Он был прав. Весь мир станет свидетелем их позора, и что бы ни произошло потом, никто не забудет этой сенсации.

Появление Коринф еще больше убедило его в том, что им уже никогда не выбраться на свободу, иначе бы Панайотис убрал владелицу яхты. Коринф скользнула по нему холодным взглядом и сказала:

— Самолет заправлен. С острова получена радиограмма. Там беспорядки, заключенные достали оружие и успешно защищаются. Прошел слух, что Стефан Мазураки покинул остров, чтобы организовать им помощь.

— Это, конечно, окрыляет людей, — улыбнулся генерал. — Пора показать им, насколько неосновательны их надежды.

— Пока наши люди держатся, но нужно торопиться, — продолжала Коринф.

— Стоит только ослабить хватку и плебеи наглеют, — пробормотал генерал. — Ну хорошо! Покажем населению, что американцы и Мазураки в наших руках, тогда сопротивление заглохнет само собой.

— В самолете шесть мест, но раз на нем нет бомб, то ничего страшного, если нас будет восемь, — сказал Панайотис. — Вы, генерал, я, Уолкер, Роуленд, Мазураки и три человека охраны.

— Хорошо, наденьте на них наручники, — ответил Метаксос. Ордена на его груди тихо звякнули, и Джо с огорчением увидел, что среди них был и американский.

Когда их уводили, Джо посмотрел на Коринф.

— Надеюсь, вы не пожалеете об этом еще раз.

Ее взгляд остался холодным и не выражал ничего, кроме легкой иронии.

— Проигравшие не в моем вкусе.

Генерал лично занял место за штурвалом, рядом с ним сел Панайотис, на двух сиденьях устроились Джо, Мазураки и Том. Охранники стояли у них за спиной.

Солнце заиграло на плоскостях, когда Метаксос развернул машину против легкого ветра. Перед ними милях в двадцати лежал остров, и его контуры, словно нарисованные тушью, выделялись на сверкающей голубизне моря. Картина была столь неописуемо красива, что Джо непроизвольно сжал руки на груди… и почувствовал под рубашкой твердый предмет. Вот, кажется, шанс, который он ищет! Джо толкнул сидящего рядом Мазураки и прошептал:

— Когда мы приземлимся, и я подам знак, крепко закройте глаза секунд на десять. Поняли?

Хотя он говорил, не шевеля губами, часовой все-таки заметил и ударил его рукояткой револьвера по голове.

— Не разговаривать! — рявкнул он.

Джо почувствовал ужасную боль и струйку крови, побежавшую по затылку. Он изо всех сил старался не потерять сознание и сидел, не шевелясь. Понял его Мазураки или нет, но второй раз заговорить он не решился.

Генерал был хорошим психологом, и Джо предполагал, что всякое сопротивление прекратится, когда Метаксос свалится на них с неба с двумя пленниками, ведь восставших поддерживала надежда на свободу, и эту надежду люди потеряют. Генерал все сделает элегантно и эффектно.

Оказавшись над городом, диктатор сделал круг над Сербой, развернулся и повел машину к набережной, на которой толпились солдаты. Они махали и что-то кричали, но Джо не показалось, что они в восторге. По-настоящему ликовали лишь несколько офицеров. Они быстро прыгнули в лодку, наверное, им не терпелось выказать преданность хозяину.

Метаксос отпустил штурвал и взялся за дверцу кабины. Наступил решающий момент. Джо нащупал рукой золотую капсулу, отыскал замок и покосился на охранников. Те с любопытством уставились на берег.

Тогда он толкнул коленом Мазураки и открыл медальон. Молочные струи поползли по кабине, и в ту же секунду Джо ударил первого охранника. Не открывая глаз, он выбросил руки в направлении второго, и крик боли показал, что он не промахнулся. Шум, раздавшийся рядом, означал, что Том справился с третьим.

Панайотис, сидевший впереди, схватился за оружие, но вдруг понял, что ничего не видит. Джо приподнялся, обхватил шею противника наручниками и с силой прижал к спинке сиденья.

Ослепший Метаксос сидел неподвижно.

Наконец прошли десять секунд и Джо открыл глаза. Из них текли слезы, но он все же увидел, что Панайотис лежал без сознания, такими же мирными стали и трое охранников. Капитан Роуленд моргал покрасневшими веками, а Мазураки крепко зажмурился. Значит, он все-таки понял.

— Вы оказались правы, генерал, — громко произнес Джо. — Все решает окончательная победа.

Том шарил в карманах Панайотиса, пока не нашел ключ от наручников. Щелкнули замки, и они снова были свободны.

