- После всего, что у нас с ней было…

- Безмозглые обсоски. - Густаво выходит вперед и принимается скатывать пропитанный кровью ковер.

У него жена и пятеро детей, и, хотя ему не доводилось еще избавляться от мертвого тела, он уверен, что это проще пареной репы. Типа обкаканных пеленок.

Зверье смущено. Стоит Густаво прикрикнуть, как все хватаются за раму от кровати - штука-то тяжелая. И мешает.

- По правде сказать, она мне никогда особо не нравилась, - морщится Барри.

- Выдоила нас по полной, - добавляет Джефф.

- А я был просто с вами за компанию, - подхватывает Трой Ли.

- По минетам-то она была не очень.

- Давайте спрячем ее пока в шкаф, а вечером сволокем в Хантерс-Пойнт и выкинем, - предлагает Леш.

- В Рождество? - ужасается Дрю.

- Просто поверить не могу. Сначала она захапала наши денежки, а теперь еще и все Рождество испортит, - сокрушается Трой Ли.

- Наши денежки! - вопит Леш.

- Эта стерва!

Мертвые шлюхи мало кому по душе.

- По душе мне мертвые шлюхи, - выбивается из темы вампир Илия Бен Сапир.

- Нужно же вносить какое-то разнообразие. - Шею проститутке он сворачивает прежде, чем успевает выпить всю кровь. Значит, мертвое тело останется.

- А то все одно и то же.

Вампир оттаскивает труп за помойку и наблюдает, как затягиваются раны на шее. Проститутку он снял в сквере на углу Десятой улицы и Мишн-стрит. Вампир прохаживался в мешковатом комбинезоне с поднятым капюшоном. Его изысканно бледное семитское лицо поразило девчонку.

«Непростой ты кренделек…» - последние ее слова.

При ней было всего-навсего сто долларов. Кроссовки, комбинезон и эти жалкие гроши - вот и все трофеи древнего вампира. Все его имущество.

Он прибыл в город на яхте стоимостью в миллионы, набитой предметами искусства стоимостью в десятки миллионов, а теперь опустился до того, что убивает ради мелочи. Разумеется, у него имелись собственные дома, разбросанные по всему миру, и немалые заначки наличности в дюжине городов, но до них еще надо добраться. А может, все это не так уж плохо. Он ведь и явился сюда разогнать тоску. Если ты уже лет восемьсот как покойник, живости характера - ну просто никакой! А так - сплин улетучился, и вампир чувствует себя живее всех живых.

Бен Сапир выходит из сквера и смотрит на небо. Рассвет на носу. В запасе у Илии еще минут двадцать, не больше. Как летит время! Вампир пересекает улицу и быстрым шагом входит в гостиницу. У входа надпись: «Номера внаем. На час, на день, на неделю». От стойки портье несет табаком, потом и героином.

Старик поднимает капюшон, горбится и подходит ближе.

- Комната без окон найдется?

- Двадцать пять баксов, как и все прочие. Белье надо? Еще пять баксов.

Вампир ухмыляется:

- Не надо. Еще запачкаюсь.

Он расплачивается с портье, берет ключ и поднимается по лестнице. Да, живость чувств вернулась. Пока не помрешь, не оценишь по достоинству. И не насладишься сполна местью.

Вампиры сидят рядышком на кровати и смотрят, как по оконному стеклу ползет хромой пятиногий жук.

Томми кажется, что лапки жука движутся в определенном танцевальном ритме, который можно даже положить на музыку (если бы он умел!).

Он уже и название придумал: «Сюита для хромого жука и кошек, скребущих на сердце».

- Красивый жук, - говорит Томми.

- Красивый, - соглашается Джоди. «Надо бы Эбби отблагодарить», - думает она.

Вот укусила девчонку, и теперь совесть мучает. И не потому, что применила силу, - Эбби и сама была не против. Самое противное, другого выхода не было. Выжить любой ценой - вот что двигало пробудившимся в ней зверем. Хищник подавил человека.

- Вот теперь-то Зверье за нас возьмется, - произносит Томми.

Он зол на бывших приятелей, ведь они его предали, и в то же время понимает свою обособленность от них. Да и со всеми прочими людьми у него теперь мало общего. Завтра Рождество, а ему даже не хочется звонить родителям. Зачем? Они теперь для него существа низшего порядка. Что таким подаришь?

