– И зачем ты это делал?

– Я уважал Сида, мне бы не доставило радости то, что причинило бы его семье большие неприятности. Сумасбродным, непутевым девчонкам впутаться в скверную историю слишком легко, тем более таким, как его Принцесса, которой он бездумно потакал, чем нанес ей большой вред. Ты сделалась опасно самоуверенной. Рыжая, и вчера едва не поплатилась за это. Эти парни лишены сантиментов, они не отличают строптивую шлюху от бывшей чумазой принцессы, которая воображает, что ее милость также священна и неприкосновенна, как в старые времена.

– Ничего подобного, просто в «Подкове» их было больше, и муж Минни не создан для драк.

– А ты создана?

– Ага, создана! Я уже прожила одна столько времени, что уже устала; и ничего – благополучно.

– Почему ты не замужем?

– Никто не был похож.

– На кого?

– Ну на Сида и…– я запнулась, но Фрэнк догадался.

– Ты еще не забыла паршивца? Он женат.

– Я знаю. Незачем мне об этом напоминать. Лучше принеси телефон, мне надо на работу позвонить, что я завтра не выйду.

– Я сам позвоню Берджесу.

– Причем здесь он? Мне нужен Уил Донован с оптовых складов «Джексон и Джексон», я там работаю охранником.

– Серьезно?

– Что здесь такого странного? И не первый год. Кстати, к вопросу о никчемной замарашке, работаю в основном по ночам, мне так удобно, но не дремлю и уже трех злоумышленников спугнула. Уил всегда говорит, что я у него лучший охранник. В салоне я лишь подрабатываю, так что вы, мистер, малость ошиблись, и не стойте каменным истуканом.

Пока Фрэнк ходил, я уговаривала себя не расстраиваться. Патрик забыл меня, это навсегда. Он уже никогда не приедет и не увезет меня в новую, счастливую жизнь, он увез другую красавицу. Теперь можно разорвать прекрасную сказку-мечту, которую я столько лет вынашивала в душе.

Моя сказка-мечта рвалась хорошо: вот уже нет ни драконов, ни принца, ни красавицы. Я их подбросила высоковысоко! Сначала они, кружась, медленно, как снег, падали вниз, потом их подхватил внезапно налетевший, черный вихрь, скрутил и унес в никуда.

Когда пришел Фрэнк, я не заметила, что пожаловал он с пустыми руками, у меня нашлось дело поважнее: мне надо было увидеться с собой.

Фрэнк снова на удивление покладисто согласился доставить меня к ближайшей зеркальной стене.

Осмотрев себя, я удовлетворенно сказала:

– Ты наврал, Фрэнк Ловайс! Это что, по-твоему, загнутый нос? Губы, конечно, припухли, спорить не буду, но не так ужасно. А синяки? Разве это синяки?! Ты бы видел, что у меня на лице в третьем классе было! Посмотри, может, от потрясений преждевременная седина где-нибудь пробилась? Ты не там смотришь, на висках должна быть. Ну что, не отыскал?

Фрэнк покачал головой и, как ему было велено, отнес меня на кровать. Я спросила про телефон, Фрэнк ответил, что телефон мне не нужен, он известил Донована о моем уходе.

– Что ты сказал? – переспросила я.

– Я сказал, Рыжая, что ты отныне у них не работаешь. Я найду для тебя более подходящее место.

– А тебя просили об этом?!

– Нет…

– Тогда зачем ты лезешь не в свое дело?! Немедленно принеси мне телефон или я за себя не ручаюсь!

– Рыжая…– начал было опять Фрэнк, но я решительно заткнула уши.

– Пока ты не принесешь телефон, я не стану тебя слушать!

Фрэнк все равно что-то начал бубнить. Чтобы его не слушать и не видеть его шевелящихся губ и совсем ничего не слышать, я скрылась с головой под одеялом.

Через минуту он стащил с меня одеяло, протягивая телефон. Я набрала номер.

– Уил, это я!

– О, привет, Кэти! Просвети старика, по какой-такой причине ты нас оставляешь?

– Я не оставляю, Уил. Произошло недоразумение. Я вышла из строя, но не на совсем. Я скоро вернусь. Тебя неправильно информировали.

– Рад это слышать! Ребята интересуются, что это за брехун, который нас одурачил?

– Это… это так никто, посторонний человек, он поспешил и все перепутал. Ну, ладно, до скорого Уил!

