают все норманны…

— Да, но я так не сделаю, ибо хочу, чтобы на моей земле воцарился мир.

Он опять поселяет в ее душе надежду.

— Думаете, когда-нибудь он наступит?

Рыцарь пристально смотрел на нее. Взгляд у него был мечтательный.

— Он наступит, когда ко мне приведут живого или мертвого Эдвина.

Правда всегда горька и колет глаза, но норманн не стал успокаивать ее ложью. Стараясь перевести разговор на другое, Райна вернулась к событиям минувшего вечера:

— А как же сэр Ансель?

Рыцарь прищурил глаза:

— А что такое?

Она почувствовала: он догадывается, что ей удалось подслушать его разговор с сэром Гаем. Почувствовала и приготовилась к упрекам и стычке.

— Я видела, что произошло прошлой ночью.

— Да?

Она кивнула:

— Я услышала разговор и выглянула из-за ширмы. Почему вы ничего не сделаете с ним, зная, что он подложил кинжал на поднос? А вчера сэр Ансель угрожал вам?

Максен криво улыбнулся, но в его улыбке на сей раз не было презрения:

— Вы заботитесь обо мне или о судьбе пленников, которых Рожер обещал казнить, если станет бароном?

Еще несколько дней назад Райна резко бы ответила, что не испытывает к нему никаких нежных чувств, но теперь многое изменилось.

— И о вас, и о пленниках, — честно призналась она.

— Я рад, — широко улыбнулся норманн, — я зверски голоден, — с этими словами он устремился к еде, разложенной на траве.

— Но что вы будете делать? — крикнула ему вдогонку девушка.

Остановившись, он бросил взгляд через плечо:

— Ждать, — и пошел к пленникам.

Раздумывая, что кроется за его словами, Райна смотрела ему вслед, но, так и не найдя ответа, пошла к башне. Словно ощутив опасность, она подняла голову и увидела сэра Анселя, который стоял на смотровой площадке и злорадно ухмылялся.

Она сбилась с шага. Перевела взгляд на обедающих саксов, потом на Максена и, дрожа всем телом, пошла к башне.

Выпала Райне десятидневная передышка. Все это время Максен словно бы и не замечал ее. Правда, бросал мимолетные взгляды, да иногда при встрече они касались друг друга локтями. Строительство стены закончилось, и у рыцаря теперь были свободные часы для чтения хозяйственных книг, беседы с управляющими и своим приятелем, сэром Гаем.

Она возносила хвалу Богу за то, что дела занимают все время Пендери и она может жить спокойно. Ей было хорошо, привольно среди соплеменников. Одно было скверно: Сета портила настроение, рассказывая истории о бурном распутстве Максена. Райна старалась пропускать ее слова мимо ушей, да куда там. Поневоле сомнение возьмет, если он ее и знать не хочет.

«Отлично, просто отлично, — твердила она, снимая с крючка кувшин для эля. — Мне абсолютно все равно». Собрав всю Богом данную силу, Райна налегла на рычаг, но тот никак не поддавался. Невольно ворча, саксонка предприняла вторую попытку, но не рассчитала и, потеряв равновесие, шлепнулась в грязь.

Раздосадованная девушка взглянула на Олдвина, которому было поручено следить за доставкой вина к столу. Он возлегал в тени, рассолодев от вина, выпитого накануне. Он уже привык к постоянной головной боли по утрам, а обитатели замка привыкли к тому, что поставщик вин не был трезвым от самого сотворения мира. И все-таки Олдвин был добрым парнем.