Она развернулась, чтобы пойти в сторону двери, но он схватил ее за руку и не пускал.

— Я уйду, когда сочту нужным. Мэгги. Ни на минуту раньше! Чего ты боишься? Того, что я скажу что-то необдуманное и твой «друг» узнает, какая ты на самом деле? А, собственно, почему бы ему об этом не узнать? Если не ошибаюсь, он как раз сейчас спускается вниз.

— Что ты… Ox! — У нее перехватило дыхание, когда он привлек ее к себе и крепко сжал в объятиях, покрывая ее лицо поцелуями. Мэгги не смогла вырваться. Она слышала позади себя шаги, а затем возглас удивления, когда в комнату вошла Мэри и увидела их.

Мэтью оцепенел, а затем резко отпустил ее. Мэгги отстранилась от него, ноги у нее подкашивались.

— Я… я прошу прощения, Мэгги, но я не знала, что… что… — Мэри умолкла и смущенно переводила взгляд с Мэтью на Мэгги, которой неожиданно захотелось рассмеяться. Не то чтобы было так уж смешно, но что-то в этой ситуации показалось ей забавным. Какое должно быть разочарование для Мэтью обнаружить здесь другую женщину!

Смешок сорвался с ее губ, затем еще и еще, пока ее всю не затрясло от смеха.

— Перестань, Мэгги! — Мэтью схватил ее за плечи и как следует потряс, но она не могла остановиться. Затем у нее все потемнело перед глазами, и с тихим стоном она повалилась «на пол без чувств.

Мэгги медленно приходила в себя, отвернув голову от включенной лампы. Сначала она не могла понять, в чем дело, но постепенно сознание вернулось к ней.

Она резко попыталась подняться но застонала, комната поплыла у нее перед глазами, и она вновь упала на подушки и закрыла глаза.

— Лежи спокойно. Станет хуже, если будешь пытаться встать.

Звук знакомого голоса испугал ее, и, повернув голову, она открыла глаза. Увидев Мэтью, сидящего в пододвинутом к дивану кресле, она похолодела. Он с минуту внимательно смотрел на нее, но в его голубых глазах ничего нельзя было прочесть, и Мэгги покраснела от того, что он видел ее такой беспомощной.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? Его голос звучал официально вежливо, в нем не было прежнего гнева, и Мэгги постаралась ответить ему в унисон.

— Прекрасно. Я должна извиниться, я, вообще-то говоря, никогда раньше не падала в обморок.

Он поднялся и подошел к столу, чтобы взять стакан с шерри. На какую-то секунду ей показалось, что она увидела сожаление на его лице, но это могло быть и не так. Мэтью, которого она знала, не ведал сожаления. Он всегда был так уверен в своих поступках, что ему не часто приходилось испытывать раскаяние.

Он вернулся и вручил ей стакан, и его руки были бесстрастными, когда он помогал ей сесть поудобнее. Мэгги отпила маленький глоток, почувствовав, как в пересохшем рту разлилась прохлада и несколько снялось напряжение, овладевшее ей, но ничто не могло облегчить тупую боль от недавней ужасной сцены. Мэгги знала, что думал о ней Мэтью и каким жестоким мог быть в своих несправедливых обвинениях, но все равно она не была готова к такому страшному гневу. Бог знает, что могло бы произойти, если бы не Мэри…

Она охнула, со стуком поставив на стол стакан и оглядывая комнату, но кроме них двоих в комнате никого не было.

— Твоя подруга уехала. За ней пришло такси, и мне удалось убедить ее, что со мной ты в безопасности, хотя она выглядела не очень уверенной в этом.

Мэгги пожала плечами, сделав вид, что ей безразлично, но в душе сожалея, что Мэри не осталась.

— Все правильно. Ей надо было в другой конец города встретиться с одним человеком. Я и не ждала, что она останется, тем более, что в том не было особой надобности.

— Она так и сказала.

Он уверенно произнес эту фразу, так почему же ей тогда показалось, что то были не единственные слова, сказанные Мэри? Она бросила на него беглый взгляд, но на его лице ничего невозможно прочесть. Ей оставалось только надеяться, что Мэри не сказала Мэтью ничего лишнего. Благодаря его профессии, у него был навык, доведенный до совершенства, — выпытывать что-либо; и мысль о том, что он мог узнать о ней нечто такое, чего она не хотела, чтобы он знал, была неприятной. Дать Мэтью подобное преимущество — означало навлечь на себя беду.

