Глава 4

Нина налила чай. Его аромат был странноватым, мятным, немного сладким и кислым.

— Такой чай научила меня делать мама, в нем есть секретный ингредиент, — объяснила она. — Мама всегда была выдумщицей. Наверное, поэтому она вышла за папу. Его воображение не знало границ.

— Какой была твоя мама?

— Она и сейчас есть. Просто мы не общаемся. Она очень сумбурная. Знаешь, бывают такие люди, когда они находятся в помещении рядом с тобой, кажется, что происходит какое-то движение, суета. Она всегда стремилась быть в центре внимания. Даже нас с братом она воспринимала как кого-то, кто крадет ее внимание.

— Очень странное качество для матери.

— Ну да. Поэтому мы с братом были скрытными. Особенно я. Мама всегда учила меня, что нужно быть скромной, хотя сама таковой она не была. А еще у нас была собака, Сноуи, золотистый ретривер. Такая большая и добрая.

— Ты любила ее?

— Да, конечно. Я до сих пор скучаю по ней и чувствую себя виноватой.

— Виноватой за что?

— За то, что иногда наказывала ее.

— А брат, на сколько младше тебя он был?

— На десять лет. Я очень скучала по нему, когда мама отправила его в колледж. С тех пор он не приезжал к нам. Я зла и обижена на нее, потому что она избавилась от всех членов нашей семьи. Отца сдала в клинику, брата — на учебу, даже собаки у нас не осталось.

— А что стало с вашей собакой?

— Не знаю, просто однажды она умерла.

— Как это случилось?

— Мама не говорит мне, я пыталась у нее узнать. А сама я не помню.

Роберт вспомнил свой курс гипнотерапии, на котором они учились работать с вытесненными воспоминаниями.

— Ты начал говорить как психолог. — Она улыбнулась. — Откуда это?

— Я учился на факультете психоанализа, до того как пошел в полицейскую академию, — поделился Роберт. — Но я бросил обучение на третьем курсе.

— Здорово! А почему ты бросил?

— Было одно обстоятельство, оно поколебало во мне веру в психологию.

— Но, тем не менее, ты звучишь как настоящий психолог. — Она рассмеялась. — Может, ты и мне поможешь?

— Я долго шел к этому вопросу, Нина. Тебе нужна моя помощь?

Внезапно она погрустнела.

— Я думаю, да.

— Тогда давай я помогу тебе. Что тебя волнует? Мне кажется, ты что-то скрываешь.

— Я так не могу. Мне нужно морально подготовиться к этому, чтобы все было по правилам. Ты в кресле, я на кушетке, ты вводишь меня в состояние транса, ну и так далее.

— Можем устроить.

Нина пошла в комнату, чтобы подготовить все для сеанса психотерапии, Роберт подумал, что неплохо было бы осмотреть ее квартиру, раз уж он пришел с ордером.

— Могу ли я осмотреть все комнаты?

— Зачем?

— Есть вероятность, что к тебе придут с обыском. Мне нужно убедиться, что им нечего искать.

— Пожалуйста, я от тебя ничего не скрываю.

Роберт прошел в спальню, где стояла большая кровать, на которой еще пару дней назад они с Ниной развлекались. По обеим сторонам кровати были тумбочки, на одной из них лежала книга — «Американский психопат». «Странный выбор», — подумал он и проверил все выдвижные ящики тумбочек. Они были пусты. Он прошел на балкон, но и тот оказался пуст, за исключением вертикального пылесоса и нескольких стираных вещей на сушилке.

Гостиная интересовала его меньше всего — там они проводили большую часть времени, и Роберт успел рассмотреть ее хорошенько.

Самым таинственным местом для него была третья комната, в которой стоял террариум, в прошлый раз накрытый черной тканью. Сейчас черной ткани не было, и он смог разглядеть содержимое стеклянного куба.

— Это личинки и жучки диамфидий, — сказала Нина, появившаяся на пороге комнаты.

— Какой странный выбор, — только и смог сказать Роберт. Внутри у него все опустилось. Он узнал название — теперь было понятно, каким ядом должен был быть отравлен Ник Кейв.

— Они ядовиты, осторожно, не трогай террариум, — предупредила Нина.

Ее фигура в дверном проеме теперь казалось зловещей. Роберт не понимал, чего ожидать от нее.

— Я не буду. Что еще ты скрываешь в этом комнате? — Он решил перейти к наступлению.

— Больше ничего.

Он принялся обшаривать ящик стола. К его удивлению, там хранился альбом с фотографиями.

— Что за альбом?

— Альбом с фотографиями мужчин, которые мне когда-то очень нравились.

Роберт сел на стул и принялся разглядывать фото. На каждом из них был портрет красивого, а иногда и не очень, молодого человека.

— Это все, с кем у тебя были отношения? — спросил он.

— Да, это все, кого я любила.

— Много же здесь фотографий.

— Не так уж и много за тридцать пять лет моей жизни. Могло бы быть и больше. Думаю, совсем скоро здесь появишься и ты.

— Это не очень здоровая тема, — сказал он. — Почему ты хранишь их?

— Чтобы не забыть.

— Не забыть что?

— То, что у меня бывают чувства.

— А у тебя что-то с чувствами?

— Да, после того как умер Эдди, я ничего не чувствую. Иногда, когда я влюбляюсь, это единственное, что я ощущаю. Больше никаких эмоций.

Роберту показалось это подозрительным. Он замечал все больше сходств Нины с портретом типичного психопата, как бы чудовищно это ни казалось. Он продолжал листать альбом.

— Нина, а что здесь делает фото Ника Кейва?

— Ведь я и в него была влюблена.