В этих горах много миссий — импозантных кирпичных зданий, возвышающихся на вершинах холмов. По бокам их жмутся туземные деревушки. Католики, баптисты, адвентисты седьмого дня сменяли друг друга пестрой чередой. Некоторые из этих религиозных групп враждуют друг с другом. Авторитет христианской церкви в Африке сильно упал благодаря той крайней нетерпимости, с которой одна секта относится к другой. Значительное предпочтение оказывалось католическим миссиям, и с 1925 по 1945 год только они и получали субсидии на содержание школ.

В середине мая Джинни поехала в Родезию навестить своих друзей. Док, Кей и я остались вести наблюдения над гориллами на горе Чебериму и в ее окрестностях. Гора Чабериму возвышается на десять тысяч футов. Хотя граница Парка Альберта в одном месте отступает от берегов озера Эдуарда, с тем чтобы включить в свои пределы гору Чабериму, эта часть заповедника редко посещается администрацией парка. За последние годы только доктор Вершурен провел здесь несколько дней. 16 мая мы подошли к Чабериму с запада, со стороны деревни Мазерека. Наши носильщики шли впереди, весело перекликаясь с женщинами, работающими на полях. Земля здесь богатая, зеленая, всюду поля бобов, картофеля, гороха и пшеницы. Маленькие возделанные участки поднимались на склоны холмов по линиям контурной пахоты. Каждая терраса отделялась от другой живой изгородью пеннисетума красного (слоновьей травы); это препятствует эрозии почвы. Деревушки лепились по гребням холмов, и каждая круглая хижина налезала на свою соседку, словно опасаясь упасть без ее поддержки. Лес в этом районе был уже давно сведен, и только рощицы австралийской длиннолистной акации росли в защищенных от ветра оврагах, над которыми лениво кружили бурые змееяды. Контурное земледелие было введено здесь под нажимом бельгийцев. По их же распоряжению разбросанные в беспорядке хижины были собраны в деревушки, а отхожие места построены ниже уровня жилых хижин.

Гора Чабериму виднелась впереди, вся окутанная темными тучами, возвещавшими нам, какова будет погода в ближайшие две недели. После четырехчасового перехода мы достигли бамбуковой рощи. Пошел дождь. Земля была мягкая, устланная листьями и невероятно скользкая. Балансируя, чтобы не потерять равновесие, мы перебрались по камням через реку Кибио. Вниз по течению река уходила в темный тоннель, образованный склонившимися бамбуковыми стволами, и текла дальше, к реке Конго, а потом в океан. Мы долго карабкались вверх по склонам Чабериму и наконец добрались до небольшой лужайки в зарослях бамбука. Один раз доктор Вершурен уже разбивал здесь лагерь, мы решили последовать его примеру. Мы окопали небольшую площадку, носильщики вырубили несколько шестов, воткнули их в землю, затем связали гибкими корнями и лианами, и таким образом получились примитивные стены. Сверху был натянут брезент, а деревянные ящики служили полками для продовольствия. Расщепленные стволы бамбука были нам сиденьями. Док поставил себе отдельную палатку. Кей и я натянули гамаки между толстыми стволами подокарпусов, бросавших тень на наш лагерь.

Доктор Вершурен послал с нами двух африканцев из своего обслуживающего персонала, хорошо знакомых с этой местностью. Киеко, спокойный, приветливый мальчик, с застенчивой улыбкой, должен был заготовлять топливо, мыть посуду и исполнять другую работу в лагере, а Кристоф был обязан договариваться с носильщиками и быть переводчиком — он знал с десяток французских слов. Я немедленно почувствовал к нему антипатию, увидев, с каким нахальным видом он командует другими африканцами и как пресмыкается и скулит, говоря с нами. Несколько парковых сторожей, на которых лежала охрана границ парка от браконьеров и порубщиков, появились из леса. Они устроили себе навес на склоне горы, выше нашего лагеря.