Она резко свесила ноги с дивана, пытаясь справиться с головокружением, потому что ей вдруг очень захотелось выставить его из дома.

— Ради Бога, Мэгги, осторожней! — Он наклонился, чтобы помочь ей лечь поудобнее, но она отстранила его.

— Со мной все в порядке! Оставь меня одну. Я сама справлюсь.

— Справишься? — Он распрямился, возвышаясь над ней рядом с диваном так близко, что для нее невозможно было встать, не наткнувшись на него.

— Конечно, справлюсь! — отрезала она, запрокидывая назад волосы, которые выбились из аккуратного пучка, в который она уложила их накануне.

— Позволь мне не согласиться. Ты выглядишь ужасно, если хочешь знать, и, если я не ошибаюсь, у тебя температура. Не удивительно, что ты упала в обморок. — Он протянул руку, чтобы пощупать ей лоб, но Мэгги уклонилась.

— Перестань! Мне не нужно говорить, как я себя чувствую, Мэтью. Если я говорю, что хорошо, значит хорошо, так оно и есть, и точка! А теперь я была бы тебе очень признательна, если бы ты ушел.

Она резко поднялась, вынудив его сделать шаг назад, но застонала от отчаяния, так как к горлу подкатил приступ тошноты. Прижав ладонь ко рту, она, спотыкаясь, добралась из комнаты на кухню, и едва успела дойти до раковины, как ее вырвало.

— Ну, ничего, теперь тебе станет лучше. — Он, должно быть, шел за ней следом, потому что, когда спазмы окончательно прошли, он обхватил ее уверенным жестом за талию и помог дойти обратно до гостиной, чтобы вновь усадить на диван. Он вышел из комнаты, но, спустя минуту, вернулся с намоченной тряпкой в руках и стал осторожно протирать ей лицо и тело. Мэгги закрыла глаза, мечтая, чтобы земля разверзлась и поглотила ее, потому что ненавидела себя за то, что показалась перед ним в таком виде.

— Тебе нужно лечь в постель. Как ты думаешь, сможешь встать?

Его голос звучал мягко, чуть ли не нежно, и она в удивлении открыла глаза. Только на какую-то долю секунды их глаза встретились, и неожиданно вся ярость, вся враждебность прошла. Может быть, был шанс, что они как-нибудь смогут помириться друг с другом, чего они не делали раньше?

— Мэтью, я…

Он встал и бросил тряпку на стол, лицо его было бесстрастным.

— Я думаю, будет лучше, если ты позволишь мне помочь тебе забраться наверх.

Мэгги содрогнулась всем телом, опустив глаза на свои руки, сложенные на коленях. Какая же она дура, что подумала об этом! Мэтью не желал разговаривать и что-либо выяснять. Он жаждал мести!

Ни слова не говоря, она позволила ему помочь ей подойти к лестнице, слишком расстроенная своей глупостью, чтобы спорить. Она не хотела очередной сцены, просто желала, чтобы он ушел, оставив ее и ее дом.

Толкнув плечом дверь в спальню, он помог ей зайти внутрь и окинул оценивающим взглядом стены нежного персикового оттенка, такого же цвета покрывало на кровати, мебель соснового дерева. Мэгги сама оформила спальню, намеренно выбрав цвета и мебель, которые были прямой противоположностью интерьеру спальни в их бывшем доме. Та спальня была украшена антикварной мебелью, богатыми тканями — лучшим из всего что можно купить, но она никогда не чувствовала себя непринужденно в той комнате, никогда не ощущала, что это ее спальня. То была спальная комната Мэтью, оформленная по его вкусу, как, впрочем, и другие комнаты в большом элегантном доме с видом на парк.

После развода он продал тот дом, и, хотя это удивило ее, Мэгги не было его жалко. Он так и не стал ее домом — в нем не было ничего, к чему она приложила бы руку. Он полностью принадлежал Мэтью. С самого начала их взаимоотношений Кейн подчинил себе ее жизнь, и дом в этом смысле не был исключением.

Теперь же, когда она увидела, как он рассматривает ее свежую, незастланную спальню, то неожиданно обрадовалась, что он увидит разницу и поймет, с какой решительностью она пыталась вычеркнуть их брак из своей жизни. Он, однако, ничего не сказал, помогая ей добраться до постели и сесть, прежде чем распрямиться и посмотреть ей в лицо.