А тут и медленный танец закончился и сменился на быстрый и я вздохнул с облегчением, но они все равно продолжили свое музыкальное уединение, и во мне вдруг что-то сломалось.

Совершенно равнодушно, словно робот, я аккуратно поставил свою неровную полукруглую рюмку на стол, да так, что она даже не шелохнулась, и молча пошел к дверям.

— Шура, вы куда? — спросила меня симпатичная брюнетка.

— Да мне еще надо виварий проверить, — начал оправдываться я суровым голосом. — Альфреда проконтролировать. А то перепьет чаю — бегай потом за сиренами по всему институту.

Девушка кивнула и отвернулась, меня никто не стал удерживать, а эта пара так вообще ни на что не обращала никакого внимания, и я, больше никем не задерживаемый, ушел.

Когда я, пешком спустившись по лестнице, вошел в каптерку Альфреда, старый вурдалак, взглянув на меня, вдруг вздрогнул и непроизвольно попятился.

— У меня это… Все в порядке… — забубнил он, неуклюже пытаясь спрятать чайник под стол и разбив при этом стакан. — Вроде бы… — добавил он, покраснев и потупившись. Мне стало его жалко, но я тут же решительно подавил в себе эту слабость.

— А на самом деле? — надвигаясь, спросил я.

— Так вроде и на самом деле все в порядке, — ответил Альфред, стараясь ногой незаметно задвинуть осколки под стол.

— Так-так-так, — протянул я многозначительно и он сжался. — А это что такое? — зловеще указал я на чайник.

Он смутился еще больше, но ничего не ответил, насупившись и уткнув глаза в землю.

— Будем составлять докладную? — проговорил я зло и решительно, сам себя не узнавая.

Он еще более обреченно кивнул, еще больше сгорбившись при этом. И тут откуда ни возьмись выскочила женщина с кожей голубовато-серого оттенка, взлохмаченная и в короткой юбке.

— Он не виноват, — быстро заговорила она, старательно строя мне глазки и пытаясь интимно прижаться ко мне грудью. — Это все я принесла. У нас сегодня ведь праздник — День святого Валентина.

Я поморщился, непроизвольно отстраняясь от этих знаков внимания.

— Ну и что? — непреклонно спросил я.

— Но ведь праздник… — жалобно промолвили, невесть откуда повылазившие домовые, вампиры и черти.

Я нерешительно отступил под этим натиском, чувствуя, как что-то размягчается у меня в глубине души.

— Ну хоть по стаканчику, а? — просительно заглядывал мне в глаза Альфред.

Я сурово сдвинул брови. Все замерли.

— Праздник все-таки… — вдруг раздался у меня за спиной волнующий голос Маргариты. Я резко обернулся. Она была одна, с серьезной задумчивостью глядя мне прямо в глаза. И я окончательно размяк.

— Хорошо, но только по одному, — сказал я под громкие крики «ура». А Маргарита, запрыгав вместе со всеми, неожиданно поцеловала меня в щеку.

— Ну тогда и вы с нами, — радуясь, прямо мне в ухо кричал старый Альфред, в то время как я старался заслонить прижавшуюся ко мне девушку от наседающей нечисти. — Уважьте с дамочкой наш праздник.

Тут же возникли граненые стаканы, наполненные, словно кровью, густым красным вином.

Я вопросительно посмотрел на Маргариту. Она чуть виновато улыбнулась мне и несмело кивнула. Я взял стакан и расправил плечи.

— Ну что ж, — сказал я. — За святого Валентина… Пусть у него все будет хорошо…

Нечисть радостно засмеялась, звякнули стаканы, и мы все выпили до дна. К тому же вино оказалось на редкость сладким и пьянящим.

Здесь тоже была музыка, но своя, нестандартная и своеобразная, но тем не менее Маргарита вдруг обернулась ко мне, сунув свой пустой стакан кому-то в руки.

— Саша, можно вас пригласить на танец?

В горле у меня пересохло.

— Конечно, — хрипло и еле слышно выдавил я из себя и неловко обнял ее за талию. Она снова виновато улыбнулась и чуть прижалась ко мне. Кровь у меня забурлила и вампиры радостно зацокали языками.

