Но для таких парней, как Винни Кламс, упадок мафиозных семейств означал и радость и горе. Ясное дело, теперь он мог вести дела по-своему, без оглядки на дряхлый кодекс чести и прочую ерунду, но без поддержки Мистретты ему не с чего было начать – не было связей, наличных, кредита – ничего. Поэтому, утратив опору на семейство, Винни Кламс вновь оказался выброшен на улицу – после тюряги принялся кружить по старым местам в Бруклине и в Грэйвсэнде, торгуя ворованными телевизорами и видеомагнитофонами. И тут-то его и позвали некие заинтересованные люди – заинтересованные в самом Винни и в его опыте торговли наркотиками, заинтересованные настолько, что они были готовы вложить в него деньги. И в него, и во множество других ублюдков, выброшенных на берег без гроша в кармане, после того как не стало былых семейств.

Заинтересованная сторона объяснила Винни, что берет к себе лучших работников трех уничтоженных семейств, с тем чтобы организовать собственное. Заинтересованная сторона объяснила Винни, что она в состоянии свести его с серьезными поставщиками и обеспечить необходимыми суммами для начала, если, конечно, он, Винни, согласен сотрудничать с новым семейством и, разумеется, отстегивать ему изрядную долю. Заинтересованная сторона объяснила Винни, что если он будет справляться с порученным, то в дальнейшем, не исключено, его ждет в организации более серьезное и не связанное с таким риском дело, что-нибудь вроде контрабанды бензина или же спекуляции со страховкой. Заинтересованной стороной оказалась подлая крыса дяди Сэма, стукач Ричи Варга. Варга намекнул даже на то, что вся деятельность семейства будет проходить под опекой Программы обеспечения безопасности свидетелей, проводимой министерством юстиции. О таком нельзя было даже и мечтать! Кламс почувствовал, что его час пробил, и с благодарностью принял предложение Варги.

Получив у Варги деньги, Винни обзавелся кое-каким запасцем: кокаин, героин, пыль, крэк – и на продажу, и для расчета с уличными торговцами. Кламс перебрался в квартиру в только что отремонтированном многоквартирном доме на Лафайет-стрит в нижнем конце Манхэттена, в доме, так и кишевшем карьеристами всех мастей, курносыми красавчиками с превосходной осанкой – людьми, которых Винни от всей души ненавидел. Но местонахождение дома было превосходным, потому что отсюда было удобно вступать в прямой контакт с торговцами, работающими на улицах Ист-Виллидж и Бауэри. Винни только и надо было сидеть на кушетке, договариваться о сделках по телефону, раздавать своим наркоманам товар и взимать с них деньги. Его единственная послеполуденная обязанность заключалась в «выплате жалованья», а жалованье своим ублюдкам он заранее распихивал по бурым конвертам в зависимости от «трудового участия» каждого. Одних – за хорошую работу – он премировал более качественным товаром, других – штрафовал лежалым и второсортным. Или же заставлял их приходить за «жалованьем» по нескольку раз. Время от времени кто-нибудь из торговцев закатывал ему истерику – ну и что? Как полагал Винни, наркоманы подолгу не живут, и кого они, в конце концов, волнуют? И кроме того, у него не было отбоя от желающих поучаствовать в его деле, начав с самой мизерной оплаты и самой ничтожной позиции в бизнесе.

И тем не менее, распухая от барышей, Винни по-прежнему нервничал. Конечно, деньги доставались ему легко, и он круто шел в гору, но перспектива еще раз угодить за решетку маячила перед ним неотвязным кошмаром. Он понимал, что при всей своей осторожности запросто может попасть туда вновь – и уж на этот раз не на какие-то жалкие шесть месяцев. Он понимал также, что единственным способом избавиться от этой угрозы было бы полное прекращение торговли наркотиками. И как раз в эту пору он решил приблизить к себе кое-кого из своих наркоманов и поручить им вести все дело самим.

Рамон Гонсалес, к примеру, кокаинист, был его лучшим сотрудником. У него была небольшая лавчонка, и он торговал наркотиками прямо в ней, благодаря чему его дело и держалось на плаву, потому что даже вонючие пуэрториканцы, жившие по соседству, не стали бы покупать на ужин той мерзости, которую он предлагал, да еще и у такого говнюка, как он. Но хотя лавочник из Гонсалеса был хреновый, в остальном он оказался парнем что надо, и Винни Кламс доверял ему. Хотя и не настолько, чтобы переправить к нему в лавку изрядную часть своего запасца. Еще не настолько. Сперва Кламсу нужно было подстраховаться.

