– Я могу задать вам парочку вопросов? – спросил я парня с револьвером.

– А почему бы и нет? – сказал он отеческим тоном.

– Куда вы нас везете?

Тон его был вполне миролюбивым:

– Вы это узнаете, когда прибудем на место.

Я сделал еще одну попытку.

– А Марти там будет?

– Вы имеете в виду мистера Амато? – переспросил он холодно. Я уже давно не слышал, чтобы его босса так называли, и чуть было не сказал ему об этом, но вовремя сдержался.

– Именно его я и имею в виду.

– Да, – ответил он. – Думаю, что он будет там. Практически я уверен в этом.

Я сжал руку Ивонны и откинулся назад, на сиденье, – в данный момент я ничего не мог сделать.

Машина промчалась по Фривею на юг до начала Фигуроа-стрит. Наконец они остановились рядом с "линкольном", почти на самом берегу океана.

Большой дом стоял одиноко посреди пустынного пляжа. Лишь остатки бетонированного подъездного пути отделяли его от побережья и от воды. В начале века это был, должно быть, загородный дом какой-нибудь богатой семьи. Сейчас же краска уже давно облупилась, крыша покосилась, а половина прогнивших перил около входной двери вообще исчезла. Большинство окон было заколочено досками.

Человек с револьвером вышел из машины и сделал мне знак следовать за ним.

– Выходите, – сказал он. – И не пытайтесь разыгрывать из себя героя. Я смогу вывести из строя и бронированную танкетку, а уж с человеком справлюсь запросто.

Я поверил ему на слово. Ветер дул с моря со скоростью около пятнадцати миль в час. Сквозь щели одного из окон, забитого досками, пробивался слабый свет. Было маловероятно, чтобы в этот час кто-нибудь находился на пляже.

– А теперь – вы! – приказал он Ивонне.

Я помог ей выйти из машины. Ветер задрал ей подол платья. Она оправила его одной рукой, а другой придерживала свою меховую накидку.

Я попытался сострить:

– Пластиночный бизнес вряд ли идет хорошо, если мистер Марти Амато решил переехать сюда.

Никто не засмеялся. Потом наш друг опять воспользовался своим револьвером, чтобы подвести Ивонну и меня к полусгнившим деревянным ступенькам. Ручкой револьвера он постучал в дверь.

– Кто там? – спросил голос изнутри.

– Епископ и мальчики.

Дверь со скрипом отворилась. Мы вошли.

В доме было не теплее, чем на улице. Я-то думал, что Амато использовал этот дом, как тайник, и невзрачный вид этого дома только маскировка, и я увижу внутри толстые ковры и дорогую мебель, но я ошибся. Внутри царило такое же запустение, как и снаружи.

На полу лежал только кусок посеревшего от времени линолеума. А единственной мебелью в комнате были два простых стула и стол, весь изъеденный пятнами от погашенных об него сигарет. Слабый свет сорокасвечовой лампочки на конце зеленого электрошнура освещал комнату.

На одном из стульев сидел Амато. Его короткое пребывание в тюремной камере отнюдь не улучшило его хронически плохого настроения. Он со злобным видом ухмыльнулся мне.

– О, кого я вижу! Отважного частного детектива Тихоокеанского райского уголка! И маленькую парижскую лилию Тода Хаммера!

Он повернулся к парню, который называл себя Епископом.

– Тебе трудно пришлось, чтобы доставить сюда Алоха и эту потаскушку?

– Никаких трудностей, босс, – уверил его Епископ.

– И никто не видел, как вы их схватили?

На этот вопрос ответил парень, который вел машину.

– Вряд ли. На стоянке было темно. А они пошли за нами, как маленькие ягнята.

– Хорошо, – сказал Амато и обратил на меня свои водянистые, почти бесцветные глаза. – Ну, быстро выкладывай, Алоха, сколько заплатил тебе Хаммер, чтобы ты пришил убийство Мэй Арчер мне?

– Тод Хаммер мне ничего не платил за то, чтобы я кому-то что-то пришивал. Он дал мне аванс, чтобы я собрал доказательства на пересмотр дела Мулдена.

– Ха-ха! – хмыкнул Амато.

– Но ведь это абсолютная правда, мистер Амато, – подключилась к разговору Ивонна. Голос выдавал ее волнение. Бедняжка боялась. – И Тод ужасно рассердится, когда узнает, что вы со мной плохо обращались!

