– Может быть, Донна. Может быть, я именно так и сделаю.

Фредди... Только имя. Один из тысячи Фредди, живущих в городе, из миллиона, живущих в мире. Собрать их всех вместе и затем выбрать нужного.

На улицах толпились люди, соблазненные весной. Они глубоко вдыхали ее ароматы, флиртовали с ней, обращались с ней, как с любовницей, как с проказницей, которая в летнюю жару сразу состарится и умрет с первыми порывами холодного осеннего ветра.

Легкой походкой расходились после занятий старшеклассницы, девушки, у которых вся жизнь была впереди. Мужчины, стоящие возле кондитерских и закусочных, болтали о боксерских матчах или наступавшем бейсбольном сезоне и посматривали на ножки, обтянутые шелковыми чулками, им бы, конечно, хотелось, чтобы ветер подул сильнее.

Кто-то шел на работу, разносил почту или мыл окна, или приводил в порядок автомобиль – и все глубоко втягивали теплый воздух в легкие. Наконец-то весна.

И один из них был Фредди.

Я шел вдоль Бурк-авеню, удивляясь, как много времени прошло с тех пор, как я ел горячие сосиски, с тех пор, как я ходил на бейсбольные матчи. Много. Очень, очень много. И как давно мне было семнадцать. Сколько лет назад, сколько столетий?

Что такое семнадцатилетняя девушка? Уже не девочка, еще не женщина... Почему семнадцатилетняя скрывает своего любимого? Любовь в семнадцать лет – это волшебная страна томных мелодий на пластинках, прогулок у воды, нежных поцелуев и молчаливых рукопожатий. Это не то, что надо прятать.

Но Бетти Ричардс скрывала свою любовь, и ее любовь скрывалась под именем Фредди, и Нью-Йорк слишком огромный город.

Мне надо было выпить, потому что я ничего уже не соображал. Я готов был идти к Руди и сказать: «Приятель, я проиграл. Я и остальные восемь миллионов больны весенней лихорадкой, только на мне это сказывается больше, чем на других, потому что я до сих пор все еще люблю суку, которая погубила меня, как это поется в песне, Руди. Так что давай оставим все это и забудем, и пусть копы займутся своей работой. Хорошо, Руди? Хорошо, приятель?»

Но сможет ли коп понять девочку с ее первой любовью?.. И сможет ли коп проучить...

Я выругал себя самого, выпил и начал все с самого начала, а началом была «Росинка».

На этот раз я не стал входить внутрь.

Я остановился в дверях и прикинул... Бетти Ричарде выходила из этого кафе много раз. Десять часов, ее ждет Фредди. Где? Я пошел по улице.

Автомобиль? Садилась ли она в машину? Может быть. Но не здесь. Если Бетти затевала все это, чтобы сохранить все в тайне, он определенно не стал бы сажать ее в автомобиль возле кафе. На глазах у любопытствующих подростков. А что если несколькими кварталами поодаль? Но даже и там это было рискованно. А несколькими милями дальше? А дюжиной миль? Почему бы и нет. Но где?

Я свернул налево и пошел по направлению к Бурк-авеню. Вдоль улицы выстроились частные дома. На ступеньках одного из них стояла женщина в домашнем платье. Она проследила, как я прошел мимо, и что-то невнятное пробормотала насчет соседей. Добравшись до Бурк-авеню, я посмотрел направо, затем налево. Слева от меня, на фоне неба, как неизвестный монстр, дыбилась надземная железная дорога. Я повернул и направился в ту сторону, прошел мимо чисто вымытого магазинчика, кондитерской, булочной, остановился у газетного киоска на углу и заметил стоянку машин. Это была стоянка для трех машин, как раз за киоском, неподалеку от подземки.

Такси стояло у обочины. Водитель сидел за рулем, читал комиксы и ковырял в зубах спичкой. Я сунул голову в машину.

– Приветствую вас, мистер, – сказал водитель – Куда держим путь? – Он несколько внимательнее взглянул на меня. – Надеюсь, вы можете позволить себе прокатиться, приятель...

– Я не ездок, – ответил я.

– А я не играю в азартные игры с незнакомыми пьянчужками, – сказал он, – поэтому убирайся.

– Я не похож на игрока, не так ли? – вежливо отозвался я.

– Ну и что из этого, тебе нечем заняться?

– Это твоя обычная стоянка?

– Конечно.

– И тебе приходилось оказываться здесь часов в десять?

