– Будет сделано, – сказал Гиббонс.

– Я с тобой свяжусь.

– Не вешай трубку. Хочу спросить тебя кой о чем.

– О чем же?

Гиббонс ухмыльнулся.

– Как она в постели, что надо?

– А ты как думаешь?

И Тоцци бросил трубку.

Гудки раздались в ухе у Гиббонса, но он не заметил этого. Он поглядел на остаток бутерброда, который по-прежнему держал в руке, и отправил его в рот целиком.

На следующий день Гиббонсу улыбнулась удача. Была пятница, и Иверса в этот день не ждали. Ответственный начальник отдела решил устроить себе удлиненный уик-энд, чтобы забрать сына из летнего лагеря в штате Мэн. Правда, Гиббонс обнаружил, что у Иверса завелась пренеприятная привычка неожиданно появляться, как раз когда Гиббонс работает на компьютере или просматривает досье. Конечно, он предоставил Гиббонсу свободный доступ ко всей информации, но никогда не обещал ему, что не станет совать нос в расследование. Иверсу нужно было отловить Тоцци, и Гиббонсу уже смертельно надоело давать ему уклончивые ответы, ссылаться на рабочие источники информации и говорить о том, чем конкретно он в данную минуту занят, как именно собирается поступать в дальнейшем и какие цели тем самым преследует. Сегодня, слава Богу, ему предоставлялась возможность спокойно поработать, и он собирался, воспользовавшись благоприятно складывающейся ситуацией, добиться ощутимых результатов.

К часу дня у него уже зарябило в глазах, клетушка в архивном помещении, в которой он работал, ломилась от протоколов допросов Ричи Варги на протяжении всех слушаний в Большом жюри. Монитор компьютера, казалось, постоянно подмигивал Гиббонсу. Голова у него гудела, но останавливаться сейчас ему было просто нельзя. Он готов был согласиться, что подозрения Тоцци вполне соответствуют действительности. Варга был самым тесным образом связан с тремя семействами нью-йоркской мафии, что само по себе было делом уникальным. Три крестных отца, судя по всему, дали согласие на одновременную ликвидацию Ландо, Блэни и Новика, поэтому, если уж говорить о возможном посреднике в таком деле, им, несомненно, мог быть Варга. А если Варга был посвящен в этот план, то он, не исключено, знал и того, кто сдал агентов мафии.

Гиббонс составил список агентов нью-йоркской конторы, работавших на нелегальном положении в трех семействах мафии последние десять лет. Кроме Ландо, Блэни и Новика, в этом списке оказалось еще шестнадцать агентов – четыре в семействе Мистретты, пять в семействе Джиовинаццо и семь в семействе Луккарелли. Гиббонс задумчиво проглядел перечень имен. Кое-кого из этих людей он довольно близко знал, другие, из тех, что помоложе, были ему вовсе не знакомы. Но ни то, ни другое ровным счетом ничего не значило. Подонок мог оказаться твоим лучшим другом. Мог оказаться последним, кто способен вызвать хоть малейшее подозрение, самым безобидным или самым бесстрашным из всех. Это может быть любой из них, мрачно подумал Гиббонс, глядя на желтый фирменный бланк, на котором его рука вывела в столбик шестнадцать имен вместе с итальянским псевдонимом, использованным для внедрения в мафию.

