Меня разбудил звонок. Ненавистная уже мелодия раскатами грома тренькала на ухо, безжалостно выдергивая меня из сна.

— Это начинает раздражать, — недовольно проворчала я, нажимая кнопку приема. — Слушаю.

— Доброе утро, — бодро начала Вероника. — Солнце встало, день начался!

— Что случилось? — перешла я к делу, не желая выслушивать очередную лекцию о здоровом образе жизни.

— Чего хмурая такая? — пожурила Ника.

— Чего веселая такая? — передразнила я.

— Заказ намечается, я хотела Ингу подписать, — пояснила вампирша. — Но сначала с тобой решила посоветоваться. Как она?

— Не надо ее подписывать, — категорично возразила я. — Я с ней не разговаривала на эту тему, но на заказ ей однозначно рано.

— Я понимаю, — согласилась Ника. — Что тогда?

— Меня подпиши, — решилась я.

— Будешь так работать, скоро кони двинешь, — заявила Вероника. — А ты мне еще живая нужна.

— Подписывай меня, — настаивала я. — Отработаю, и в отпуск на месяц поеду. В теплые края.

— Как знаешь, — капитулировала вампирша.

— Ника, разговор к тебе есть.

— Хорошо, — согласилась она. — Вечером заедешь за заказом, там и поговорим. До скорого.

— Не скучай, — подавив зевок, попрощалась я.

День прошел на редкость спокойно, словно все враз сговорились оставить нас в покое. Телефон молчал, на пороге никто не топтался, блаженное безделье захлестнуло нас с подругой. Чередуя сладкий сон с короткими часами бодрствования, мы бесцельно слонялись по квартире, натыкаясь друг на друга. Говорить ни о чем не хотелось. Ближе к вечеру я засобиралась домой, на что Инга демонстративно надула губы, мотивируя это тем, что я бросаю умирающую на произвол судьбы. Я возразила, она ответила — ругались мы недолго.

— Не разговариваю с тобой! — отвернувшись, заявила подруга.

— Созвонимся, — примирительно сказала я, выходя на лестничную клетку, на что Инга ответить не пожелала.

В пустой квартире на меня разом налились все тяжелые мысли, прятавшиеся доселе в глубинах сознания. Разговор, который я так и не решилась начать с Ингой, тяготил более всего. Внешне подруга не давала поводов для волнения, но что творилось у нее внутри, оставалось загадкой. Насилие — всегда стресс, всегда боль и унижение. Наблюдая за подругой весь день, я тщетно выискивала в ее поведении хоть какой-то намек на пережитое. Я малодушно надеялась на то, что Инга сама сделает первый шаг. Держать боль в себе очень сложно, только по-настоящему сильные натуры способны не сломаться от сумасшедшего бешеного напряжения. Дав себе слово непременно поговорить с ней, я несколько успокоилась.

Неторопливые сборы прервал тот, о ком я старалась не думать. Тешен позвонил через час после заката.

— Вечер добрый, — прозвучало обычное приветствие, но для меня оно разнеслось раскатом весеннего грома.

— Здравствуй, — стараясь не выдавать волнения, ответила я.

— Ты сегодня свободна?

— Нет, я занята, — мысленно поблагодарила Веронику за заказ.

— Позволь спросить, чем? — появились первые нотки раздражения в голосе.

— Прости, у меня давно запланированные дела, — соврала я, неизвестно почему извинившись.

— Что-то случилось? — после непродолжительного молчания спросил Тешен.

— Все по-старому, — возразила я, моля о том, чтобы нервная дрожь не отразилась в голосе. — Просто дела.

— Хорошо, — нехотя согласился он. — Тогда созвонимся?

— Да, конечно, — подавив вздох облегчения, легко согласилась я.

Вампир отключился, не сказав более ни слова. Отругав себя за трусость, я запретила себе впредь избегать его. Решив, что мне он приятен таким, каков он есть, я, тем не менее, больше не испытывала того душевного подъема при мысли о нем, что был до разговора с Тадеушем.

— Трусиха! — презрительно бросила я своему отражению, кивнув в подтверждение.

Всю дорогу до агентства, я места себе не находила, мысленно прокручивая разговор с Вероникой. Очень многое зависело от того, что она скажет, от того, что предпочтет умолчать. Строя предположения, делая преждевременные выводы, я не могла не поразиться тому, насколько одержимой стала. От апатии не осталось и следа, что неизменно вело к весьма вероятной потере самоконтроля. В моей работе управление своими эмоциями — это залог сохранения рассудка. Страх — наш главный враг — при наличии контроля перерастает в возбуждение, неконтролируемый страх — это паника. Стоит на миг поддаться панике, и на душевном здоровье смело можно ставить крест. Страх сожрет свою жертву.

Вампир по сути своей — хищник, идеальный убийца, природный враг человека. Покажи хищнику свой страх, и это может стать началом конца. Вошедший в раж вампир неконтролируем, непредсказуем, крайне опасен. Бороться со зверем, превосходящим тебя по силе, ловкости, выносливости и скорости — затея гиблая. Поэтому эмоции с некоторых пор стали для меня более помехой, нежели чем-то насущным, неотделимым.

Попросив водителя остановиться, я закрыла глаза, представляя безмятежную гладь озера. Несколько раз глубоко вздохнув, мысленно изгоняя из себя тревогу, я постепенно успокоилась, практически вернув себе прежнее душевное равновесие. Многие лекарства запрещены для нас, успокоительные препараты едва ли не на первом месте в этом списке. Поэтому приводить в порядок мысли приходится иным способом. Мне помогает озеро, Инга предпочитает колосящееся пшеничное поле. Для каждого уголок релаксации индивидуален, неповторим, и максимально действенен.

Мысли о Тешене были отодвинуты на задворки разума, проблемы Инги временно притупились — я была спокойна, думая только о предстоящем заказе, сосредоточившись исключительно на работе. Так правильно, так должно быть, это необходимо.

Вероника сидела за огромным дубовым столом, монолитом возвышавшимся в центре просторного кабинета. Строгий деловой костюм необычайно шел ей, впрочем, вампирам шло все: от робы до туалетов из самых дорогих материалов. Что-то эмоционально объясняя по телефону неведомому собеседнику, она знаком указала мне на кресло для посетителей.

— За что я тебе деньги плачу, дурак безмозглый?! — буквально прокричала она в трубку. — Времени у тебя до утра. Не знаю, как! Выкручивайся, как хочешь!

— Что-то случилось? — пряча улыбку, участливо спросила я.

— Нет, ты видела такого идиота? — не сдерживая эмоций, воскликнула вампирша. — У него заказ на завтра, а он пироженок захотел!

— И что? — сладкое, конечно, нам не рекомендовалось в большом количестве, но не настолько уж все было плохо.

— А то! Пирожное «Лесная сказка», даже исходя из названия, предполагает наличие в составе как минимум одного орешка! — взревела Ника. — А у него аллергия на арахис!

— Ой, не могу! — я уже откровенно хохотала, едва сдерживая слезы.

— Тебе смешно, а у меня заказ горит, — уже спокойнее продолжила Вероника. — А мой донор лежит под капельницей. Подписать больше некого.

— Кто клиент? — полюбопытствовала я.

— Жозефина, будь она неладна! — расстроилась вампирша.

— Нормальная она, немного с приветом, но без крайностей, — немного подумав, я предложила решение: — Подпиши новенького. Кажется, он готов.

— Думаешь? — с сомнением спросила Ника.

— Мы с Ингой можем его сопровождать, — последний довод явно попал в цель, так как Вероника согласно кивнула.

— Ладно, с этим более менее ясно. Теперь с тобой решим.

— Кого ты приготовила мне на сегодня?

— Твой старый знакомец — Винчур, — будничным тоном назвала клиента Ника. — И не надо делать такое лицо. Клиенты разные, деньги все платят одинаковые, так что доставай-ка из кармана свой профессионализм, и вперед — на баррикады!

— Он меня раздражает, — уныло пожаловалась я. — Похож на крысеныша.

— Отставить неуважительные отзывы о клиентах! — грозно скомандовала вампирша.

— Так точно, мой генерал! — шутливо отсалютовала я.

— Это есть, — отложила она еще один вопрос в стопку решенных дел. — Ты хотела поговорить о чем-то. Внимательно слушаю.