— Прочь отсюда, — прохрипел капитан, — мы еще успеем.

Джо с силой тряхнул его за плечи.

— Нет, старик. Мы устроим триумфальный въезд в Сербу, и это станет нашим пятым актом.

— Ты рехнулся? Проклятый честолюбивый пес!

— Это вопрос гордости. Метаксос оскорбил меня и заплатит за это. Вы готовы, мистер Мазураки?

— Положитесь на меня, мистер Уолкер. — Глаза его сияли. — На всем острове найдется лишь дюжина людей, которые в самом деле преданны генералу, остальные только ждут возможности вроде этой.

— Мне кажется, их меньше дюжины, — произнес Джо, показывая на лодку, приближающуюся к самолету. — Вот они. Приготовим им достойную встречу.

Он вытащил из кармана Метаксоса свой автоматический пистолет, сунул в руки бранящегося капитана его револьвер и открыл дверь кабины.

— Руки вверх, джентльмены! — по-гречески приветствовал он прибывших, а поскольку те непонимающе уставились на него, добавил: — Это приказ!

Подчиненные генерала были так ошеломлены, что даже не подумали сопротивляться. Капитан спрыгнул в лодку и забрал у них оружие, после чего они по одному поднялись в самолет, где им надели наручники. Теперь Джо мог положительно оценить тот факт, что все офицеры Метаксоса всегда носили на поясе пару наручников. Потом такие же браслеты оказались на запястьях охранников и Панайотиса.

— Он останется здесь, — сказал Джо, — иначе толпа его просто линчует.

— Ты можешь объяснить мне, что будет дальше? — спросил капитан, проглатывая очередное проклятье.

— Мазураки, генерал и я поедем на берег и устроим там небольшое народное собрание. Потом увидим.

— Ты рехнулся, — повторил Том. — Совершенно рехнулся! Они убьют тебя.

— Не думаю.

— Зато я думаю! Какое тебе дело до этого паршивого острова? Наше задание выполнено. Кто ты, собственно? Фидель Кастро с Сербы?

— Для этого мне не хватает бороды, — ухмыльнулся Джо. — Слушай, старик, ты останешься на борту самолета. Если что-то пойдет не так, ты поднимешься в воздух и исчезнешь. Доставь Каэтану в Афины и не пытайся прийти мне на помощь. Ясно?

— Было бы бессмысленно, — в ярости ответил капитан, — не говоря уже о том, что я не помогаю сумасшедшим. Приятного времяпрепровождения.

Джо протянул Мазураки громкоговоритель:

— Вы знаете свою задачу.

— Я готов.

Джо вытащил генерала в лодку, взялся за руль и направился к берегу, где столпилось много солдат. Увидев приближающуюся лодку, толпа пришла в движение. Солдаты с недоумением глядели друг на друга, слышались взволнованные крики. Появились и штатские, спешащие к набережной. Все они были вооружены.

Когда лодка причалила, все крики замерли. Собравшиеся молча раздвинулись, давая дорогу прибывшим. Оглядевшись, Джо увидел несколько пустых бочек и подтолкнул к ним Стефана Мазураки.

— Влезайте, — прошептал он, — люди должны видеть вас.

Мазураки повиновался. Он стоял прямо, его седые волосы развевались на ветру, разорванная рубашка обнажала грудь, глаза горели. Он был воплощением героя-освободителя. Театральным жестом Мазураки поднес ко рту громкоговоритель.

— Граждане Сербы! — раздался его голос, и Джо с облегчением вздохнул: откажи громкоговоритель в данный момент, и это могло бы привести к катастрофе.

— Вы все меня знаете, — продолжал Мазураки. — С незапамятных времен семья Влаху живет на Сербе, и все это время она поддерживала слабых, ограничивала власть сильных, она всегда защищала святое право человечества — свободу. Она четыреста лет боролась против турецкого ига, боролась против итальянцев, англичан и немцев в последней войне. Но злейшим врагом свободы нашего острова является человек нашей крови — генерал Метаксос! Граждане Сербы! Вы все знаете, что сделал за последние годы этот человек: у всех вас в тюрьме находятся сын, брат, муж, жена, я сам был в застенках тирана. Но я никогда не терял надежды, что придет день, и наш народ снова обретет счастье свободы. Этот день настал! — Мазураки сделал многозначительную паузу. — Именем революции объявляю: генерал Метаксос низложен и ответит за свои злодеяния, его офицеры арестованы и предстанут перед судом, всем остальным объявляется амнистия, они сохранят все права и из них будет образована новая армия Сербы.