Прежде чем заняться протоколами допросов Варги, Гиббонс решил изучить досье на него. Ричи родился в Гаване на Кубе 3 сентября 1949 года. Гиббонс быстро прикинул: через две недели Варге стукнет тридцать семь. Его отец работал на американскую мафию, державшую под контролем игорный бизнес в Гаване. Эммануэль (Манни) Варгас, отец Ричи, был без ума от гангстеров, потому что они казались ему настоящими мужчинами и были вдобавок из Штатов. Когда Батиста в 1959 году бежал с Кубы и революция Фиделя вышвырнула мафию с острова. Варгас с женой и сыном перебрался в Филадельфию, где начал работать на мафию, главным образом в ночном игорном зале в подвальном этаже бара «Проперченный салон» в Кэмдене, штат Нью-Джерси, за рекой. Подобно большинству кубинцев, бежавших в Штаты, Манни Варгас стал яростным патриотом новообретенной родины, часто и в открытую славя США – главный оплот антикоммунизма во всем мире. Он особенно гордился тем, что его единственный сын носит то же самое имя, что и великий борец с коммунизмом, вице-президент Ричард Никсон. В филадельфийской организации отец Ричи подчинялся лейтенанту Жюлю Коллесано, по кличке Добрый Джо, слабаку. Манни велел сыну присосаться к Коллесано, который хорошо отнесся к мальчику, возможно, потому, что у него были три дочери, а обзавестись сыном у него так и не получилось. Миссис Коллесано имела два выкидыша – в 1955 и 1956 годах. Ричи вырос в атмосфере баров, игорных домов и борделей, но оставался тихим, склонным к учебе юношей. Он закончил среднюю школу в Филадельфии, колледж Святого Креста в Массачусетсе, получил степень бакалавра в Темпле. Коллесано нравилось, что Ричи Варга стал образованным человеком. Закончив колледж Святого Креста, Ричи получил в подарок новую машину. Долгие годы Жюль и Манни шутили по поводу того, что им следует поженить Ричи и младшую дочь Коллесано, Джоанну. Летом 1972 года, едва закончив первый год в колледже, Джоанна Коллесано вышла замуж за Ричи, к этому времени официально изменившего свою фамилию с Варгаса на Варгу.

В досье Варги имелась газетная вырезка с объявлением об их бракосочетании. Была здесь и фотография, и Гиббонс пристально вгляделся в нее. Невеста казалась хрупкой; маленькое личико терялось в пышных длинных волосах, челка до самых бровей, сущее дитя, и притом прелестное. У жениха вид был немного заспанный. Длинноволосый молодой человек с пышными бакенбардами и отпущенными книзу усиками над белозубой латиноамериканской улыбкой. Выглядел он довольно привлекательно, если вам, конечно, нравится этот тип. Гиббонс обратил внимание на то, что в прическах молодых людей чувствовалось определенное влияние стиля хиппи, и с насмешкой подумал о том, что даже мафиози не сумели целиком и полностью избежать тлетворного воздействия шестидесятых.

Гиббонс вернулся к монитору и принялся тщательно изучать материалы, относящиеся к периоду, связанному с Атлантик-Сити. В начале семидесятых Атлантик-Сити был тихим городком, с точки зрения деловых людей, просто курортом. Жюль Коллесано постарел и стал тяжел на подъем, поэтому филадельфийская мафия отправила его в Атлантик-Сити присматривать за тамошними, довольно скромными и немногочисленными делами. Жюль был счастлив подобной полуотставке и взял с собой Ричи и Джоанну, поручив зятю бухгалтерский учет. В конце концов под надзор Ричи перешли все дела, находящиеся под управлением Коллесано, – наркотики, проституция, игорные дома, отмывка грязных денег, рэкет, продовольственные магазины, прачечные, ателье – одним словом, все. Жюль знал, что Ричи хороший парень, умный и, главное, надежный. И был счастлив тем, как ловко все организовал. Его авторитет и ответственность по-прежнему не вызывали никаких сомнений, и вместе с тем ничто не мешало ему наслаждаться нынешней праздностью.

Но все это было до того, как в Атлантик-Сити легализовали игорный бизнес. А после этого обстановка начала накаляться.

Традиционно Атлантик-Сити входил в сферу влияния филадельфийской мафии, и, когда здесь легализовали игорный бизнес, крестные отцы решили, что настает золотое время и город вот-вот превратится в новый Лас-Вегас для всего востока. Но у других capi, особенно могущественных крестных отцов из Нью-Йорка – Сабатини Мистретты, Джо Луккарелли и Филипа Джиовинаццо – имелось на этот счет совершенно иное мнение. Они считали, что будет только естественно, если Атлантик-Сити превратится в открытый город, подобно тому же Лас-Вегасу, с тем чтобы каждый мог получить здесь свою долю. В Филадельфии на это смотрели иначе и посоветовали ньюйоркцам держаться от здешнего бизнеса подальше. Жюль Коллесано поспешил уверить своих земляков из Филадельфии в том, что готов сражаться не на живот, а на смерть, защищая собственный курятник. Подбодренный подмогой опытных бойцов из «города братской любви», он дал понять, что всех пришельцев из Нью-Йорка или из любого другого города, если им вздумается явиться сюда за своей долей, ждет суровый отпор.