– Сколько угодно, а что?

– Не случалось ли тебе подвозить девушку: голубые глаза, темные волосы. Очень хорошенькую девушку лет семнадцати.

– Да разве их всех упомнишь? Я подвозил столько хорошеньких...

– Если эта брала такси, то регулярно. Или, может, она поднималась к надземке? Вспомни, не видел ли ты ее? – Все мои предположения были связаны с тем, что говорила Донна Крэйн. Свидания Бетти происходили, как правило, в одном и том же месте в одно и то же время.

– Зачем тебе нужно это знать, приятель? – спросил таксист.

– Нужно.

– Уходи-ка ты побыстрее, пока я не позвал полицейского.

– Послушай, – сказал я. – Эта девушка убита. Ее сестра наняла меня, чтобы...

– О Господи! – воскликнул он, на секунду прикрыл глаза и сглотнул, словно в горле у него застрял какой-то комок.

– Вы помните ее?

– Голубые глаза, – повторил он, – черные волосы... Семнадцать...

– Да. И если она брала такси, то, как правило, около десяти. Ты когда-нибудь подвозил ее?

– Нет. – Таксист покачал головой. – Я бы запомнил. Попробуй порасспросить других водителей. Время от времени они подъезжают сюда, если оказываются поблизости. Может быть, они что-нибудь помнят.

– Спасибо, – сказал я.

Пока что это было единственное такси на стоянке. Я поднялся на станцию надземки и поговорил с кассиром. Он тоже не помнил Бетти Ричардс. Я вздохнул, спустился на улицу и направился к дому Руди.

Его дом находился недалеко от Бурк-авеню. Поднявшись на четвертый этаж, я постучал в выкрашенную коричневой краской дверь и подождал.

Открыл мне Руди.

– Курт, заходи, заходи!

Я прошел в квартиру и оглянулся в поисках Маделайн, надеясь, что она отошла от первого потрясения, вызванного смертью сестры. Руди заметил мой взгляд и сказал:

– Она в спальне. Она очень тяжело переживает все это...

– Ты знаешь кого-нибудь из парней по имени Фредди?

– Как?

– Фредди.

– Нет, – сказал он медленно. – Думаю, что нет. А как его фамилия?

– Я знаю только имя.

– Это след, Курт? Я хочу сказать, ты думаешь, что этот Фредди и есть...

– Может быть. Как считаешь, Маделайн знает его?

– Не думаю, Курт. – Тут он поспешно взглянул на свои часы. – Послушай, мне надо бежать. Дневной вахтер заканчивает в пять. Я заступаю после него и буду занят до часу ночи.

Я посмотрел на часы на кухонной стене. Было около половины пятого.

– Проводи меня к Маделайн, прежде чем ты уйдешь.

– Конечно, подожди минутку. – Он прошел в спальню, и сквозь прикрытую дверь я услышал их приглушенные голоса.

В комнате было тихо. Звуки с улицы точно взбирались по кирпичной облицовке здания и проскальзывали в открытые окна. Ветерок медленно раздувал занавески. Они бессильно опадали и снова надувались. Дверь спальной комнаты открылась, и Маделайн вышла вместе с Руди, обнимавшим ее за плечи. Ее глаза были красными, а нос распухшим от слез.

– Я убегаю, – сказал Руди опять. – Увидимся, Курт.

– Конечно, – ответил я.

Он поцеловал Маделайн в щеку и вышел. Она подошла к окну и остановилась, неподвижно глядя вниз, на улицу.

– Вы знаете парня по имени Фредди? – спросил я.

Она очень долго не отвечала:

– Что? Простите, я...

– Фредди. Знаете ли вы кого-нибудь по имени Фредди. Был ли у Бетти друг с таким именем? Хоть кто-нибудь.

– Нет. – Маделайн печально покачала головой. – Я не знаю никого с таким именем. А почему вы спрашиваете?

– Да так. – Я пожал плечами. – Есть у вас фотография Бетти?

– Да, где-то есть фото.

– Может быть, дадите его мне?

– Хорошо, – сказала она тускло.

Она опять вышла из комнаты, и я услышал, как пружины кровати заскрипели, когда она села и принялась рыться в шкафу в спальне. Затем я услышал тихие всхлипывания и прерывистое дыхание. Я ждал. Часы на кухонной стене разбрасывали минуты по комнате. Наконец она вышла, вытерла глаза и протянула мне маленькую карточку.