- Руки коротки, - фыркает Джоди.

- Подумаешь, какое-то Зверье.

- Наверняка Илия тоже так думал. И попался им в лапы.

- Обязательно надо его разыскать.

Перед внутренним взором Джоди предстает Илия, жарящийся на солнышке у здания паромной переправы. Мимо идут туристы и удивляются, чего ради кто-то приволок сюда статую. Интересно, слой металла защитит его?

Томми смотрит на часы:

- Туда и обратно нам сегодня не успеть. Я вчера уже попробовал.

- Как ты мог так с ним поступить, Томми? Он же один из нас.

- Один из нас? Забыла, как он собирался нас убить? Впрочем, в определенном смысле он нас и убил. Как можно простить такое? Кроме того, если уж ты весь в бронзе, какая тебе разница, под водой ты или на суше? Я просто хотел убрать его с глаз долой, чтобы в будущем не путался у нас под ногами.

- Ладно, ладно. Извини.

В будущем? Она жила с полудюжиной парней, и никто из них и не заговаривал с ней о будущем. А для них с Томми грядущее - это такой огромный срок… Если, конечно, они не попадутся, пока спят.

- Может, нам и вправду уехать из города? - думает Джоди вслух.

- На новом месте никто не будет знать, кто мы такие.

- Пожалуй, нам надо купить елку, - брякает Томми.

Джоди уже не смотрит на жука.

- Вот это мысль. И еще нам надо украсить квартиру омелой, и нарядить елочку, и выйти на улицу, и подождать Санту. Пока солнце не встанет и не спалит нас. Звучит?

- Лапуля, твой сарказм оценить некому. Я просто пытаюсь расставить все по местам. Три месяца назад я работал в магазине в Индиане, собирался поступать в колледж, разъезжал на машине-развалюхе, мечтал о постоянной девушке и все ждал, вдруг случится что-нибудь, выходящее за рамки, только бы не тянуть всю жизнь лямку, как мой отец. Теперь у меня есть девушка и исключительные дарования и куча народу хочет меня убить… И я не знаю, что мне делать. Никак со следующим шагом не определюсь. А ведь передо мной вечность. Целая вечность! И что мне остается, бесконечно трястись от страха? Хороша перспектива.

Вот ведь орет! Крепись, Джоди, не выходи из себя. Ему же всего девятнадцать, не сто пятьдесят, он и взрослым-то быть еще не научился, что уж тут говорить о бессмертии!

- Все это мне известно. - Джоди совершенно спокойна.

- Завтра ночью мы перво-наперво берем напрокат машину и едем за Илией. На обратном пути покупаем елку. Звучит?

- Берем машину напрокат? Это ново.

- Покатаемся. Ну прямо заботливая матушка. Гляди не перестарайся.

- В принципе, можно и без елки обойтись, - дает задний ход Томми.

- Прости меня. Я вел себя как мальчишка.

- Ты и есть мой мальчишка, - мурлычет Джоди.

- Отнеси меня в постельку.

Некоторое время Томми стоит неподвижно, держа Джоди за руку, потом сгребает девушку в охапку.

- У нас все будет хорошо, правда?

Джоди кивает в ответ и целует его. Из хищника она превращается во влюбленную девчонку. На секундочку. Но этого достаточно, чтобы вернулся стыд.

Ну зачем она напилась крови Эбби? В дверь звонят.

- Ты знал, что у нас есть дверной звонок?

- Нет.

- Артель «Напрасный труд», утренняя смена, - острит Ник Кавуто.

Весело ему, заразе. Судя по всему, всем нравятся мертвые шлюхи, что бы там ни вякали некоторые писаки.

В сквере на углу Мишн-стрит Ник не один.

Дороти Чин - маленькая, хорошенькая и сметливая - подавляет смешок и смотрит на градусник, который вытащила откуда-то из закоулков мертвого тела.

- Мертва уже часа четыре.

Ривера потирает виски. Книжный магазин явно ускользает от него, уплывает все дальше, как и женитьба. Ладно, бог с ней, с женитьбой, может и подождать. Но вот магазин оставляет в душе разверстую рану.

На всякий случай (ему и так все ясно) Ривера спрашивает: