Никакого приглашения он тестю не посылал и не собирался — этикет не позволял, отец жены всегда желанный гость в его доме. Правда без столь многочисленной свиты. Так же как и элл Канеррану не собирался устраивать в своем дворце пир, хотя по этикету, каждой букве которой следовал на словах, ему полагалось. Кейону еще несколько дней назад сообщил, что по слухам элл Канеррану опять на мели и сильно рассчитывает в праздники поправить свои дела. Конечно, это всего лишь слухи, но даже базарные шаталы врут, отталкиваясь от реальных событий. Другое дело, что любой пустяк обрастает невероятными подробностями, но в каждой лжи есть обязательно хоть маленькая частица правды.

— Ты хорошо выглядишь, сынок, — своим бархатным голосом похвалил элл Канеррану, — мои уроки идут тебе на пользу. Только вот эта малахитовая звезда должна висеть чуть ниже серебряного круга. А так все хорошо. — Он с подозрением посмотрел на Мейчона и приоткрыл дверцу носилок. — Не желаешь присоединиться ко мне, сынок? И кто это с тобой?

— Спасибо за предложение, — поклонился Трэггану, искренне радуясь, что рядом с ним Мейчон. — Ко мне приехал посланник с острова Брагги и я хотел бы по дороге обсудить с ним дела. Я сильно опасаюсь, что потом у меня просто не будет времени.

— Брагги, Брагги… Это, кажется, остров, где обучают воинов? Что ж, — притворно вздохнул элл Канеррану, — вполне разумно и благородно, что ты решил обсудить свои дела именно по дороге к аддаканам. Нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Трэггану почтительно склонил голову в благодарность за теплые слова, внутренне желая, чтобы тесть как можно быстрее двинулся дальше. К тому же, Трэггану сильно раздражал исходящий от элла Канеррану запах благовония, которое стоило очень дорого, поскольку изготовлялось лишь в двух-трех городах южного Фениронлика из каких-то редких и секретных трав. Оно было модно в Реухале среди знати, но Трэггану от этого запаха всегда подташнивало. «Слава Димоэту, — подумал он, — что хоть Млейн не пользуется этой гадостью, а то бы я просто с ума сошел…»

— Позволь поинтересоваться: какой к тебе интерес обитателей Брагги, сынок? — спросил элл Канеррану. — Или ты сам собираешься отправиться на обучение?

Трэггану искренне рассмеялся.

— Вы же первый воспротивитесь этому, — сказал он и искренне вздохнул: — Разве я могу надолго покинуть Реухал?

— Теперь у тебя есть наследник, и ты вместо себя можешь оставить его наставника, — серьезно ответил тесть. — Но, впрочем, чего это мы о пустяках? Надо торопиться к аддаканам.

— Говорят, его величество король Сераггану пожалует, — ради вежливости сказал Трэггану.

— Так всегда говорят перед Праздниками Димоэта, сынок, — усмехнулся опытный вельможа. — Сами короли редко появляются в Реухале. Хотя, не исключено. Тогда твой пир будет еще лучше.

Трэггану вновь вежливо склонил голову перед отцом Млейн:

— Я почтительно жду вас и ваших гостей в своем доме на празднование пробуждения аддаканов.

— Разумеется, я буду, — широко улыбнулся элл Канеррану. — Эй, поехали, — крикнул он носильщикам. — Встретимся на пиру, сынок. Да, кстати, как Млейн с малышом?

— Спасибо, все хорошо, — ответил Трэггану.

— Вот и прекрасно. Трогайтесь, лентяи!

Трэггану проводил взглядом носилки и с облегчением вздохнул.

— Мейчон, благодаря тебе, сегодня у меня будет компания, на которую я и надеяться не смел. Только не опускай рукав.

— Что, — с сочувствием спросил Мейчон, — так плохо?

— Бывает и хуже, — искренне ответил Трэггану.

— Что ж, у каждого пирога есть подгорелое место, — философски ответил выпускник Брагги.

Они не торопясь пошли по широкой улице, до площади Аддаканов было довольно далеко. Двое воинов эскорта со знаменами Итсевда шествовали в четырех шагах впереди, остальные — в четырех шагах позади хозяина и его собеседника. Можно было разговаривать, не опасаясь, что охранники услышат.

— Мейчон, ты обещал рассказать, как пальцы потерял, — напомнил Трэггану.