– До скорого, малышка. Мы ждем тебя!

Я положила трубку и не без торжества посмотрела на Фрэнка, он был чрезвычайно рассержен.

От него даже током забило, когда он мне на выданной им его же рубашке рукава закатывал, а потом плащ свой на меня одевал и в машину относил, чтобы в клинику везти.

Там хотели меня оставить, но мы дружно отказались, вернее, я, а Фрэнк меня поддержал, но домой не отвез, как я хотела, а настырно прикатил обратно в свой лесной дом. Тут уже пришла моя очередь сердиться, и я посоветовала ему немедленно удалиться из моей комнаты. Он сказал: о кей, если мне что-нибудь понадобится, надо нажать на кнопку, – и ушел, но я его вернула, чтобы требовательно спросить:

– Где Минни?

– Не имею представления. Похоже, в ее доме не принято поднимать телефонную трубку.

– Странно… Что ты стоишь? Мне ничего не нужно.

Фрэнк ушел. Не успел он закрыть дверь, как я опять позвонила.

– Посмотри, пожалуйста. Эта кровать никуда не вделана?

– Нет.

– Ты не мог бы ее передвинуть к окну?

Он ее мигом переставил куда надо. Я его больше не вызывала, а лежала и смотрела сквозь стеклянную стену на лес, который подступал к самому дому, пока не засмотрелась и не уснула очень крепко, проснулась лишь утром от тишины и кукушки. Кукушка так старалась, что тишина делалась глубокой до абсолютной бездонности. Я боялась шевельнуться, потому что никогда еще ничего подобного не слыхала.

Кукушка замолчала, я спустила ноги и пошла легко, словно сомнамбула, будто меня кто в тот лес заманивал посмотреть, как там такая тишина смогла уродиться.

Это было чистое наслаждение – ступать босыми ногами по росистой траве и следить, как тебя со всех сторон обступают зеленые великаны и твоя голова запрокидывается к их раскланивающимся вершинам, выше которых только Бог и плывущие облака в пронзительной, торжественной синеве.

Вернулась я очень не скоро и ничуть не удивилась, застав Фрэнка, сидящим на ступеньках. Смотрел он на меня необычно: как на потустороннюю, правда, без страха, зато также не мигая. Чтобы его приободрить, я тронула Фрэнка за плечо.

– Фрэнк, я выздоровела.

– Тебя увезти?

– Нет. Я хочу здесь побыть, если ты не возражаешь, и еще я есть хочу.

Съела я все, что мне было предложено. Это было не очень-то много. Фрэнк пообещал вызвать повара с Говардом. Сам есть отказался, у него пропал весь аппетит, когда он обнаружил, что меня нет и его теперь некому вызывать.

Он сидел и молча смотрел, как я быстро уничтожаю съестные припасы и разглагольствую о тишине и походах по росистой траве. Пришлось согласиться для его же блага взять его завтра с собой, если он не проспит, тогда у него тоже появится хороший аппетит и настроение, и он не будет с нахмуренной сосредоточенностью молча пялиться на меня, а что-нибудь расскажет, чтобы и мне было интересно.

Он об этом, наверное, вспомнил, когда мы возвращались из клиники. Потому что Фрэнк спросил меня, знаю ли я из-за чего возникла вражда между ним и Сидом.

– Из-за спорных территорий, – ответила я.

– Это не совсем так. Рыжая. Первый раз мы подрались из-за тебя. Мне к тому времени исполнилось девять лет. Помню, как я забрался высоко на дерево и с неослабевающим интересом обозревал окрестности из подаренного мне отличного бинокля. Наведя его на верхнюю точку южной дороги, я увидел сначала рыжий одуванчик кудряшек с блестящими пуговицами глаз на чумазом лице, а потом все остальное в голубом комбинезоне. Девчонка была на удивление мала, но бойко топала по середине дороги; было видно, что это ей нравится. Однако чем дольше я смотрел на это чудо, тем меньше оно мне нравилось: Рыжая была одна и, похоже, не знала, что скоростные дороги прокладываются не для гуляний. К счастью, южная в тот момент оказалась пустынной, но не возникало сомнений, что долго это не продлится.

Я свалился вниз и рванул, что было сил; когда выскочил на дорогу, заорал, чтобы она сошла с нее, но девчонка как будто не слышала. Продолжая орать и размахивать руками, я помчался к ней.