30 мая 2006 года Николаевская область присоединилась к русскоязычному статусу. Николаевский облсовет постановил предоставить русскому языку статус регионального на территории области. Сессия Николаевского горсовета отклонила большинством голосов протест прокурора против придания русскому языку статуса регионального.

Так развивались события по признанию статуса русского языка в регионах Украины. В этот вопрос вмешался президент страны В. Ющенко. В начале июня 2006 года он сделал заявление, что убежден в незаконности решений ряда областных и местных советов относительно предоставления русскому языку статуса регионального. “Это грубое нарушение конституции”, — сказал он журналистам.

По его словам, соответствующие решения может принимать только Верховная Рада конституционным большинством состава парламента. Ющенко выразил убеждение, что Конституционный суд даст “быструю и легкую оценку этим событиям”.

“От какого языка надо защищать русский?” — задал риторический вопрос президент Украины и резюмировал: “Россия заканчивается там, где заканчивается русский язык”.

Прошу обратить внимание читателя на вторую часть этой политической тирады. Для того чтобы закончилась Россия, необходимо в ближайшее время прикончить на Украине русский язык. Читая эти “откровения”, невольно задумываешься: в каком состоянии находился президент, говоря это? Осознает ли он как глава многонационального государства, где русские по численности занимают второе место, свою ответственность за судьбу народа, поверившего его сладким речам во время “оранжевой революции”? Полагаю, что подобные руководители не имеют права ни на управление государством, ни на доверие обманутых людей.

Не менее интересна, да и не менее цинична позиция представителей Совета Европы, в недрах которого была разработана Европейская хартия. Они одобряют действия центральных украинских властей, препятствующих приданию особого статуса русскому языку. По словам директора украинского бюро Совета Европы, в хартии нет отдельного понятия “международного языка”, а говорится о “региональном языке” и “языке национальных меньшинств”.

Наступление на русский язык идет не только в области образования, делопроизводства, официальных документов и т. д. Еще в 1996 году в Киеве, с подачи президента Кучмы, состоялся “круглый стол” под названием “Государственный язык и информационный простор Украины”. Результатом этого собрания стали “Рекомендации”.

Языковая ситуация на Украине оценивается авторами документа как “ненормальная” и названа “тяжелым наследием империи”. Исправление ее возможно лишь путем “утверждения полноценного функционирования государственного языка и целенаправленного уничтожения негосударственного”. Под “негосударственным” языком, как несложно догадаться, понимается русский. Употребление русского языка в эфире, а также издание газет и журналов на русском предложено считать деянием, которое “своими негативными последствиями представляет не меньшую угрозу безопасности Украины, чем пропаганда насилия, проституции, а также разные формы антиукраинской пропаганды”.

Через несколько дней Кучма раздал поручения различным государственным деятелям по “результатам рассмотрения вопроса о порядке выполнения законодательства о языке на Украине”. Суть их сводится к обеспечению финансирования и административной поддержки “Рекомендаций”. Премьер-министру предложено было рассмотреть вопрос об обеспечении льготных условий финансирования издания и реализации печатной продукции, учебников и учебной литературы на государственном языке, а также “усилить контроль за внедрением украинского языка как государственного в делопроизводство и функционирование органов государственного управления, прочие сферы общественной жизни всех регионов Украины”.

Уже в то время многие отметили, как сильно — с умеренно антироссийского на откровенно русофобский — изменился тон украинского телевидения, когда к его руководству пришел галичанин Зиновий Кулик. Русскоязычные телекомпании, пытающиеся получить лицензии на вещание, например в Крыму и в Закарпатье, сталкиваются с открытым противодействием националистически настроенных чиновников. Теперь эта практика выдавливания русского языка с телеэкрана и из радиоэфира в общеукраинском масштабе получила теоретическое и законодательное обоснование.

Президент Украины В. Ющенко еще более ужесточил борьбу с русским языком в эфире. Под угрозой оказался и общенациональный канал “Украина”, вещающий на русском и считающийся оппозиционным. Националисты потребовали закрыть канал за то, что футбольный репортаж шел на русском языке! Они заявили, что “по законодательству и регламенту Федерации футбола Украины языком футбольных репортажей является украинский”.

Подводя итог о положении русского языка в средствах массовой информации Украины, следует сделать вывод, что власти “незалежной” преследуют одну цель: “Геть з iнформацiйного простору!”.

Украинские депутаты уверены, что ни один из 12 законопроектов о предоставлении русскому языку официального статуса не будет принят Верховной Радой.

Украинские власти не останавливаются на изгнании русского языка с информационного поля. Гонения принимают самые уродливые формы! Диву даешься, когда читаешь о том, что уже и песни на русском языке на Украине начали подвергаться преследованиям. Во Львове решением горсовета было принято решение о запрете исполнения песен на русском языке на улицах, площадях и в общественном транспорте. Нарушители будут подвергаться штрафу в размере 50 гривен.

На этом русофобские выверты в “незалежной” Украине не заканчиваются. В преддверии выборов в Верхвную Раду власти решили перевести на украинский язык списки избирателей. Машина добросовестно переделала фамилии на украинский лад. Был Мельников — стал Мирошников. Мельников ищет себя — и не находит. Но это еще полбеды. И Мельников, и Мирошников хотя бы с одной буквы алфавита начинаются. А как быть Телегиным? Будешь искать себя, как привык, на букву “т”. И где уж тут догадаться, что теперь на “б” надо искать, потому как Телегин на украинский манер зовётся Брычкин.

Кому-то вовсе не повезло, поскольку в одночасье сменилась не только фамилия, но и имя. Был человек Николаем Скворцовым, а превратился в Мыколу Шпака. Другого все знали как Филиппа Хохлова, теперь же он Пылып Чубьев. Кузнецовы немедленно превратились в Ковалевых, Дубинины — в Дрюковых, Крюковы — в Гаковых, а Портновы — в Кравцовых.

Увидев новые списки, люди атаковали главный штаб выборов и его территориальные комиссии жалобами на безграмотный компьютер. Например, в результате автоматического перевода Зонтикова стала Парасолькиной, Пуговкин — Гудзыковым. Удивительные метаморфозы произошли и с адресами: улица Воровского переименована в Крадижную, поселок Земляничный — в Полунычный…

Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Грустно мне писать о позорных действиях украинских националистов по уничтожению русского языка. Грустно писать об этом мне, родившемуся в украинском Донбассе. Там я провел детство и юность. Мы, русские, жили обычной трудовой жизнью бок о бок с украинцами, понимали друг друга, и никогда не возникал вопрос, как будет звучать моя фамилия. Мне нравился их певучий говор, украинский юмор, задушевные песни. У меня много друзей-украинцев, я дорожу их дружбой и постоянно переживаю — как они чувствуют себя там, в “незалежной” Украине.

Я задаю вам, господа политики, вопрос: во имя чего вы это творите? Не думаете ли, что вам все сойдет с рук и не придется нести ответ за натравленных друг на друга родных братьев? И отвечать за свои деяния и в этой жизни, и перед Богом!

Закончить эту главу я хочу словами великого русского и украинского писателя Николая Васильевича Гоголя: “…Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и, как нарочно, каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую. Для этого самые истории их прошедшего быта даны им непохожими одна на другую, дабы порознь воспитались различные силы их характеров, чтобы потом, слившись воедино, составить собою нечто совершеннейшее в человечестве”.