В 1966 г. вышло в свет учебное пособие для студентов «Френни», «Зуи» и «Девять рассказов» Сэлинджера (критический комментарий) доктора философии Нью-Йоркского университета Карлотты Александер,[24] которая подходит к творчеству Сэлинджера с позиций современной экзистенциалистской эстетики, религиозного мистицизма и методологии психоанализа. Обнаруживая в мировоззренческой концепции писателя элементы синкретизма, Александер считает центральной темой «Девяти рассказов» и книги «Френни и Зуи» «попытку христианского духа избавиться от иллюзорных различий, которые разделяют и отчуждают людей»,[25] а в развитии характеров сэлинджеровских героев усматривает «внутренний конфликт» при столкновении воображаемого с реальным.[26] Проблема отчуждения героев также решается Александер в мистическом плане, ибо единственный путь раскрепощения личности она видит в уходе в «иллюзию», в духовном эскейпизме.

С 1962 по 1963 г. в США вышел (одновременно с монографического характера исследованиями творческого пути Сэлинджера) ряд антологий, в которых собраны статьи о творчестве писателя, принадлежащие представителям различных течений буржуазного литературоведения (позиция американской марксистской критики в них не отражена).

В 1962 г. литературный критик журнала «Тайм» Генри Гренвальд составил и прокомментировал объемистую антологию «Сэлинджер. Критический и персональный портрет»,[27] включив в нее статьи (либо отрывки из статей и книг) более двадцати критиков, представителей различных буржуазных литературоведческих школ и направлений. Составитель предпослал сборнику собственное суждение о творчестве Сэлинджера, которого считает приверженцем романтического течения в современной американской литературе. «После десятилетий, ознаменованных политическим, социальным и психологическим романами, молодежь сможет, наконец, с чувством облегчения встретиться с Сэлинджером», — пишет Гренвальд, попросту игнорируя социальные мотивы, звучащие буквально во всех произведениях писателя.[28]

Статья профессора Корнелльского университета А. Майзенера[29] «Любовная песнь Дж. Д. Сэлинджера» — одна из центральных в антологии Гренвальда. Название статьи перекликается с названием поэмы T. С. Элиота «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока». Критик не отождествляет, однако, героя Сэлинджера с элиотовским собирательным сатирическим типом «бостонского интеллигента». Напротив, он более всего ценит в творчестве писателя поиск положительного героя, «хорошего американца». Торо, Мелвилл, Твен, Фолкнер, Фитцджеральд — таковы имена, в ряд которых Майзенер безоговорочно ставит и Сэлинджера, ибо героям последнего (в особенности Глассам) присущи, по его мнению, те же черты, что и Торо в «Уолдене», Измаилу — у Мелвилла, Геку Финну — у Твена, Айку Маккаслину — у Фолкнера и Джею Гэтсби — у Фитцджеральда.[30] Майзенер едва ли не первым обратил внимание на то, что начало рассказа «Хорошо ловится рыбка-бананка» — сближающаяся с поэзией «полифоническая проза», построенная в соответствии с законами стихосложения. Позднее этот отрывок войдет в англоязычные поэтические антологии наряду с отрывками из хемингуэевской «Смерти после полудня» либо «Поминок по Финнегану» Джойса. В той же антологии находим статью американского критика А. Кейзина[31] (некогда относившегося с симпатией к марксизму, но впоследствии резко переменившего ориентацию), который характеризует Сэлинджера как одного из лучших американских новеллистов, чье мастерство можно сравнить лишь с мастерством в этом жанре Хемингуэя.

В 1963 г. критическая литература о Сэлинджере пополнилась антологией литературно-критических материалов, посвященных «Ловцу во ржи», составленной Г. Симонсоном и Ф. Хейгером.[32] Она рассчитана на студентов, и в ней собраны, в частности, документы о кампании, которая велась в США в середине 50-х годов против этого романа и тех преподавателей, которые советовали своим ученикам прочесть историю злоключений Холдена Колфилда.