В последующие дни мы пытались наблюдать горилл в типичных условиях бамбукового леса, бродили по лесу вместе и по одиночке, в поисках гнезд и остатков пищи. Было найдено около восьмидесяти пяти гнезд, из них приблизительно треть была на земле, остальные на верхушках бамбуков, иногда в десяти футах над землей. Мы слышали рев горилл, слышали, как они бьют себя в грудь, но не видели их даже мельком. Все время мы ходили промокшие до нитки. Одежда так и не высыхала на влажном воздухе. С деревьев непрестанно капало, а каждое неосторожное прикосновение к стволу бамбука вызывало целый водопад ледяных капель. Наш лагерь был настоящим болотом. И все же непонятно, каким образом минуты величайших неудобств нередко оставляют приятные воспоминания. Помню, как однажды вечером Док и я, промокшие до костей, плелись, спотыкаясь, по извивающейся тропе, проложенной слонами, и продирались сквозь лианы. Мы торопились попасть в наш лагерь до наступления темноты. Совершенно изнемогающие, мы наконец добрались до нашего пристанища. В ожидании нас Кей приготовила горячее какао. Мы с благодарностью выпили его, сели у костра и грелись до тех пор, пока от наших штанов не повалил пар и мы не перестали дрожать.

Изредка выпадали солнечные утра. Тогда роса блестела на листве деревьев, а желто-зеленый бамбук приобретал такой мягкий, бархатистый оттенок, что мне хотелось встать и погладить рукой окружающие холмы. Снопы солнечного света косо падали на землю между стволами деревьев. Яркость лучей подчеркивала приглушеннее краски леса. Я любил неподвижно стоять и слушать молчание. Очень немногие птицы живут в бамбуковых рощах, и лишь изредка порывы ветра шелестят в листве над головой. Иногда мы взбирались на плоскую вершину горы и оттуда смотрели на долину в ущелье; она всегда сияла на солнце, даже когда у нас шел дождь.

Прожив с неделю, Док покинул нас и отправился искать горилл в горах, расположенных южнее. Небо было по-прежнему свинцовым, и Кей проводила большую часть времени в нашем унылом лагере. Она готовила еду и делала снимки; на ней также лежала неблагодарная задача сушить по одной, прямо у костра, гербарные рамки с образцами растений. Поскольку я предпочитал ходить на поиски горилл в одиночестве (таким образом, можно было избежать споров о том, в каком направлении идти и когда возвращаться домой), африканцам в нашем лагере работы было мало. Кристоф был превосходный рассказчик, и все свое увлекательное повествование он играл, как актер, и даже давал ему звуковое сопровождение. Остальные слушали его рассказы, затаив дыхание, прерывая их только смехом или стонами. Искусство слушать нами почти утеряно, его сохранили разве только дети. Неграмотные африканцы обладают им в полной мере. Иногда они поют бесконечные песни, к которым добавляют новые куплеты на злободневные темы. Киеко записал для Кей несколько стихов на том наречии суахили, на котором говорят в его родной местности. Это наречие много проще и менее сложно в грамматическом отношении, чем суахили, на котором говорят на востоке. Вот один из куплетов:

«Карисимби, Микено и Сабинио — горы мокрые и холодные. Ньярогонго — это гора огня. Говорят, что на горе Чабериму можно видеть горилл. Нам надоело искать этих горилл, потому что они существуют только в уме у сторожей. Мир нашей матери, мир нашему дому, тем, кто родился в Ручуру».

Не раз утверждалось, что гориллы живут главным образом в бамбуковых зарослях и предпочитают это растение всем другим. На самом же деле, бамбук покрывает лишь небольшую часть горного хребта — место обитания горилл. Мы обнаружили, что обезьяны предпочитают поедать нежные белые побеги, при помощи которых бамбук размножается. Хотя мы и собрали на горе Чабериму и вокруг нее образцы девятнадцати растений, употребляемых гориллами в пищу, все же в то время года, когда мы там были, бамбуковые побеги составляли основное питание обезьян. Даже экскременты животных стали мягкими, потому что в молодых побегах нет грубой клетчатки, придающей калу твердость. После обследования ряда бамбуковых рощ в разное время года мы убедились в том, что побеги этого растения появляются в определенные сезоны, как правило в период дождей, а в засушливые месяцы их почти нет. Если же отсутствуют молодые бамбуковые побеги, гориллы вынуждены искать другую пищу, а ее часто бывает мало. Таким образом, даже небогатые пищей бамбуковые леса становятся излюбленным местом пребывания горилл.