Мы танцевали в самом центре тесной каптерки, одни, хоть и было кругом много народу, никого не замечая. Она осторожно держала меня за плечи и молчала, волнуя мою шею своим нежным теплым дыханием. Я млел от ее близости и вообще ничего не замечал вокруг. Мир был светел, розов и приятен, и мечтать мне больше ни о чем не хотелось.

А потом тролли заиграли какую-то свою, быструю, кельтскую музыку и все закружились в общем веселом хороводе.

Маргарита весело плясала в самой гуще этой странной компании, смеясь от всей души. Ей, казалось, все было интересно, и никакие проблемы в жизни ее не тревожили — ей просто было интересно жить. А я внимательно и с каким-то странным чувством наблюдал за ней, неожиданно про себя подумав — А ведь это я ее создал, — и тут же испугался своим мыслям.

Перекрывая всеобщий шум и веселье громко пробили старинные настенные часы.

— Ладно, — сказал я Альфреду, возвращаясь к реальной действительности. — Пойду дальше.

— Путь добрый, — сказал Альфред с готовностью.

Усталые, но довольные, мы поднялись ко мне в отдел.

— Как я устала! — радостно сказала она, потягиваясь с грацией кошки. — Давно мне так не было весело.

Я пожал плечами, стоя как истукан.

— У вас интересно, — продолжила она, прохаживаясь по вычислительному залу. — Я вам всем завидую.

Я снова пожал плечами. Она засмеялась.

— Ладно, на сегодня хватит, — сказала она вполне довольным тоном. — Все, ложусь спать.

— Ложись, конечно, — согласился я. — Время уже позднее…

Она с какой-то чертовщинкой в глазах лукаво взглянула на меня.

— Спокойной ночи, — сказала она.

— Спокойной ночи, — подавленно ответил я.

— Увидимся утром, — снова сказала она.

— Конечно, — кивнул я. — Я буду рядом.

Она ничего не ответила, только открыто, по-дружески, улыбнулась и скрылась за модулем памяти.

Я сел за монитор. Минут двадцать я пытался сосредоточиться на своей задаче, но у меня так ничего и не получилось. К тому же я то и дело оглядывался, ожидая снова увидеть ее в дальнем кресле. Но кресло на этот раз упрямо оставалось пустым.

Я встал, прошелся по залу. Осторожно заглянул за модуль. Она спала как младенец, уютно подоткнув плед и смяв подушку. Ее сон был легок и свеж, и мне почему-то стало грустно.

Я вышел в коридор и до самого утра бесцельно слонялся по этажам, вызывая удивление у ночных духов и обуреваемый всякими противоречивыми мыслями. И на душе у меня было очень уж неспокойно.

Глава 6. Первые конфликты

Утром я быстренько поднялся на шестой этаж, собираясь предупредить Выбегаллу о рассказанной Маргарите легенде, но его куда-то вызвали и он уже уехал, торопливо собрав папки с графиками и чертежами.

Маргарита еще спала. Я не стал ее будить — наверняка грядущий день не сулит ей ничего хорошего, так что пусть ее неведение и спокойствие продлятся как можно дольше.

Следующий день после дежурства по графику был выходной. Я неторопливо собрал разбросанные по столу бумаги в голубую папку, тщательно завязал тесемки, и собрался уже было уходить, но почему-то медлил. А ведь она останется совсем одна, вдруг понял я причину своей нерешительности, и без всякой поддержки. И я остался.

Она проснулась бодрая и энергичная. Пока она умывалась, я, поляризовав вектор магистатум, сотворил ей пару бутербродов и чашечку кофе. Бутерброды получились на редкость удачными и симпатичными — тонкий слой масла на белом свежем хлебе, ломтик ветчины, ровный пластик вареного яйца и поверх всего этого огурчик; а кофе было очень ароматным, так что у меня при виде всего этого потекли слюнки, я тут же вспомнил, что сам еще не завтракал и тут же сотворил еще парочку — уже для себя. Моя партия оказалась почему-то простой и примитивной — кривой ломоть хлеба с докторской колбасой и без всякой экзотики, а кофе ничем не отличалось от столовского. Я обреченно пожал плечами и решил не ломать голову над этим парадоксом.

— Доброе утро! — весело сказала Маргарита, заходя за модуль памяти и присаживаясь на теперь уже свой диванчик. — Какое все замечательное! — восхищенно произнесла она, оглядев журнальный столик.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: