– Характер Ахмета-эффенди с годами не улучшается, и, по-моему, тут уже ничего нельзя сделать. Он служил моему мужу и очень предан нашей семье. Временами с ним приходится нелегко, но он хорошо изучил всех нас, знает наши желания и нужды и верен всем, кто носит фамилию Эрим. А теперь вы должны рассказать мне о себе, мисс Хаббард, и о том, зачем приехали сюда.

Пока Трейси пыталась как можно понятнее объяснить цель своего приезда, миссис Эрим разлила заварившийся чай в небольшие стаканчики и протянула тарелку с пирожными. Когда Трейси закончила рассказ, она задумчиво кивнула.

– Боюсь, ваш мистер Хорнрайт поступил не очень правильно и разумно. Извините меня за прямоту, но вы молоды и не обладаете опытом, необходимым для такой ответственной и сложной работы. Едва ли вы в состоянии оказать мистеру Рэдберну большую помощь. Разве я не права?

– Я и не надеюсь оказать ему большую помощь в работе над книгой, – откровенно призналась Трейси. – Мистер Хорнрайт рассчитывал, что я могу разобрать собранный мистером Рэдберном материал, определить, на какой стадии подготовки к сдаче в печать находится книга и что еще осталось сделать. В случае необходимости я должна рассортировать материалы рукописи и разложить их по отдельным папкам. По-моему, в данный момент наведение порядка было бы самой большой помощью мистеру Рэдберну.

В мягком смехе миссис Эрим Трейси послышались нотки сочувствия.

– Боюсь, порядок и папки, о которых вы говорите, являются незнакомыми понятиями для мистера Рэдберна. Сомневаюсь, что ему понравится, когда кто-то начнет наводить порядок и ковыряться в его книгах, бумагах и набросках мозаик.

– Я бы не стала использовать такое сильное слово, как «ковыряться». Могу повторить: я приехала для того, чтобы просто рассортировать материал. – Брови Трейси сомкнулись и образовали линию, недвусмысленно говорящую, что она не намерена сдаваться.

Белокурая француженка с турецкой фамилией откровенно и изучающе посмотрела на девушку.

– То, что вы предлагаете, невыполнимо. Но, вероятно, вам следует убедиться в этом самой. Кажется, я смогу сделать так, чтобы вы остались здесь как минимум на неделю.

– Для такой работы мне не хватит одной недели, – гнула свою линию Трейси.

Однако ее слова, казалось, не произвели совершенно никакого впечатления на миссис Эрим.

– Возможно, мне удастся устроить так, чтобы вы остались здесь на неделю, – невозмутимо повторила она. – За это время вы убедитесь в несбыточности своих надежд и сможете доложить мистеру Хорнрайту о невозможности выполнить поставленные перед вами задачи. В этом не будет вашей вины, как не было бы и вины любого другого человека, которого он мог послать вместо вас. Но факт остается фактом: Майлс Рэдберн просто не хочет заканчивать эту книгу. Когда я пригласила его к себе для работы над книгой, то надеялась, что он напишет что-то очень значительное и внесет важный вклад в изучение турецкой культуры. Мне очень хотелось на это надеяться, но я реалистка, мисс Хаббард. Сейчас я уже не сомневаюсь, что он не собирается заканчивать ее.

Мистер Хорнрайт и я думаем иначе, мысленно возразила ей Трейси.

– Когда я могу его увидеть? – произнесла она вслух, словно не слыша доводов миссис Эрим. – Он знает, что я здесь?

– Пока нет. Майлс уехал, и мы ждем его возвращения завтра. Может, завтра мне и удастся немного подготовить его к известию о вашем приезде. Он отправился на стамбульский берег в одну маленькую мечеть, мозаики которой поразительны по красоте. Мистер Рэдберн регулярно совершает такие поездки. Он постоянно пополняет рукопись книги новыми материалами и сам делает наброски интересных мозаик. Эти поездки начались давно, и им не видно конца, хотя я не вижу необходимости представлять в книге мозаики всей Турции. Было бы вполне достаточно отдельных примеров из разных периодов истории. Ваш редактор дал ясно это понять во время своего приезда в Стамбул. Но, скажите мне, моя дорогая, почему мистер Хорнрайт для продолжения этой миссии выбрал именно вас?

Трейси ответила с дипломатической осторожностью:

– Мистер Хорнрайт подумал, что я могла бы пригодиться мистеру Рэдберну в данный момент. Если, конечно, мне удастся убедить его согласиться принять мою помощь.

– Мне нравятся люди, которые откровенны со мной, – кивнула миссис Эрим. – Может, мне повезет, и я помогу вам остаться на неделю, как я уже говорила. Большего обещать не могу. Но и неделя уже кое-что, не так ли?

Трейси оставалось только молча кивнуть. Она никак не могла понять, на чьей стороне эта женщина, и ее очень удивило безапелляционное заявление миссис Эрим о том, что Майлс Рэдберн не собирается заканчивать книгу.

– Скажите, мисс Хаббард, – продолжила свои расспросы миссис Эрим, – вы знакомы с живописью Майлса Рэдберна?

– Да, конечно, – кивнула Трейси. – Я много раз видела его портреты на выставках в Америке. – Да, она обязана говорить правду, но не должна быть слишком откровенной. Сейчас разговор коснулся опасной темы, и Трейси решила, на всякий случай, не слишком доверять спокойствию и откровенности хозяйки. – Мистер Хорнрайт сказал, что он давно ничего не пишет, – добавила девушка.

На какую-то долю секунды глубокие голубые глаза прекрасной блондинки затуманились, но тут же вновь прояснились.

– Совершенно верно. Это большая потеря для всех. Но, может, этот тяжелый период в его жизни пройдет, как проходит все на Земле. Время лечит боль. Я тоже теряла дорогих мне людей.

Трейси помешала чай крошечной серебряной ложечкой и ничего не сказала. Миссис Эрим не стала есть сладкие пирожные, отхлебнула лишь глоток чая с лимоном. В комнате воцарилась тишина, которую нарушал только дождь, стучащий в окна. Сильвана Эрим, судя по всему, привыкла не тратить свою энергию напрасно. Она обладала замечательной способностью сохранять спокойствие, но не казаться при этом вялой и медлительной. Трейси становилось все больше и больше не по себе в присутствии этой загадочной женщины. Она спросила себя, какая миссис Эрим, которая так замечательно умела держать себя в руках, в гневе или во время ссоры. Едва ли такому властному человеку понравится, если ей кто-то будет перечить, мелькнула у нее догадка.

Миссис Эрим поставила стакан и блюдце на поднос и слегка изменила позу, откинувшись на подушки.

– Скажите мне… вам удобно в той комнате, в которой вас поселили в яли?

– Очаровательная комната, – ответила Трейси, опустив глаза. – Спасибо за приглашение остановиться у вас.

– Вам не мешает плеск волн? Не тревожит?

– По-моему, нет, – покачала головой Трейси.

– Хорошо! Что касается меня самой, то я не выношу гудков и свистков проходящих судов и звуки голосов, которые разносятся слишком далеко над водой. Поэтому я и уговорила мужа построить мне этот дом в лесу, где можно жить спокойно и где мне ничто не будет мешать. Будем надеяться, что шум не помешает вашему сну. И не беспокойтесь о завтрашнем дне. Я сама переговорю с Майлсом Рэдберном.

– Вы очень добры, – поблагодарила ее Трейси. Разговор подошел к концу. Трейси пробормотала, что должна вернуться в свою комнату и разобрать вещи. Миссис Эрим не стала провожать гостью до двери, у которой неожиданно возник дворецкий Ахмет. Он открыл дверь, молча провел Трейси по крытому переходу в яли и проводил ее до комнаты. Когда девушка поблагодарила его, он кивнул и, двигаясь бесшумно, как тень, в своем темном, плохо сидящем костюме, быстро растворился в темноте большого салона: Какая жалость, подумала Трейси, входя в свою комнату, что Ахмет живет во второй половине двадцатого века, а не во времена оттоманских турков. Он бы потрясающе смотрелся в тюрбане и развевающемся халате.

После разговора с Сильваной Эрим у нее немного поднялось настроение. По крайней мере, она могла остаться здесь хотя бы на неделю. Трейси еще не смогла разобраться в характере этой женщины и понять, почему она стала на сторону незнакомки, которая не могла ничего ей дать, но факт оставался фактом: она сделала шаг навстречу Трейси. Где одна неделя, там и две. Может, удастся найти способ растянуть эту неделю…