— Разве? — удивился тот. — Это не самое интересное приключение в моей жизни. Но если хочешь, пожалуйста…

Дорога до Площади Аддаканов на этот раз показалась короткой. Говорили и не могли наговориться. Рассказывали случаи из жизни, причем те, давние события, в которых под угрозой была жизнь, сейчас казались чуть ли не смешными. И они полностью понимали друг друга. Мейчон видел, как не хватает этого Трэггану — он соскучился по прежней вольной походной жизни.

Самому Мейчону за последние четыре года скучать не пришлось, хотя внешне они и не были наполнены бурными событиями — лишь тренировки до изнеможения, познание себя, философии жизни, души меча и воспитание любви к противнику. Трудно словами передать, что понял Мейчон за время обучения на острове Брагги. Он прошел то, через что удается пройти очень и очень немногим. Но считал себя белой вороной среди выпускников да и вообще тех, кто обитал на острове.

Он, неожиданно для себя, лишь Трэггану утром открыл свою истинную цель — любовь. Не слава ему нужна, не победы над противниками, хотя и это тоже. Одна-единственная, Сейс. И сейчас он шел к Площади Аддаканов, надеясь встретить ее там. Он понимал, что это маловероятно сегодня, он плохо ориентировался в нагромождении врат мира. Но он знал, что элл Кмелл с дочерью прибудут на празднества.

Он надеялся встретить возлюбленную и одновременно боялся — не потерял ли он образ Сейс, истинный образ. Не чересчур ли украсил он его в душе, не забыл ли какова ее улыбка, какие у нее веселые глубокие глаза длинные ресницы? Все четыре года лишений и страданий стояло ее лицо у него перед глазами, лишь она помогла ему выжить. Но сейчас… Сейчас он не мог вызвать пред мысленным взором милый образ и это пугало выпускника острова Брагги.

— О, я еще вспомнил случай!

Трэггану просто наслаждался пустой и веселой трепотней с Мейчоном, где не надо было контролировать каждое слово и думать, чтобы случайно не обидеть собеседника. Он даже не всегда отвечал на приветствия встречающихся по пути знакомых — мол, занят серьезным разговором с серьезным человеком.

— Но мы уже пришли, будь все проклято. Скоро откроются аддаканы. Мейчон, надеюсь, ты примешь приглашение остановится на празднества в моем доме?

В голосе Трэггану была такая искренняя просьба, что Мейчон сразу изменил свое первоначальное намерение.

— Да, — серьезно сказал он. — Я благодарен тебе за приглашение и с удовольствием воспользуюсь. Я даже не думал, что снова встречу тебя, Трэггану. И ты все тот же. Только вот бороды уже нет, — пошутил Мейчон.

— У тебя тоже, — несколько обиженно ответил Трэггану.

— Да, у меня тоже нет бороды. Но я изменился внутри.

— Изменился или нет, но мне с тобой здорово. У меня в погребах достаточно того вина… О, пир же сегодня, — поморщился Трэггану. — Но у меня наверху есть кабинет, где нас никто не потревожит и после мы посидим вдвоем. Я расскажу тебе, как мы вывернулись из такого положения, что… Да, Мейчон, вон наш главный аддакан. Видишь того пожилого мужчину у ворот? Вон, рядом с ним элл в белых одеждах…

— Это воин? — спросил Мейчон. — Или тоже политик?

Трэггану не понравилось слово «тоже» в устах друга, но он решил не обращать на него внимания.

— Это посол Итсевда в Реухале… — сказал он.

— А…

— …элл Наррэгу.

— Тот самый Наррэгу? — не сдержал Мейчон восклицания. — Много слышал, много. Легендарная личность.

— Пойдем, я вас познакомлю, — с гордостью предложил Трэггану.

Они подошли к послу. Старец, заметив Трэггану, улыбнулся ему. Не как владельцу Итсевдского квартала, а как человеку, который ему симпатичен.

Собеседник посла — элл Галну, хорошо знакомый Трэггану — вежливо поклонился.

Элл Наррэгу так же улыбнулся и Мейчону — как воин воину. Разумеется, он заметил пластину вживленную в левую руку незнакомца, но не подал виду.

— Элл Наррэгу, элл Галну, позвольте вам представить моего друга детства Мейчона. Мы вместе учились в монастыре. Он служил у короля велинойского, затем у одного элла в Марлане.