В 1963 г. под редакцией М. Лейзера и Н. Фрумэна[33] вышла антология «Исследования творчества Дж. Д. Сэлинджера. Ревю, эссе и критика „Ловца во ржи“ и других произведений», которая включает более 35 материалов. М. Лейзер и Н. Фрумэн попытались проиллюстрировать различные подходы к творчеству Сэлинджера в американском литературоведении — «мифологический», социологический, психологический, фрейдистско-юнгианский, лингвистический, структуралистский и т. д.

В это же время журнал «Висконсин стадиз ин контемпорари литрэче» посвящает творчеству Сэлинджера специальный номер,[34] в котором обращает на себя внимание исследование известного американского критика-экзистенциалиста Ихаба Хассана. Он называет Сэлинджера целиком религиозным писателем, считая, что идея любви в его произведениях духовная, а не светская, а «антиформа» повестей о Глассах продиктована мистическим сюрреализмом темы.[35]

В 1966 г. специальный номер о творчестве Сэлинджера выпустил и журнал «Модерн фикшн стадиз».[36] В нем помещено несколько статей, рассматривающих новеллистику писателя, а также работа Джона Хауэлла, который предпринимает попытку структурного анализа «Ловца во ржи» в свете мотивов поэмы Элиота «Полые люди», т. е. признания «краха всех надежд и чаяний своего поколения» (И. Кашкин).[37]

Творчество Сэлинджера послужило также темой для отдельных разделов целого ряда исследований по современной американской литературе. Критик-экзистенциалист Д. Гэллоуэй в книге «Абсурдный герой в американской прозе»[38] пытается, например, доказать, что четыре американских писателя (Апдайк, Стайрон, Беллоу, Сэлинджер), выступая в жанре романа, описали абсурдного героя как святого, трагическую личность, пикаро и искателя любви. Автор полагает, что философия абсурда способна заменить утерянные ценности ортодоксального христианства новым набором этических ценностей, символом надежды, возникающим из веры в гомоцентрический гуманизм. В качестве писателя, чей герой — искатель любви, он и называет Дж. Д. Сэлинджера.

В работе английского буржуазного критика Мартина Грина «Переоценка ценностей»[39] рассмотрены произведения Сэлинджера «Френни», «Зуи», «Выше стропила, плотники», «Симор. Знакомство», которые, как и творчество писателя в целом, автор оценивает чрезвычайно высоко, хотя еще пятью годами ранее «Девять рассказов» и «Френни» казались ему просто неинтересными.[40] Анализируя роман «Ловец во ржи», М. Грин замечает, что здесь Сэлинджер показал себя воистину великим реалистом Green M. Re-Appraisals, p. 203, 206.}.

Внимание исследователей привлекла также сама история создания романа «Ловец во ржи». Известно, что в 1946 г. Сэлинджер опубликовал в журнале «Нью-Йоркер» рассказ «Слабый бунт неподалеку от Мэдисон-авеню». Как установил Д. Фини, этот рассказ был приобретен журналом еще в 1941 г., но печатание его было отложено в связи с вступлением США во вторую мировую войну. Позже выяснилось, что рассказ «Слабый бунт» (отличающийся резкой антивоенной настроенностью) оказался не чем иным, как вариантом четырех глав «Ловца во ржи» (15, 17, 19, 20). О том, что роман создавался в годы второй мировой войны, свидетельствует также опубликованная в 1945 г. журналом «Кольерс» новелла Сэлинджера «С ума сойти», отрывки из которой затем вошли в три главы «Ловца» (1, 2, 22). В 1946 г. роман уже был принят к публикации одним из американских издательств, но писатель неожиданно забрал рукопись для доработки, и полностью с историей злоключений Холдена Колфилда мир познакомился лишь пятью годами спустя. Однако концептуальных изменений «Ловец во ржи» не претерпел. Экзистенциализм как был, так и остался философской основой романа, что убедительно показал американский критик-марксист С. Финкелстайн. В своей книге «Экзистенциализм в американской литературе» (она вышла и в русском переводе) он детально анализирует это произведение, доказывая, что писатель рисует мир отчуждения, но сам при этом остается не отчужденным художником. Роман «Ловец во ржи» С. Финкелстайн считает примером того, «как важно художнику суметь заинтересовать общество новым типом психологии, сложившейся под влиянием современных исторических событий».[41] Ведь Сэлинджер одним из первых американских художников испытал влияние экзистенциализма.