– Меня уже заранее в пот бросает от страха, – Амато встал и с кислым видом обошел свой стул. – Я вас кое о чем спросил, Алоха.

– Я вам уже ответил. Тод дал мне пять тысяч аванса и собирается заменить мне машину, которую я потерял сегодня утром.

– Чтобы ты доказал, что эту вшивую газетную писаку убил не вонючий игрок на тромбоне, а я?

Я накинул на правду легкое покрывало.

– Нет, это не так.

Амато дал знак Епископу.

– Освежи его память.

Этой минуты Епископ ждал с того момента, как мы покинули площадку для стоянки машин. Он ударил меня стволом револьвера прямо в лицо.

– Мистер Амато задал тебе вопрос?

Когда я смог вновь пошевелиться, я уперся руками в пол и выплюнул изо рта кровь. Голова сильно болела, но, казалось, еще трезво мыслила.

Два парня помогли мне подняться на ноги, а Епископ в тот же момент нанес мне удар в живот.

– Начнем с начала, Алоха! Итак, Тод Хаммер заплатил тебе пять кусков и дал новую машину, если ты пришьешь нам убийство девчонки Арчер?

Он снова хотел ударить меня, но Ивонна схватила его за руку.

– Не бейте его больше, пожалуйста! Ведь он сказал правду. Мы сами не знаем, кто убил эту женщину. И нас это мало трогает. Мы только хотим доказать, что это сделал не Томми-Тигр.

Епископ стряхнул ее руку и посмотрел на Амато.

Босс снова сел на стул. На этот раз верхом.

– Ну, хорошо! Мы еще вернемся к Мэй Арчер позднее. Давайте теперь поговорим о вашем роскошном "мерседесе", который сегодня утром разлетелся на кусочки. Я полагаю, что вы и Хаммер сами отправили его в воздух, чтобы полиция начала подозревать меня.

– И она что, действительно заподозрила?

Епископ снова нанес мне удар.

– Тут ты должен отвечать на вопросы, а не задавать их.

Амато проявил великодушие:

– На этот вопрос я отвечу: да, полиция меня заподозрила, и мои адвокаты проделали адскую работу, чтобы вызволить меня оттуда. Им понадобился на это почти час.

Мне терять было нечего и я спросил:

– А что, это и вправду сделали вы?

Епископ угрожающе повторил:

– Ты должен отвечать, а не задавать вопросы!

Амато закурил сигару и выпустил дым густым облаком в воздух.

– И потом – еще дело с миссис Коннорс. Капитан Хэнсон имел наглость спросить меня, не толкал ли я ее на что-нибудь аморальное? Не советовал ли я ей лечь в постель с кем-либо из музыкальных воротил, чтобы тот в качестве любезности выпустил в эфир пластинку с записями ее мужа. Кто надоумил капитана спросить об этом? Вы?

– Капитан Хэнсон уже двадцать лет работает детективом в отделе по расследованию убийств. Я думаю, он сам знает, какие вопросы он должен задавать. Тут я ему не помощник.

Амато посмотрел на Епископа.

– Продолжай! Проучи его! Возьми револьвер!

Епископ повиновался. Пока я, растянувшись, лежал на полу, я слышал, как плачет Ивонна. Плач доносился до меня откуда-то издалека. А потом парни помогли мне подняться на ноги. А Епископ снова с нескрываемым удовольствием начал избивать меня, пока не выбился из сил.

Когда наступила пауза, Амато спросил:

– Вернемся к Коннорс. И не усложняйте себе жизнь. Скажите, вы видели, кто стрелял?

– Нет.

– Он целился в вас или в женщину?

– Не знаю.

– Вы только знаете, что женщина была убита?

– Да.

– Полиция считает, что ее убили потому, что она собиралась назвать некоторые имена и адреса, – жестко сказал Амато. – Это имена руководителей фирмы "Блюзберд", многих музыкальных воротил и некоторых служащих ряда радиостанций, с которыми мы состоим в деловых контактах.

Своей наивностью я не мог ничего добиться. Я напряг мышцы, готовясь получить очередной удар, и сказал:

– В конце концов, она и ее муж имели контакт с вашей фирмой, а не с какой-либо другой. До того как ее убили, она рассказала мне, что вы ей приказали попросить Джека Келли, чтобы он запустил в эфир последнюю пластинку ее мужа.