Глава 2

Нина разглядывала белые бороздки на потолке и улыбалась.

— Он тебя найдет.

— Я знаю, — ответила она.

Кисти рук сжимались и разжимались. Она несколько раз порывалась встать — один раз нога даже наполовину свесилась с кровати — но каждый раз передумывала.

— Знаешь, пусть меня накажут. Но это было прекрасно.

— Ага. Что из того, что ты сделала?

— Как раз то, чего я не сделала. Прерванная любовь — прекрасна. — Она длинно улыбнулась, слишком глупо и беспечно. Она называла такую улыбку олигофренической и не позволяла себе так забываться. Хотя в компании Эдди можно было делать что угодно. — Что-то жарко.

Она подошла к окну и подергала ручку. На противоположной стороне улицы стояла толпа из трехсот школьников и учителей — без портфелей, без курток. Пожарная тревога.

Нина снова легла на кровать.

— Как думаешь, кем меня можно назвать? Эмоциональный маньяк? — Она протянула руки в потолку.

— Эмоциональный наркоман.

— Пожалуй, — она пожала плечами. — Нет, все-таки жарко.

Она встала и повернула ручку окна против часовой стрелки. На противоположной стороне улицы уже никого не было.

— Нина, ты ничего не замечаешь за собой?

— Ты о чем?

— Уже стемнело.

— Не пойму, о чем ты.

— Ты в депрессии.

— Неправда.

— Ты уже четыре часа ходишь по комнате, ничего не делая. И это происходит очень часто.

— Я работаю. Я много работаю. Это нормально — для работающего человека — погружаться в свои мысли и думать, не замечая, как летит время.

— Нет, это признак болезни.

— Ладно. Знаешь, с каких пор я в депрессии и почему?

— Знаю.

— Тогда не говори глупостей.

— Я бы советовал тебе обратиться к психологу.

— Тебе стоило посоветовать это раньше, лет пятнадцать назад.

Он подошел к ней и обнял. Нина заплакала.

— Мне некуда больше идти, Эдди. Что, если это все неправда?

— Ты не веришь в меня?

— Верю. Но что если мой отец действительно болел? Что если у меня шизофрения?

— Ты же знаешь, что это не так.

— Я могу закончить так же, как он.

— Не можешь. Ты уже не такая, как он.

— Он был беспомощным и одиноким.

— Нет, у него была ты.

Нина посмотрела на часы: без четверти три. За окном начинало светлеть.

— Этот полицейский — довольно симпатичный.

— Хотел бы я на него посмотреть.

— Прости, что заставляю тебя ревновать.

— Ничего страшного. Но мы ходим по тонкому льду, ты должна это учитывать.

Нина детально помнила свою встречу с молодым офицером в форме. Почему-то она была уверена, что они встретятся еще не раз. Он ей очень понравился.

Но было кое-что, о чем она забыла, и эта мысль, как надоедливый комар, жужжала в голове, не давая возможности себя поймать.