У Рамона была семья: жена Тереза и двое детей, Рамон-младший одиннадцати лет и девятилетняя Ванда. Винни Кламс решил свести с семейкой более тесное знакомство. Он заглядывал к ним с парой упаковок пива, устраивал посиделки в маленькой комнате за лавчонкой, встречал детей из школы и подбрасывал их до дома на большущем «линкольне». Кламсу скоро стало ясно, что у детишек, подобно их папаше, тоже имеются большие аппетиты по части наркотиков. Он регулярно угощал их травкой и вскоре начал подсыпать в нее порошок. Месяц спустя и у Рамона-младшего, и у Ванды вкус к дури перерос в зависимость от нее. С Терезой же было и вовсе просто управиться. Сидела на героине, а потом завязала? Посмотрим. Однажды в отсутствие Рамона Кламс наведался к ней, и она с радостью взялась за старое.

Теперь, когда все семейство Гонсалес попалось на крючок, Рамону не осталось ничего, кроме как играть с Винни в открытую. Кламс растолковал ему, что если лавочник посмеет покуситься на запасец, то вся семья сразу же окажется на голодном пайке. Рамон не был идиотом; он быстренько прикинул, что совокупная потребность его семьи составляет теперь тысячу двести долларов в день. Без Винни Кламса они бы просто пропали. Поэтому, когда Винни теперь звонил Рамону и велел прийти куда-нибудь, тот беспрекословно повиновался. А когда Винни называл адрес, по которому нужно доставить наличные, Рамон делал и это.

Вот почему Винни Кламс ехал сейчас в «Мидоулэндс». Снять капусту у одного из постоянных покупателей Рамона, у очень хорошего покупателя, который сейчас слегка замешкался с оплатой, о чем самому Винни вчера напомнил мистер Варга.

Дорога пошла на подъем – сразу же прямо перед «линкольном» замаячили три массивных сооружения, в совокупности образующих спортивный комплекс «Мидоулэндс»: арена Бирна, на которой «Сетчатые» сражаются с «Дьяволами», гоночный трек и гигантский стадион. Винни Кламс уставился на стадион и, сам того не заметив, поехал быстрее.

Свернув с шоссе, Кламс принялся обыскивать бесчисленные стоянки, окружающие «Мидоулэндс». Сейчас здесь не было никаких машин, кроме тех, которые принадлежали местным служащим. Он проехал, обогнув стоянки, по служебной дорожке в дальний конец участка В. Развернув машину, он резко переключил ее на задний ход и подрулил задом к бетонному барьеру в конце участка, где уже разрастались высокие пышные кусты. Винни Кламс не был любителем пеших прогулок.

Посмотрев на кусты через зеркало заднего обзора, Винни решил, что они выросли еще как минимум на пару футов, с тех пор как он был здесь несколько месяцев назад. Он открыл дверцу, выкатил жирное брюхо из-под руля и шагнул из царящей в машине прохлады в ужасающий зной. Винни закашлялся, сплюнул, захлопнул дверь.

– Мразь, – пробормотал он.

Вытащив скомканный носовой платок, он принялся на ходу обтирать лицо. Два, три, четыре, пять, шесть, семь – он мысленно пересчитывал фонари, начиная с правого угла, – восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать. Четырнадцать – счастливое число: два раза по семь. Оскалившись, он огляделся по сторонам, вытер вспотевший подбородок и вразвалочку пошел к четырнадцатому фонарю.

Осторожно перешагнув через низкий бетонный барьер, он пошел вдоль берега с широко раскинутыми руками, словно превратился в канатоходца. Сойдя вниз, он почувствовал, как бешено колотится сердце.

По этим зарослям надо пробираться с мачете.

Вокруг него торчали голые стволы кустов, напоминая о тюремной решетке. Комары, мухи – причем черные мухи, те, что кусаются. Толстяк разозлился и принялся разгребать ветви, чтобы освободить себе место. Говно какое... Где же, черт побери, оно? Он огляделся по сторонам, но ничего не показалось ему знакомым. Может, я не так сосчитал... говно. Он начал часто дышать, ему захотелось убраться отсюда как можно скорее. Но тут он заметил кем-то проложенную тропинку и сразу перестал паниковать. Цистерна с бензином, это тропа Рамона к цистерне с бензином.